Отрезанный от своих, танк огрызался пулеметными и пушечными выстрелами на попытки врага захватить экипаж. Через канонаду до ребят доносились «призывы» с той стороны “Сдавайтесь, пока не поздно, живыми вам отсюда все равно не уйти”. А они меньше всего думали, какими – на щите или со щитом выйдут из боя. Все как один. И Ахпашев вновь шептал запекшимися губами:
«Заряжай!»
Они продолжали держаться, даже когда внутри стало невозможно дышать, и раскаленный металл сжигал руки. Плавился огнеупорный пластик, трескалась кожа на лицах и руках. Но экипаж продолжал выполнение боевой задачи. А потом произошло то, что рано или поздно должно было произойти: сдетонировал остаток боекомплекта…
…Хорошо рассказывайте, одобряю, – громом среди ясного неба прозвучал из-за открытого настежь окна голос начальника лагеря Тимофея Порфирьевича Никитина, кандидата педагогических наук, в целом неплохого дядьки, хотя и слегка двинутого на своей ночной рыбалке. Блин, за разговорами напрочь забыли, что он возвращается к себе всегда одной и той же дорогой, мимо нашего корпуса. Девчонкам повезло больше, окна их комнаты на другую сторону выходят. Пару раз в наши ночные посиделки ТиПоНи уже вмешивался и каждый раз обещал, что при следующем нарушении накажет. Похоже, что этот «следующий» наступил.
– Волков, ты как самый ответственный товарищ среди остальных, не подскажешь, который час? – голос начальника можно было сыпать в чай вместо сахара.
Волчок сделал вид, что роется в тумбе и, как бы растерявшись, удивился:
– Не могу найти. Никто не видел, мужики?
– Я тебе помогу, – ласково сказал начальник. – Три двадцать три. Через полчаса рассвет. Утром опять до столовой не доберетесь, я уж молчу по поводу общелагерной зарядки, зато до обеда будете постоянно заскакивать, выклянчивая что-нибудь перекусить. Оголодали бедняжки… Придется Герману Вольфовичу выговор объявить, а это минус треть премиальных по итогам смены. Чтобы вам было понятно, когда за словом стоит дело. Зато будет знать, кому сказать «спасибо».
– А Гера тут при чем? – на автомате спросил Рыжий.
– Как при чем? Не обеспечил. Если вас накажу, завтра вся страна мне напомнит, что с будущим России нужно обращаться с любовью и терпением. А кто за Германа Вольфовича заступится? Никто.
– Но это же нечестно! – выкрикнул Рома Синицын.
– Конечно, нечестно, Роман Борисович. Только разрешите вас спросить: а вот то, что вы себе позволяете, честно? Или как?
– Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя,– пробурчал Женька, который, похоже, пришел в себя.
– Золотые слова, Яковлев. Если бы ты по ним жил, я бы спал спокойно. А мне кошмары снятся. Вчера, например, приснилось, что Вадик Серебряков из третьего отряда позаимствовал у тебя одну из игр, и полотряда выставил на деньги, да что там выставил – раздел. И при этом повторял: еще радуйтесь, что я против вас, если бы Як сел, без «памперсов» остались бы. И что удивительно – сон вещим оказался…
После этих слов Рыжий не выдержал и заржал во все горло.
– А вот мне не до смеха, – сурово сказал директор. – Так что предупреждаю в последний раз: еще одно нарушение и влеплю Рябову «строгача». Все поняли? Можете не отвечать. Главное, делом докажите.
Другого выхода, как спать, у нас теперь не было. Через минуту-другую из яковлевского угла раздалось:
– Стас?
– Чего тебе? – откликнулся композитор.
– Помутнение какое-то нашло, сам не знаю…
– Да иди ты, – передал ему привет Стасик, но было ясно, что Женькины извинения приняты.
* * *
Вот и все пока. Но, я, Вениамин Александрович Соколов, торжественно обещаю, что дневниковые записи продолжу и о новых героях еще обязательно расскажу. Так что надолго не прощаюсь, до скорого!
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗНАКОМСТВА
Да,да, это всё тот же я, Вениамин Соколов, будущая звезда отечественной журналистики – шучу-шучу, хотя вдруг на самом деле удастся в люди выбиться, во всяком случае я постараюсь. По-прежнему отдаю свободное время процветанию общегородской газеты «Ученик», а несвободное — ударной учебе в родном 8-м «Г». Правда, может, мне только кажется, что ударной, хотя троек нет, и на том родным учителям спасибо. Так что в моей биографии за те полгода, что прошли с нашей предыдущей встречи — публикации первой части «Открытого дневника» – мало что изменилось. Хотя, нет… Вся наша анапская компания настолько сдружилась, что по скайпу общаемся чуть ли не каждую неделю. А на весенние каникулы всем коллективом рванули к Илоне и Виталику Капустиным в Питер. Их отец, мужик, конечно, классный. Поселил нас всех в их трехкомнатной квартире на Шпалерной улице, дочь и сына на неделю перевел к бабушке… в соседний дом, а сам на это время перебазировался к друзьям. Единственный, кто не смог выбраться в город на Неве, так это Иса Гареев – у него как раз начался очередной чемпионат по вольной борьбе. А Васька Рыжий, повторю для тех, кто забыл, фамилия у него такая – Рыжий, ну, помните, наш настоящий клоун, ради такого случая даже ногу подвернул на репетиции (опять шучу, нет, он взаправду подвернул, но не специально) и потому прикатил лечиться душой и телом аж из Сыктывкара, где со своими выступал на гастролях. С гордостью сообщил, что вместо себя оставил младшего брата. Тот так хотел в их семейный акробатический номер войти полноправным членом, что по секрету посоветовал Ваське в Питере и вторую ногу на мартовском ледке подвернуть и отдохнуть, как положено, не неделю, а сразу две-три, и никуда не торопиться.
— Хороший мальчик, современный, – прокомментировал ситуацию Миша Волков. – Смотри, Васенька, вернешься, а место уже тю-тю, занято.
— Миша, — хитрый Рыжий расплылся широкой улыбкой, — ты просто не знаешь, что, достигая определенного возраста, каждый из нашей семьи, хочет он того или нет, отправляется в цирковое училище за профессиональным образованием. И при этом обязан подготовить себе замену. Вовка, я тебе скажу, давно готов. Даже посильнее меня будет. Но он пока самый младший, мама за него переживает, отец, глядя на неё, Вовку тоже не особо нагружает, а когда меня нет, то и выхода у них не останется, кроме как по полной его в номер вводить.
— А ты, значит, после восьмого в училище?
— Ты просто Шерлок Холмс, Миша, — с деланным удивлением покачал головой Рыжий. — Мне бы твою интуицию типа дедукцию. — Но, если честно, то я уже переросток. За восьмой экзамены сдавал в прошлом году. Когда три месяца сидели на гастролях в Воронеже. А когда с октября новую программу начали репетировать, а это, заметь, часов двенадцать каждый божий день, пришлось на год взять «академку». Посоветовался со своими, они, конечно, лентяем обозвали, но после всем коллективом пришли к выводу, что перерыв будет все-таки необходим, иначе есть шанс сойти с ума. Причем сразу всем. Я — от того, что одновременно в двух местах быть не смогу, они — от меня, такого вот сверхзанятого. А теперь на секундочку представь, что может учудить семейка сумасшедших клоунов-акробатов. Это ж тихий ужас.
Их по-дружески добрый диалог прервал призыв Виталика – всем собраться в гостиной, где они с Илоной введут нас в курс дела. Да, чуть не забыл: мы ж приехали не красиво бездельничать, а, как правильно подметил Женька Яковлев, «за продолжением темы, которая полгода назад с легкой руки Капустиных каждого из нас чуть-чуть, но переродила». Кстати, Женькина мама наконец-то выздоровела, у него появился отчим, настоящий полковник, и прикатил Як в Питер с новым ноутбуком, навороченным до такой степени, что, казалось, скажи тому волшебное слово, он сам всё, что надо, найдет и исполнит.
Стол в гостиной Капустиных (огромный, дубовый и круглый) имел имя собственное: «Чтобы никому не было обидно». Сокращенно — «чнинбо». Итак, за этим самым неподъемным «чнинбо», который непонятно каким образом избежал превращения в дрова во время блокады Ленинграда и за которым еще прадедова семья Илонки и Виталика сиживала, собрались уже известные вам по первой книге персонажи. Женька Яковлев из Ульяновска – юный компьютерный гений. Во всем конкретный Мишка Волков — изобретатель и рационализатор. Вася Рыжий — артист цирка, лауреат международный премии «Серебряный клоун» в Монте-Карло. В десятый раз повторюсь: фамилия у него такая, а не цвет волос. Розалинда Валеева из Казани, которая уже знает шесть языков, экстерном и с золотой медалью окончила школу, досрочно была принята в Университет на филологический факультет и сейчас в свои неполные шестнадцать учится на втором курсе. Роза, чтобы в наши школьные каникулы в Питер вырваться, на месяц раньше сдала сессию. Хотя, наверное, могла бы сразу две сдать. Говорит, что собирается расправиться с институтской программой за три года, только пока не определилась, на чем дальше сконцентрируется. Стасик Горбатко — композитор из Екатеринбурга. Пишет песни, которые исполняют взрослые звезды эстрады. О себе говорит, что является непонятным продуктом непонятной эпохи: папа — бизнесмен, мама — бизнесвумен, предки со стороны отца и матери всю жизнь вкалывали на Уральском заводе тяжелого машиностроения, никто никогда и никакого отношения к музыке не имел. Во всяком случае, так ему сейчас говорят. А началось с того, что бизнесродители, чтобы по пустякам не приставал, пятилетнего Стасика оснастили пианино, с той поры и пошло-поехало. Рома Синицын у нас тоже по музыкальной части: лауреат теперь уже не одного, а двух или даже трех конкурсов юных скрипачей. В Питер заявился с собственной скрипкой. Всем объявил, что каждый день, чтобы ни нас, ни соседей не нервировать, будет вставать в шесть утра и уходить тренироваться на берег Невы, простор пойдет чувствовать. Второй день мы здесь, и первую ночь Ромка отхрапел будь здоров. Я сам хотел его в шесть поднять, чтобы на простор отправить. Мишка не дал. Сказал, что сегодня простим, а дальше посмотрим.
Виталик и Илона Капустины, их отец, офицер запаса Александр Иванович Капустин – это наши радушные хозяева. О себе любимом не вспоминаю, ибо представился в самом начале. Как уже рассказывал, познакомились мы в оздоровительном лагере в Анапе прошлым летом, когда умные дяди из Минобрнауки решили собрать в один отряд юные дарования со всей России. Ну, и я туда как бы случайно попал. А чуть позже подъехали с отцом Илона и Виталик. Но не как гениальные или, по меньшей мере, все из себя талантливые, а чтобы нам, занятым своими проблемами, рассказать о Подвиге. О Человеке с большой буквы. И тема эта с такой силой прихватила нас за живое, что ни я, ни ребята, когда Илона с Виталиком сообщили, что хотят всех пригласить на каникулы в Питер, и отец эту их идею полностью поддержал, не раздумывали ни секунды. Тем более что ничего конкретно не объясняя, они сказали, что есть идея.
Лично мне, конечно, хотелось увидеть Илонку. По Питеру с ней побродить. Да и ленинградских родственников по маминой линии целую вечность не навещал. Однако движущей силой нашего нового сбора все же должно было стать обнародование этой самой идеи. Несложно было догадаться, что она так или иначе коснется темы Подвига. Но вот как именно, об этом сей момент и предстояло узнать.
