Через час началось. Боевики открыли по высоте огонь из минометов «Стингеров», крупнокалиберных и зенитных пулеметов. Казалось, на земле не осталось живого места, где можно было бы спрятаться, пережить этот шквал. Но то было обманчивое впечатление. Как только бандиты пошли в атаку, Халид, Мутей и их товарищи, постоянно меняя позиции, перебегая из окопа в окоп, хоронясь в блиндажах, отвечали огнем на огонь. Лейтенант до последнего не терял надежды, что в тыл врагу вот-вот ударит подкрепление. Запрашивал по рации поддержку. Когда услышал срывающийся, хриплый голос своего коллеги, что они сами окружены в здании райотдела милиции и ведут ожесточенный, неравный бой, Халид окончательно понял, что придется рассчитывать только на собственные силы.
Восемь раз в течение суток высота подвергалась артиллерийским обстрелам, за которыми следовали атаки штурмовых групп. Все основные силы бандитов постепенно стянулись к «Телевышке». Противник тем самым был отвлечен от центра Новолака, что давало хоть какие-то шансы на успех оборонявшимся в РОВД новолакским и липецким милиционерам.
Но силы защитников высоты тоже были на исходе. До неузнаваемости изрешеченный осколками погиб Ахмед Курбанов. Не зная, жив он или нет, и пытаясь спасти, был тяжело ранен боец внутренних войск МВД России Николай. Мутей из пулемета прикрывал командира, пока Халид вытаскивал Колю из-под обстрела и перевязывал. Держать тяжело раненного парня на вышке не имело смысла. Решили, что ему надо хоть ползком, но выбираться.
Вызвав огонь на себя, Мутей и Халид дали возможность раненому товарищу выйти из зоны боя. Однако далеко отползти Николаю не удалось. Потеряв сознание от нестерпимой боли, он попал в руки боевиков. В пылу боя еще двое бойцов, прикрывая друг друга и меняя точки, оказались отрезанными от «Телевышки», цепь обороны высоты 713, 5 оказалась разорванной. А когда они попытались прорваться обратно к своим, тоже были захвачены в плен. Теперь пост СТП-18 Д «Телевышка» охраняли последние двое – Мутей Исаев и его молодой командир.
Артиллерийские атаки и попытки штурма высоты не прекращались даже ночью.
Поздним вечером мать Мутея была дома, когда раздался телефонный звонок. Подняв трубку, она услышала голос сына:
– Мама, мы с Халидом остались вдвоем. Колю ранили, а затем захватили. Куда делись еще двое товарищей, не знаю. Мама, помоги, сходи в райотдел, попроси, чтобы нам подбросили боеприпасов.
– Село окружено, везде бои, – отвечала несчастная мать. – К вам не пройти. Никто помочь не сможет. Вы уходите оттуда…
Внезапно связь оборвалась. Больше она сына не слышала. Последний выход в эфир Мурачуева и Исаева был зафиксирован 6 сентября на рассвете. В нем не было ни слова о помощи. А через некоторое время стрельба на высоте стихла. Люди видели, что боевики грузовиками вывозили трупы своих. Зная, как зверски террористы поступали с милиционерами, сельчане и родственники надеялись, что Халид и Мутей погибли раньше, чем те добрались до них.
Только через год нашлась их братская могила. Саперы в который раз прочесывали место героической обороны «Телебашни», и миноискатель сработал на металл. У Халида в кармане остались патроны, а на руке Мутея – часы. Бандиты издевались над ними, когда бойцы еще были живы.
Простреленные руки и ноги, переломанные кости. Мурачуева обезглавили, Исаева живым закопали вместе с телом командира…
И вновь, в который раз за сегодняшние сутки, в нашей приморской комнате-спальне повисла тяжелая тишина. Слов не было, были лишь эмоции, бушевавшие в сердце.
Через несколько минут этого молчаливого реквиема по замечательным ребятам, о чьем подвиге большинство из нас узнало лишь сегодня, Иса Гареев завершил повествование Виталика Капустина:
– В Дагестане свято чтут имена героев. Им не только ставят памятники. Их всегда помнят. Я впервые узнал о Халиде Мурачуеве и Мутее Исаеве, когда в начальной школе учился. Сейчас слушал, и все равно мурашки по коже.
И мы вновь поднялись с кроватей и стоя отдали дань памяти этим двум солдатам и их товарищам. Затем Иса сказал:
– Мой отец, мудрый человек, которого люблю и уважаю, говорил мне: «Иса, человек должен знать своих предков и свои корни. Еще он должен уважать других людей и никогда не забывать, что кто-то когда-то защитил его жизнь своею жизнью. И ради человека, пускай тебе незнакомого, но человека правильного и хорошего, каждый уважающий себя мужчина, если будет необходимость, обязан сделать то же самое. Вот чему я хочу тебя научить, чтобы ты научил своих детей, а они – своих».
ВЫБОР
Несколько дней антитеррористической тематики мы не касались, других дел было много. Илона, Виталий и Капустин-старший проводили беседы в отрядах. После чего, как и мы недавно, за ними ходили пионеры с кучей разных вопросов.
Как-то вечером пригласил Илонку посидеть у моря. Любимое мое зрелище – это когда солнце опускается за явно выпуклую линию горизонта, вода меняет цвет от золотого до темно-зеленого, и наступает момент бытия, когда вдруг перестаешь понимать, где кончается небо и начинается море. Остается лишь простор, огромное пространство, от которого захватывает дух, и внутри селится щенячий восторг.
Она согласилась. Как-то само собой получилось, что мы заговорили о Вере. Не женском имени собственном, но тоже с большой буквы. Меня бабушка крестила три года назад, Илонку, как оказалось, приблизительно тогда же отец с мамой. И сейчас она рассказала православную историю, которая, задела бы за живое даже самого ярого атеиста.
– Я более эмоциональный человек, чем Виталик и тем более папа. Для них главное – факт, логика, выводы; для меня – впечатление. Наверное, поэтому проплакала целый день, когда впервые прочитала очерк Владимира Викторовича Вержбовского и Ксении Вдовикиной о солдате-пограничнике Евгении Родионове из села Чиберлей Пензенской области. После перечитывала много раз и выучила почти наизусть. Если говорить о Мужестве, как и о Вере, с большой буквы, то это о Родионове. Хотя он не совершил военного героического поступка: не закрыл грудью пулемет, не защитил собой детей. И все равно он – истинный герой. По самым высшим человеческим меркам.
Символично, что орден, которым его посмертно наградил Президент, называется «Орден Мужества».
Родионова призвали в армию в июне 1995 года, когда ему исполнилось 18 лет и один месяц. Он попал в пограничную учебку. Незадолго до ее окончания к нему приехала мама. В разговоре с родителями юных бойцов командир части всегда был предельно краток. Вот и сейчас он сказал Любови Васильевне:
– Знаю, вы будете просить меня не посылать Женю в Чечню, – на что женщина ответила:
– Нет, не буду. С малых лет Женя был единственным мужчиной в доме, и если он примет решение, я буду уважать его, каким бы оно ни было.
В начале зимы рядового Родионова направили в 479-й погранотряд особого назначения, который находился в Ингушетии. Ровно через месяц он и еще трое его товарищей, которые несли дежурство на контрольно-пропускном пункте, попали в плен к боевикам. В середине ночи подъехала машина «скорой помощи», в ней прятались полтора десятка бандитов. В считанные минуты ребят скрутили и затолкали в «рафик». Когда на КПП прибыла смена, солдаты нашли на снегу лишь пятна крови.
Забыла рассказать о главном, – Илонка, обхватив колени руками, всматривалась вдаль, туда, где соединялись море и небо, и темно-желтым полукругом горело сваливающееся за горизонт солнце. Я тоже любовался этой незабываемой и каждый раз по-новому прописанной картиной. В один из моментов ощутимо больно резанула мысль: вот завтра или через какое-то там время, не здесь, а дома, в Москве, Питере, Махачкале или любом другом городе, какому-нибудь гаду-террористу взбредет на ум отнять все это у нее, у меня, у других наших, да и просто у незнакомых мне людей. И такая невиданная злость взяла, такая ненависть горячими волнами разлилась по всему телу, что я даже испугался. Самого себя испугался. Раньше никогда ничего похожего за собой не замечал, даже когда драться приходилось.
– Вениамин, вернись, – услышал голос Илоны. Увидел, что смотрит уже не вдаль, а на меня, и во взгляде ее читалось понимание.
– У тебя было такое выражение лица, какое иногда наблюдала у Виталика, когда он читал материалы и не видел, что я на него смотрю.
– Извини, мысли разные в голову лезут.
– Ты уверен, что все в порядке?
– Однозначно. Так о чем забыла рассказать?
– О предыстории. Когда Жене было одиннадцать, он после каникул, которые провел у бабушки, вернулся домой с крестиком на шее. Даже мама не поняла его поступка, повторяла, чтобы снял, а то ребята в школе засмеют. Но никогда и нигде Родионов с этим крестиком не расставался.
И вот он в плену. Постоянные побои, месяц за месяцем. Бандиты требовали, чтобы он снял крест. Что для них особенно было важно – своими собственными руками, как бы по личной воле. И чтобы вслед за этим принял ислам. Говорили, что, став правоверным мусульманином, будет их братом.
Родионов понимал, что последует дальше – необходимость воевать против своих. Он раз за разом терпел все более изощренные унижения, но стоял на своем, а ему постоянно напоминали, что убьют за непослушание. Но не было у них силы, которая заставила бы 18-летнего бойца-пограничника, героя, будто пришедшего в современный мир из далекой истории нашего государства, когда во времена татаро-монгольского нашествия, то же самое и под страшными пытками захватчики требовали от наших предков – отречься от Веры. Боевики дали ему последний шанс и предупредили, что не расстреляют, а отрежут голову. Но он все равно ответил «нет».
Родионова казнили 23 мая 1996 года в день его 19-летия. Трех других солдат убили из автоматов.
И тут начинается не менее жуткая часть истории. Все это ложь, когда террористы, боевики и прочие бандиты во всеуслышание объявляют, что они борцы за идею. Главная их идея – деньги и только деньги. Они не гнушаются ничем. Берут с безутешных матерей плату за тела их сыновей. Любовь Васильевна была вынуждена заложить дом, чтобы через посредников те ей показали, где находится могила Жени и расстрелянных солдат. А еще через неделю матери за отдельную плату – как же это ужасно, даже не знаю, кто еще может такое сотворить, – голос Илонки задрожал, – за отдельную плату вернули голову сына.
Эта мужественная женщина вывезла тела всех четырех ребят из Чечни в Россию.
На могиле солдата-пограничника Евгения Родионова стоит двухметровый крест и постоянно горит лампада. Поклониться его праху приезжают сюда со всей России. Был случай, ветеран Великой Отечественной войны свою боевую медаль «За отвагу» положил на его могилу.
Когда я собираю и читаю материалы, всегда вижу, что люди знают и чтят своих героев. Нескончаемая эстафета памяти. И точно знаю, что жить без этого, означает жить не по-людски и не по-божески. В Алтайском крае атаман казачьего сибирского войска построил церковь и назвал Святоевгеньевской. У нас в Петергофе, в соборе, есть икона, на которой Женя Родионов изображен в полный рост с автоматом за плечами. Такие же образы в храмах Байконура и Астрахани.
Продолжение в следующих номерах.
