Как это было

В январе 1947 года охрану общественного порядка и борьбу с уголовной преступностью в городе Махачкале и прилегающих к нему поселках осуществляли: первое городское отделение милиции
(ул. Буйнакского, 28), второе отделение милиции (ул. Дахадаева, 30), третье отделение милиции (ул. Дербентская, 17), четвертое отделение милиции (Махачкала I), Кяхулайское отделение милиции (пос. Кяхулай), Таркинское отделение милиции (пос. Тарки), Сулакское отделение милиции (пос. Сулак).
Все эти городские отделения оперативно подчинялись городскому отделу милиции, расположенному на ул. Буйнакского, 28. Начальник городского отдела милиции по должности являлся заместителем начальника Управления милиции МВД ДАССР по г. Махачкале.
С 1 января 1948 года городской отдел милиции был ликвидирован. Первое городское отделение было переведено в здание теперь уже бывшего городского отдела милиции, находившегося на ул. Буйнакского, 24. В 1948 году были ликвидированы Кяхулайское и Таркинское отделения милиции, и на их базе было образовано пятое городское отделение милиции.
Из семи начальников отделений милиции только один (начальник первого отделения С.А. Оганесян) имел что-то вроде высшего образования: он окончил учительский институт в Армении; начальник Кяхулайского отделения
Р. Девришбеков еще до войны окончил педучилище; начальник третьего отделения
М.О. Омаров умел печатными буквами выводить свою фамилию. За спиной остальных начальников были лишь краткосрочные курсы милиции. Многие оперативные работники уголовного розыска и БХСС (служба борьбы с хищениями социалистической собственности) не имели даже среднего образования.
Слабой была техническая оснащенность городской милиции. Так называемое НТО (научно-техническое отделение) ютилось в маленькой каморке, напоминающей кладовую. Возглавлял эту «науку» Иван Петрович Амосов – мастер-самоучка без образования.
Невысокой была и зарплата работников милиции: начальник городского отделения милиции получал 950 рублей (после реформы – 95 рублей) в месяц, оперуполномоченный – 690 (69 рублей).
Не было транспорта. В распоряжении дежурного по Управлению милиции находилась одна старая полуторка со старым аккумулятором. Использовалась эта машина только для выезда на место происшествия.
Во всем сказывалось и несовершенство нашего уголовно-процессуального законодательства. Оперативные уполномоченные уголовного розыска и БХСС сами возбуждали уголовные дела, практически по всем составам преступления, сами вели дознание и предварительное следствие, сами составляли по уголовным делам обвинительные заключения и после их утверждения начальником городского отделения милиции через первый спецотдел МВД ДАССР направляли уголовное дело прокурору.
Оперативный уполномоченный отделения милиции по уголовному делу задерживал подозреваемого, водворял его в КПЗ (камера предварительного заключения, сейчас изолятор временного содержания) и в течение трех суток получал санкцию прокурора на арест. Для содержания подозреваемого в течение трех суток в КПЗ не требовались ни санкции прокурора, ни постановления суда. Подозреваемый не мог собирать около милиции «своих сторонников», интервью они тоже никому не давали. Никому не позволено было склонять милицию по делу и без дела. И все это не означало, что милиции все было дозволено. Нет. И над милицией осуществлялся строгий контроль за исполнением законодательства при задержаниях граждан, арестах, привлечении их к уголовной ответственности по существующим нормам законодательства.
Начальник Управления милиции ДАССР Г.А. Абакаров, ликвидировав городской отдел, взял под личный контроль всю деятельность городских отделений милиции, особенно в сфере привлечения граждан к уголовной ответственности. Материалы, послужившие основанием для возбуждения уголовного дела, изучал лично сам, постановления об избрании меры пресечения, связанные с арестом подозреваемых, утверждал тоже самолично. Потом – к прокурору за санкцией на арест. В 1948 году Г.А. Абакаров за счет существующих штатов создал в Управлении милиции отдел дознания, основной задачей которого являлось осуществление контроля за расследованием уголовных дел в городских и районных отделениях милиции.
В 1947 году город продолжал переживать трудности послевоенного периода. Сохранялась карточная система на промышленные и продовольственные товары, и эти карточки из-за отсутствия основных продовольственных товаров отоваривались плохо.
14 декабря 1947 года Совет Министров СССР принял Постановление о денежной реформе и отменил карточную систему. Из обращения изымались все старые деньги, взамен выпускались новые – 10:1. При этом сбережения граждан в Сбербанках в сумме до 3000 рублей сохранялись 1:1, денежные средства, оставшиеся в наличии в кассах предприятий, учреждений, изымались Госбанком. До введения в оборот новых денег старые оставались в обороте 10:1. Задача органов милиции заключалась в том, чтобы не допустить вброс в ночь с 14 на 15 декабря наличных денег в кассы предприятий и учреждений, чтобы должностные лица, имеющие доступ к сберегательным кассам, не ухитрились внести в сберкассу наличные деньги в сумме до 3000 рублей.
Постановление Совета Министров СССР передавалось по радио в 19 часов 14 декабря 1947 года. К этому времени мы, оперативные работники Управления и городских отделений милиции, были в сборе в кабинете Г.А. Абакарова. Но по какому вопросу приглашены, мы тогда не знали. Сразу после информации по радио о Постановлении Совета Министров СССР Г.А. Абакаров по заранее разработанному им плану распределил нас по «объектам» с задачей – до утра 15 декабря никого не впускать в бухгалтерию предприятий; взять под охрану городскую сберкассу. Таким образом, в результате успешно проведенных городской милицией мероприятий были предотвращены возможные злоупотребления в период проведения денежной реформы 1947 года.
Денежная реформа состоялась, но надежды на улучшение уровня жизни населения страны она не принесла. В Махачкале во второй половине декабря 1947 года рынок №2 практически пустовал. 15 декабря, когда мы, группа оперативных работников, пришли на этот рынок, то застали там несколько артистов из Армянской ССР. Выезжая на гастроли в Махачкалу, они привезли с собой фрукты для продажи и теперь оказались в таком неприглядном и антизаконном положении.
В наступившем 1948 году отмена карточной системы тоже ничего хорошего не сулила. В магазинах нечего было покупать, в городе не хватало хлеба, образовывались большие очереди, при этом в одни руки продавали только одну буханку хлеба. В городе не хватало электроэнергии. Паровое отопление было лишь в нескольких многоквартирных домах. В остальных «чихали и чадили» примусы и керосинки. Электросчетчиков тогда не было. Для отопления квартир жильцы нелегально подключали к сетям электроплитки, на которых для получения большего тепла ставилось пара красных кирпичей. Энергоконтроль был строгий. У каждого подозрительного дома на столбе прикрепляли какой-то прибор. Стоило кому-то в доме включить электроплитку, этот электрический прибор срабатывал и во всем доме отключался свет. Жильцы дома сразу же бросались искать «крадуна» электроэнергии.
Для заправки примусов и керосинок требовался керосин. В городе несколько человек на запряженных тощими лошадьми двуколках возили керосин по определенным маршрутам. Вот по улице Дахадаева спускается вниз на улицу Буйнакского с дребезжанием подвешенных сзади двуколки ведер продавец керосина, вопрошая вокруг: «Керосин, кому керосин?». Сворачивая вниз к филармонии, он останавливается напротив окон Советского райкома партии и снова кричит: «Керосин, кому керосин?». И тут Любовь Михайловна Кремнева, председатель Советского райисполкома, обращаясь ко мне, говорит: «Шихгасан Алиханович, что этот перс каждый день проезжает около райкома партии и кричит?» Договорились о том, что этот перс не будет останавливаться около здания райкома партии и кричать. Но, возвращаясь обратно после продажи своего товара, перс теперь останавливается у расположенной рядом с райкомом гостиницы «Дагестан» и вопрошает: «Кому на фабрику? Отвезу. Вечером будем там».
Приведу еще один интересный случай, едва не стоивший мне должности начальника первого отделения милиции.
28 апреля 1953 года в Русском театре им. М. Горького (там сейчас построен Кумыкский музыкально-драматический театр) состоялся торжественно-траурный вечер, посвященный памяти И.В. Сталина, а 30 апреля 1953 года там же проходило торжественное собрание, посвященное празднованию 1 Мая.
С правой стороны от фасада театра по ул. Буйнакского, в сторону железной дороги, была проложена подземная канализационная труба с двумя люками.
28 апреля вечером пришедшие на вечер руководители республики, в числе которых был и министр внутренних дел ДАССР Р.А. Маркарян, прогуливаясь перед началом вечера, прошли вниз по дорожке, проходящей недалеко от трубы. Р.А. Маркарян заметил, что один из канализационных люков не накрыт крышкой. Он подозвал меня к себе и спросил: «Ты что, не заметил, что на люке нет крышки? Потребуй от руководителей района, чтобы срочно поставили крышку на люк».
О разговоре с Р.А. Маркаряном я сразу же сообщил Л.М. Кремневой. На второй день она потребовала от заведующего коммунальным отделом (забыл его фамилию) найти и поставить крышку на люк. А как можно найти крышки от люков, если в городе их нет? Заведующий коммунальным отделом, не долго думая, снял крышку с одного люка и переставил ее на другой, что находился ближе к служебному входу в театр. Вечером 30 апреля Р.А. Маркарян, пройдясь по той же дорожке до начала торжественного собрания, заметил, что теперь нет крышки на втором люке. Снова он подозвал меня и спросил: «Ты что, балам, нас обманываешь?». Во время разговора к нам подошел А.Д. Даниялов, приехавший на торжественное собрание, и спросил: «Что, Рубен?» – «Понимаете, – сказал он А.Д. Даниялову, – наш молодой начальник решил нас обмануть». Присутствующие рассмеялись. После праздников Л.М. Кремнева сказала мне, что спрос с нее за «эту крышку» был очень жесткий. После случая со злополучным люком на городских улицах многие люки канализационных труб были закрыты крышками.
К 60-м годам население города составляло 182-185 тысяч человек. Существующие в разных районах города малочисленные отделения милиции не отвечали новым требованиям растущего, развивающегося города. Поэтому в 1957 году был восстановлен городской отдел милиции. Городские отделения милиции были ликвидированы, руководящий состав городского отдела был укомплектован опытными оперативными работниками, имеющими высшее юридическое образование.
В 1962 году в городском отделе работали 42 работника (уголовного розыска, БХСС, следственного отделения и др.) с высшим образованием. Созданные при городском отделе милиции отделения уголовного розыска БХСС теперь уже на высоком уровне, более квалифицированно осуществляли оперативно-розыскную деятельность. Работниками БХСС в 1961-1963 годах оперативным путем были выявлены крупные хищения денежных средств и материальных ценностей в транспортной конторе «Дагнефти», Управлении хлебопродуктов и Управлении курортов.
Характерным в этом плане является выявление в 1962 году городским отделом милиции хищения денежных средств на особо крупную сумму в Транспортной конторе «Дагнефти» (сейчас на ее месте находится завод «Дагэлектромаш»). Коротко хочу рассказать о том, как в этой конторе возникла и продолжительное время орудовала преступная группа.
Бухгалтером в этой конторе работала некая Шолохова (фамилии всех участников подлинные). В 1960 или 1961 годах она уволилась и устроилась на работу бухгалтером на завод «Дагэлектромаш». Оставленные бухгалтерией завода платежные ведомости должны были завизировать начальник отдела кадров и начальник отдела труда и заработной платы. В этой должности работала некая Дьяченко, опытный экономист, активистка городской партийной организации. Вступив с ней в преступный сговор, Шолохова при составлении платежной ведомости оставляла ее «открытой», т.е. не подводила черту в конце ведомости, не подписывала и подавала этот документ для визирования Дьяченко. Затем она дописывала в ведомость «мертвых душ», начисляла им зарплату, которую в сговоре с кассиром завода путем подделки подписей получала из кассы завода. Долго разворачивать свою деятельность новоявленная преступная группа не смогла. Один из рабочих завода заметил подделку подписи и сообщил об этом в городской отдел милиции. Мы изъяли все «открытые» ведомости и возбудили уголовное дело, в процессе расследования которого получили от рабочих «Дагэлектромаша» другие сообщения о том, что Шолохова работает на заводе недолго и опыт фабрикования «открытых ведомостей» она приобрела в транспортной конторе «Дагнефти».
…Полковник Соколов, уволенный из МГБ ДАССР в 1953 году, устроился на работу начальником транспортной конторы «Дагнефти». В распоряжении этого предприятия находилось большое количество автомобилей, тракторов и других механизмов, предназначенных для обеспечения производственной деятельности «Дагнефти» в Избербаше, Южносухокумске и других городах и районах Дагестана, имеющих свои автобазы. Для содержания такого количества автотранспортных хозяйств контора имела крупные финансовые ресурсы.
Главным бухгалтером в контору Соколов принял молодую привлекательную женщину, по фамилии Слободенюк (имени ее не помню). После признательных показаний Шолоховой «теперь мне все равно, мне уже уготовлено место» (в тюрьме) мы сразу взяли эту организацию под свою охрану, опечатали бухгалтерию, кассу и назначили ревизию.
Слободенюк, как мы узнали в ходе расследования этого дела, имела, кроме Соколова, еще одного «ухажера» по фамилии Теплый. Приехав из Киева в Махачкалу, он проживал без прописки, каким-то образом познакомился с Слободенюк и находился на ее содержании. Слободенюк уговорила Теплого поджечь бухгалтерию. Получив от Слободенюк ключи от бухгалтерии, Теплый незаметно от сторожей проник в помещение, в темноте поджег там несколько попавшихся ему в руки папок и сразу же сбежал. Огонь быстро потушили сторожа. Утром Теплого задержали. В эту же ночь после попытки поджога «взяли» Соколова и Слободенюк. В ходе следствия по мере получения доказательств их виновности были арестованы еще 15 человек действующих и бывших бухгалтеров и кассиров. Назначенные по указанию заместителя Председателя Совета Министров ДАССР Ш.М. Шамхалова опытные ревизоры установили, что хищение денежных средств в конторе совершалось с
1947 года. С приходом Соколова и Слободенюк составление фиктивных платежных ведомостей приняло массовый характер, в преступный сговор были втянуты многие работники подведомственных конторе предприятий: бухгалтеры, начальники участков, кассиры и др. Ревизия установила, что за период работы Соколова, Слободенюк и их подручных общая сумма похищенных денежных средств составила более одного миллиона рублей в масштабах цен 1962 года.
Всего по делу перед судом предстали 19 человек, в том числе и два ревизора, ранее скрывавших факты хищений. Все подсудимые были осуждены к различным срокам лишения свободы. Соколов как организатор и идейный руководитель группы расхитителей финансовых средств получил высшую меру наказания – расстрел. Но он скончался в 1963 г. в тюрьме №1, не дождавшись рассмотрения его кассационной жалобы в Верховном суде РСФСР.