Передовая линия на нашем участке была оборудована по последнему слову фортификации. Окопы были вырыты во весь рост с высоким насыпным бруствером и ячейками для пулеметов и противотанковых ружей. Основные, запасные и ложные огневые позиции были хорошо замаскированы на случай налета немецкой авиации. Шла четвертая фронтовая зима, резко отличавшаяся от суровой зимы 41-42-х годов. В 41-м – мы, солдаты, в зимнюю стужу были в летней форме одежды. А на этом Сандомирском плацдарме мы даже зиму не ощущали. На плечах полушубки, да еще плюс ко всему очень хороший горячий солдатский «приварок» с наркомовской стограммовой сорокаградусной добавкой. Ну что еще солдату нужно на войне…Оказывается, надо. И об этом подумал наш старшина Опанасенко. 31 декабря в нашу довольно просторную землянку зашел он с ефрейтором Жорником. На столе у нас горела сделанная из 45-миллиметровый гильзы «лампа», а в печке-буржуйке догорали дрова. И говорит старшина : «Ну вот что, хлопцы…Через несколько часов наступит новый, 1945 год. Наш командир бригады гвардии полковник Штейн поручил мне от его имени поздравить вас с наступающим Новым годом и пожелать вам, чтобы вы были живы и здоровы. А это подарки от девчат – тружениц тыла…». И старшина каждому из нашего огневого расчета вручил теплые домашней вязки носки и по очень красивому кисету с вышитыми бисером фамилией и именем девушки, которая его сшила.
Еще не успел старшина раздать эти дорогие для нас подарки, как в землянку вошли два командира взвода, старшие лейтенанты Кулаков и Беляков вместе с командиром батареи капитаном Задубровским и положили на импровизированный стол две большие американского производства банки с тушеным мясом и колбасой. «Это от нас лично как лучшему огневому расчету, – начал командир батареи капитан Задубровский. И добавил: «Что-то не слышу голоса старшины, он что, забыл?» – Ни, не забув (нет, не забыл), прошу пробаченя (прошу прощения), – отозвался старшина, поставил на стол две фляги и пояснил: О цэ зо спыртом, а цэ с горилкой (это со спиртом, а это с водкой)». – «Это другое дело, старшина, – воодушевился комбат Задубровский и продолжил: – Ну что, ребята, считай, вместе прошли всю войну, до победы осталось совсем немного…». И тут внезапный залп «Катюши» поздравил нас и немцев с Новым 1945 годом. Комбат взял кружку и твердым голосом сказал: «Я поднимаю этот алюминиевый бокал, чтобы выпить за нашего вождя – великого Сталина, который ведет нас к великой победе, я поднимаю этот бокал, чтобы пожелать вам, дорогим спутникам моей жизни, дожить до победы и жить потом столько, сколько пожелаете. За вас, солдаты непобедимой Красной Армии!»
12 января неожиданно для нас пришел приказ о наступлении. Сотни орудий разного калибра громили немецкую оборону. За несколько дней мы с боями прошли 100 км и вышли на шоссе Бреслау – Берлин. Это была необыкновенная дорога, а вернее – две широкие «бетонки»: по одной – дорога на Берлин, по другой – из Берлина. Мы настолько увлеклись наступлением, что даже возмутились небольшой задержке по вине отставших тылов, из-за которых не смогли запастись горюче-смазочными материалами, а также не успевали пополнить свой боезапас. Но это длилось недолго. Мы догнали передовые части и пошли с боями вперед. До победы оставалось 100 дней. Сто огневых дней и ночей. Но мы уже шли по немецкой земле. И дошли, водрузили в мае Знамя Победы над Рейхстагом.
