«Свирель запела на мосту…»

Нарастает тонкий голос свирели, пробуждая душевные силы. Пронзительно звучит зурна, призывая к активности и движению. Задорно наполняет атмосферу сочностью и насыщенностью кларнет. Приободрив воинов, музыкант бережно сворачивает духовые инструменты и укладывает их за пазуху, ближе к сердцу.
Магическая сила музыки во время войны оберегала Родину наравне с оружием. Своеобразным клинком в борьбе с темной силой фашизма музыкальный инструмент был и для легендарного духовика народного плана Уруджа Абубакарова.
За участие в Великой Отечественной войне он был награжден фронтовой медалью «За оборону Кавказа», а в 1949 году получил звание заслуженного артиста Дагестана.
А талантливым музыкантом сын потомственного чабана Абубакара из села Ахты был признан задолго до боевой награды. Это было время, когда профессия чабана почиталась не меньше, чем звание музыканта. Ярлыга – длинная палка с крючком на конце, хурджин с провизией, где рядом с ножом лежал обязательный чабанский атрибут – свирель. Вот с нее-то и началось восхождение на музыкальный Олимп неповторимого музыканта, первым в Дагестане удостоившегося звания заслуженного артиста России.
Юный Урудж, не подозревая о своем необычном даре и высотах, которые ему предстоит покорить, восходил со своей отарой овец на гору Шалбуз. Мальчик, скромно перешагнувший 24 апреля свой первый десяток, любовался цветущей землей, и в душе рождались чувства, которые можно было передать только мелодией.
Свирель запела на мосту,
И яблони в цвету.
И ангел поднял в высоту
Звезду зеленую одну,
И стало дивно на мосту
Смотреть в такую глубину,
В такую высоту.
Свирель поет: взошла звезда,
Пастух, гони стада…
Слова, мысленно ложившиеся на мелодии, звучали на родном лезгинском языке, но имели такой же смысл, что и в пронзительных блоковских строках. Придет день, когда дагестанские поэты воспоют именно его свирель и зурну, и Уруджу будут посвящены восхищенные стихи.
Через несколько лет появляется возможность испытать себя в рабочей среде, и он вместе с односельчанами перебирается в Баку, где устраивается на работу курьером. Лучшими его друзьями в большом городе были конечно же, музыканты.
Народный артист Дагестана, заслуженный артист России Мутай Хадулаев, с которым уже признанный духовик Урудж Абубакаров играл когда-то в одном оркестре, из той плеяды музыкантов, которые по его собственному выражению всегда были «фанатично преданы» искусству и были настоящими профессионалами.
– Мне посчастливилось работать с Уруджем Абубакаровым. Такого зурнача не было и не будет. Он заслуживает большого поклонения. Остались бесценные записи его неповторимого исполнения на зурне, тютяке и дудуке. Как он играл! У него был дар от Аллаха. Урудж не был знаком с музыкальной грамотой, но он давал сто очков вперед самым подготовленным и профессиональным музыкантам.
Дни искусства Дагестана в Азербайджане в 1968 году собрали дагестанских и азербайджанских артистов в Закаталах. Всех поселили в одной гостинице. Звуки кеманчи, тара, дудука и зурны поманили дагестанского струнника к главной гостиничной двери, откуда они доносились. На всякий случай он прихватил свою кеманчу.
– Ассаламу алейкум, – поздоровался Мутай с именитыми артистами из Государственной филармонии Азербайджана.
– Ваалейкум салам, – ответив незнакомцу, пожилой музыкант поинтересовался. Ты из Дагестана? Певец или музыкант? Кто по национальности?
Мутай показал свою кеманчу и ответил:
– Аварец.
С одобрением послушав игру Мутая, старый музыкант спросил:
– Как там Уруж?
– Болеет, – ответил Мутай.
– Жалко, – расстроились музыканты. А старик попросил: –Передай ему огромный привет и скажи, что весь Баку согласен бесконечно слушать его игру на зурне. Обними его от нашего имени.
Гордый за земляка Мутай Хадулаев, успешно выступив на концерте, сразу после приезда в Махачкалу помчался домой к Абубакарову. Обняв старшего товарища, он рассказал ему о незабываемой встрече с известными азербайджанскими музыкантами, приветах ему, а Урудж с улыбкой, лукаво и напевно с азербайджанским акцентом спросил: «Так сказал, да…»
В том, что зурнача-дудукиста из Дагестана почитали в музыкальных кругах Советского Союза, убеждает и другая история. Из уст в уста передавался рассказ руководителя ансамбля «Лезгинка», народного артиста России Иосифа Матаева о руководившем оркестром народных инструментов в его коллективе Урудже Абубакарове. На одном из конкурсных концертов в Москве художественный руководитель национального оркестра народных инструментов Армении снял выступление своего коллектива, посчитав, что после игры Уруджа Абубакарова выступать им будет неловко.
– Пока Урудж исполнял на сцене сопровождение для танцев, люди больше смотрели на то, как он играет, а не на танцоров. Он буквально съедал инструмент. Для зрителя интерес представлял виртуоз с народным инструментом, – и таких нюансов, характеризующих высокое признание одаренного артиста, у Мутая много.
Сочетание ритмов и тонов может умело распоряжаться душой человека – в этом власть музыки! Музыка радости способна зажечь и согреть любое очерствевшее сердце. Специфический звук зурны, диапазон которой может доходить до полутора октав, созывал на празднества и свадьбы. Урудж был на них желанным музыкантом и в годы работы в ансамбле народных инструментов ахтынского Дома культуры, и уже когда руководил оркестрами народных инструментов Государственного ансамбля песни и танца Дагестана и Академического ансамбля танца «Лезгинка».
После победы на Всесоюзном фестивале исполнителей на народных инструментах в Москве его пригласил руководить инструментальным коллективом первый директор Ансамбля песни и танца Дагестана, заслуженный деятель искусств Дагестана Татам Мурадов. Стали они и добрыми соседями: жили в общем дворе, и сыну Тамама Алиевича Александру имя выдающегося музыканта навевает веселые воспоминания из жизни двора его детства. Жизнерадостный, добродушный Урудж умел дружить и всегда с достоинством относиться к истинным ценностям.
Один из его друзей гармонист Исрафил Исрафилов жил на улице Нурадилова. Среди студентов, проживавших у него в пятидесятые годы, был и член Союза композиторов РФ Магомед Гусейнов:
– Это было в 1955 году, мне было тогда 14 лет. Когда поступаешь в музыкальное училище, естественно, стремишься узнать музыкальные коллективы, народных и профессиональных исполнителей. В селе ведь у нас такой информации не было. В те годы среди многих музыкантов я узнал такого человека, как Урудж Абубакаров. Исрафил хорошо играл на гармони, и к нему часто захаживал Урудж Абубакаров. У него под мышкой или во внутреннем кармане всегда были завернутые в газету инструменты. Он разворачивал их и играл.
– Конечно, все восторгались им! – вспоминает Магомед Азизханович. – Он играл не только в народном, но и в симфоническом оркестре: на зурне, на балабане – по слуху, не зная нот. В симфоническом оркестре он солировал в произведениях Готфрида Гасанова. Готфрид Алиевич сам слушал его и восторгался. Урудж был великолепным исполнителем народных танцевальных мелодий: мелодий протяжного и быстрого характера.
К сожалению, он тогда был молодым и не торопился записываться. Запись в Радиокомитете появилась в 1959 году. Раньше музыканты выходили в радиоэфир живьем. Записей осталось немного. И хотя сейчас много современных инструментов и исполнителей-виртуозов, когда слушаешь Абубакарова, получаешь особое удовольствие.
Памятная доска на стене дома на углу улиц Советская и Дзержинского, в котором с 1973 по 1978 год проживал Урудж Абубакаров, установлена при участии Магомеда Гусейнова, по инициативе друзей музыкантов.
– Слушай, Урудж серьезно болеет, – обратился народный артист Дагестана кумузист Рамазан Магомедов к своему коллеге Мутаю Хадулаеву, – навестим его? Увидев Уруджа, друзья прослезились, а Рамазан попросил:
– Сыграй что-нибудь на дудуке.
– Хумар, – позвал Урудж жену, – принеси чемодан!
Жена внесла небольшой чемодан, который был заполнен различными духовыми инструментами. Он выбрал дудук, и вот уже печально звучит старинная лезгинская мелодия. Слезы катились по щекам друзей, один из которых – Рамазан Магомедов – доживал тогда свои последние дни и умер раньше Уруджа. Через несколько месяцев ушел из жизни и Урудж Абубакаров, и вселенская скорбь, звучавшая в прощальной мелодии, сыгранной для друзей, стала реальностью. В моменты ухода из жизни, предрешенного земной судьбой, музыка тоже несет свою протяжную тональность, магическим образом соединяя силы неба и земли, умиротворяя в вечности.
Мутай Хадулаев был свидетелем, как один из поклонников спросил у Уруджа: «Ты так сладко играешь, Урудж. Как можно так играть?» Он ответил: «Я на ночь окунаю свои пальцы в банку с медом. До утра они пропитываются сладостью, которая и проявляется в игре». И в это иногда можно поверить, слушая сохранившиеся в музыкальных архивах записи…