На заседании президиума Дагестанского научного центра Российской Академии наук, которое пройдет сегодня, один вопрос – чествование заместителя председателя ДНЦ РАН, действительного члена Академии инженерных наук РФ, заслуженного деятеля науки РД, доктора технических наук
Ших-саида АБДУЛАЕВА. Многогранный взгляд коллег на жизнь известного ученого в области измерительно-информационных систем, электроники, теории больших систем обнаружат основные вехи и судьбоносные повороты на пути в 70 лет. Сам Ших-Саид Омаржанович не любит говорить о себе.
– Что обо мне говорить… Лучше о науке.
– Разговор о науке все равно обнаружит Вашу личность. Так что открывайтесь, когда выпускник Киевского Высшего инженерного радиотехнического училища, пройдя определенные ступени, вернулся в Махачкалу полковником?
– В начале 1990 года я был приглашен на НПО «Эльтав» для создания Особого конструкторского бюро для проектирования и расчетов мощных транзисторов и интегральных схем.
– Оставим эту информацию для интриги и вернемся к началу инженерной стези. Куда направлялся заместитель командира батареи из Баку в апреле 1961 года?
– В те дни, когда мир узнал о полете в космос Юрия Гагарина, я был на пути к территории воинской части 03080. Работал там до 1969 года.
– И в эти годы проходил запуск космонавтов…
– Я обслуживал траекторию приземления Германа Титова, Валентины Терешковой, Андриана Николаева, Быковского…
– Участвовали в их возвращении на землю?
– Давал координаты точки падения, прогнозируемую траекторию падения спасательно-поисковой группе. В этом заключалась моя работа, как заместителя начальника части, главного инженера. На полигоне 03080 фактически не только осуществляли запуск спутников и космонавтов. Главное – это испытание ракетно-космических комплексов вооружения. Для меня это главное, я занимаюсь измерениями траектории, контролем.
– Если учесть развитие технических возможностей и сравнить: человеческого фактора тогда было больше, чем сейчас?
– Я так не думаю. И тогда это было на высочайшем уровне. Тогда были радиолокационные станции, фазометрические. Это сложный комплекс, позволяющий фиксировать, как себя ведет спутник, ракета. Единственное , что тогда это регистрировалось на кинопленке, потом – на магнитной ленте. Сейчас все регистрируется на современных носителях. И вообще можно не регистрировать, а подавать прямо с каналов связи.
– Все это любопытно, но Вы сами подчеркивали, что в газетно-журнальных статьях науку не увидишь. Хотя сами публикуетесь в СМИ. Но основная работа – более 140 научных трудов, последний из которых « Анализ и синтез измерительно-информационных систем» вышел в конце прошлого года. Эта книга может быть использована в качестве учебного пособия в техническом университете, где вы работаете?
;
– Эта тема может быть спецкурсом. А в качестве учебных пособий есть уже четыре книги за моим авторством.
– Вы занимаетесь и экономикой, и настолько серьезно, что хобби это не назовешь.
– Экономикой занимаюсь параллельно. Любая техническая инновация, любое совершенствование должно быть оценено с точки зрения экономической эффективности.
– А сейсмология непосредственно имеет отношение к измерениям?
– У меня несколько работ на эту тему, я участвовал в международных конференциях по сейсмологии. В декабре прошлого года в Стамбуле представил свой доклад по изучению сейсмологии. Институтом геологии ДНЦ сейчас создается геодинамический полигон по всей территории республики, где будут заниматься прогнозом и регистрацией предвестников землетрясений.
– На измерениях основываются многие науки и отрасли деятельности, где еще Вами применены математические методы?
-Я, как человек, специализирующийся в области измерений, участвую и в такой работе, как «Об одном методе достижения адекватности физических воздействий в рефлексотерапии». Биологически активные точки в организме, используемые в иглотерапии, тоже имеют определенную организацию. На определенные точки можно производить определенное воздействие. Рефлексотерапия – это сложная наука.
Идеология оптимизации структуры отражается в любом научном эксперименте. Есть измерения, связанные с пространственным распределением, среди которых охрана окружающей среды, метеорология, сейсмология, разведка всякого рода полезных ископаемых геофизическими методами. Даже общественно-социологический опрос тоже может быть автоматизирован. Там, где есть цифра, – там более строгая наука.
– Курируя естественно-научный институт, созданный Вами при ДНЦ РАН отдел математики и информатики, Вы убеждены, что и гуманитарные науки должны основываться на анализе?
– Гуманитарные науки тоже достаточно сложны, и там можно говорить об измерениях, сравнениях, установлении закономерностей. Допустим в лингвистике – закономерности, связанные с языком, с его эволюцией. Или установление какого-то исторического факта…
– История может обесценить все, а математический анализ, как остов, сохранит фактическое… Вы себя считаете измерителем, прикладником. Один из объектов, где были приложены Ваши знания, это завод «Эльтав».
– Использование точных приборов и организация измерений этих точных приборов крайне важны в микроэлектронике. Там есть такое понятие «процент выхода годных», и он составляет 10-15 процентов. Даже японцы не могли довести до 50 процентов. На начальном этапе очень важно оптическое совмещение. Интегральная схема накладывается на кристалл.
– Девушки в белых халатах…
– И в масках делают совмещение. У «Эльтава» был договор с японцами, которые приезжали каждые три месяца. И они заметили: « Ваши операторы не думают о том, что они делают. Поэтому делают ошибки, поэтому процент выхода годных у вас низкий». Казалось бы, все автоматизировано, надо только совместить два крестика по краям схемы. Но только отвлечешься мыслями, и практически тут же происходит рассогласование. Это происходит незаметно. Это микронные отличия. И уже шаблон идет с браком..
– Но не по этой же причине закрылся завод?
– Он закрылся, потому что в стране начался хаос. Разрушились все связи, министерства. Преобразование рыночной экономики можно было бы провести грамотно. Перед приездом в Махачкалу в министерстве мне сказали, что НПО «Эльтав» – одно из лучших предприятий страны, там использовалась лучшая японская, западная и отечественная техника…
– А сейчас там нет уже ничего…Остался только опыт работы. Возможно, более радужными были бы воспоминания о годах работы в научно-исследовательском институте «Экос» в Новосибирске или в НИИ «Эталон» или «Прогресс» в Москве. Научная, прикладная, преподавательская работа у Вас всегда шла параллельно с организаторской. И в ДНЦ более 13 лет Вы сочетаете эти виды деятельности. Преобразование Центра в Федеральное государственное учреждение связано с конкретными изменениями, а не простая формальность?
– Происходит реформирование академической науки. В этом году начался третий этап реогранизации. Прежде всего, это связано с сокращениями.
– От недопонимания роли фундаментальной науки?
– Вроде бы, и есть понимание… Но с другой стороны, сокращают, не обращая внимания на то, что это влечет и сокращение фундаментальных работ.
– Самостоятельности становится меньше?
– Наоборот. Нам предлагают создавать автономные предприятия
– Как пансионат, который перешел на хозрасчет?
– Пансионат из области социального обеспечения. Но предлагается реформировать даже научные учреждения.
– На базе государственных?..
-Можно и на базе государственных , если обосновать это реформирование. Автономные научные учреждения как бы заменят нишу отраслевых научно-исследовательских институтов, которые были практически уничтожены с развалом промышленности. Центры и соответствующие им НИИ развалились. Правда, у нас в республике сохранились некоторые: «Сапфир» «Каспий», НИИ Питательных сред. Но поскольку их мало, предлагают создать автономные учреждения. Тогда они будут выполнять заказы промышленных предприятий. Будут заказывать то, что им нужно сегодня.
– Так все-таки свобода ограничивается?
– Да , в смысле того, что придется заниматься не тем,чем хочешь. Раньше говорили, что Академия наук – это учреждение, где свое любопытство можно удовлетворить за государственный счет. Но и были научные результаты, которые находили использование через 20-30 лет. Как это случилось, например, с ядерной физикой. У науки свои законы познания. В рамках этой стратегии я занимаюсь экономическими проблемами: «От концепции к стратегии», «Об одном предпочтительном направлении устойчивого развития промышленности». Конкурентоспособность начинается с науки.
– Это все, чем придется вам еще больше заниматься теперь, как заместителю Президиума ДНЦ РАН? Каких еще конкретных структур могут коснуться эти преобразования?
– Пока только есть тенденция. Так же, как и про пансионат, могут сказать «это непрофильная для вас работа» про автохозяйство. В Президиуме у нас 100 человек, и все институте у нас в составе ДНЦ. Президиум – это региональное республиканское учреждение, которое подчиняется федеральному центру. Академия наук в республике создавалась, чтобы развивать производительные силы регионов. Центр платил и продолжает платить. Мы должны заниматься фундаментальными исследованиями, которые представляют интерес для республики. И этим занимаемся.
– Успехов, которые отразятся и на жизни остальных.
