Но после распада СССР, когда на берегах Каспия образовалось 4 новых государства, перестала работать единая система рыбоохраны. Расцвел незаконный вылов рыбы, с годами получивший промышленные масштабы.
«По оценкам экспертов, штатные рыболовецкие организации сдают на приемные пункты 15% улова, а остальное присваивают или отдают «осетровым» рэкетирам. Те посещают рыбаков в конце каждого рабочего дня. Воровство особенно выгодно, поскольку все накладные расходы ложатся на легальную часть продукции, а сверхнормативная добыча приносит рыбакам чистую прибыль», – написал в своей статье для республиканской газеты врио руководителя Западно-Каспийского Управления Росрыболовства Магомед-Султан Алиев еще в 2008 году, но его не услышали да и не старались услышать. Хотя аргументы у Магомед-Султана Алиева очень серьезные… Он первым конкретно заговорил о схемах вывоза черной икры из Дагестана за границу.
«Для вывоза черной икры за границу созданы несложные схемы. Из Дагестана она доставляется в Азербайджан, оттуда в Турцию. Далее продукт легализуется. Русская икра считается товаром, скупленным у челноков (каждый имеет право вывезти из страны две банки икры). При этом турецкие коммерсанты оформляют все необходимые документы с подлинными именами, паспортными данными и адресами. Эта информация покупается у владельцев дешевых гостиниц (как правило, сообщающих сведения об уже покинувших страну людях). В случае проверки можно доказать, что такой-то человек действительно побывал в Турции. После легализации икра переупаковывается в турецкие банки и продается дальше. До 1998 года, когда осетровые были включены в конвенцию CITES (Постоянный комитет конвенции ООН по международной торговле видами дикой флоры и фауны, находящимися под угрозой исчезновения), турецкий реэкспорт икры рос вместе с расширением российского челночного бизнеса. Вывоз икры из Турции в страны ЕС и США в 1994 году составил 5 тонн, а к 1998 году – 120 тонн. Турция, в чьих водах вообще нет осетров, поставляла на мировой рынок почти на 30% больше продукции, чем Россия. После вступления в силу решений CITES, когда экспортировать икру получили право только добывающие страны, турецкий реэкспорт переориентировался на страны Востока, многие из которых не подписали конвенцию.
До 1998 года процветал прямой вывоз браконьерской икры в США и Европу. Теперь, когда CITES обязал экспортеров представлять спецдокумент-разрешение, удостоверяющий легальное происхождение товара, вывозить икру стало труднее. Однако подделать все эти спецдокументы несложно. Существует и другой канал переправки икры за рубеж. Если верить представителю одной из международных организаций, то русcкой икрой приторговывает и Иран. Пути поставок те же: из Дагестана в Азербайджан, но объемы в десятки раз ниже, так как уже истощились запасы осетровых, если сопоставить объемы добычи и объемы экспорта, получается, что выход икры у иранцев составляет 20-25 процентов, а такого просто не может быть», – утверждают эксперты.
Таким образом, продажа уникальной черной икры стала выгодна отнюдь не России. Страны, никакого отношения не имеющие к ее добыче, обогащались за счет недальновидных торговцев.
«Еще в 1995 году представители Роскомрыболовства говорили, что положение ужасно и впору наложить запрет на промысел. Однако долгое время дело ограничивалось только лишь ахами и охами. Настоящую тревогу забили международные организации по охране природы.
В конце 90-х осетр включен сразу в две международные конвенции: Боннскую (конвенция по сохранению мигрирующих видов диких животных) и CITES. С 1998 года экспортеры икры должны представить выданный национальным представительством CITES (у нас его функции выполняет Роскомрыболовства) специальный документ, подтверждающий легальное происхождение товара. Тогда же CITES рекомендовал странам-производителям икры сократить международную торговлю до объемов, не наносящих вреда вольно живущим популяциям. И уже в 2000 году, стремясь полностью исключить попадание браконьерской икры на мировой рынок, CITES установил экспортные квоты для каждой страны в соответствии с объемами производимой там черной икры.
Уже летом 2001 года на заседании CITES было решено, что все прикаспийские государства должны согласовать с CITES свою экспортную квоту на икру. Заявленную Россией, Азербайджаном, Казахстаном и Туркменией квоту международная организация сократила на 80 процентов. Роскомрыболовства отреагировал на сокращение квот весьма своеобразно – объявил о начале моратория на промысел осетровых. Вероятно, рыбное ведомство решило продемонстрировать международным организациям, давно призывавшим Россию принять меры по сохранению запасов, свою активность. Правда, как это часто бывает, не удосужилось оценить, способны ли его действия изменить ситуацию. Во-первых, 12-15-месячный мораторий был бессмыслен уже потому, что поколения осетровых сменяются не ранее, чем через 10 лет. Во-вторых, запрет на промысел имел бы смысл только при наличии соглашения прикаспийских государств о сохранении осетровых и при полном отсутствии браконьеров.
Рыбодобывающие организации, ученые и даже представители международных институтов в один голос заговорили, что запрет на промысел только стимулирует браконьеров. Тогда эксперты TRAFFIC Europe–Russia предложили другую меру: временно прекратить продажу икры и рыбы на внутреннем рынке, куда в основном и поступает браконьерская продукция. Так можно было и остаться на мировом рынке и защитить запасы. Но предложения TRAFFIC Europe–Russia услышаны не были. Зато уже в 2002 году добыча осетровых продолжилась.
Удержать прежние позиции на мировом рынке это, однако, не помогло. В советские времена русская икра ценилась на мировом рынке очень высоко и стоила чуть ли не в два-три раза дороже иранской, которая находила покупателей исключительно благодаря своей дешевизне. Имидж этого продукта на мировом рынке тщательно охранялся. Традиционно экспортный вариант русской икры отличался малой соленостью и подобранными по цвету и размеру икринками. Нельзя также смешивать икру разных рыб – белужью, севрюжью, семужью и пр. Были выработаны и правила упаковки: банки белужьей икры должны накрываться красной крышкой, севрюжьей – желтой, а осетровой – синей. Браконьеры всех тонкостей не соблюдали, да и вообще о качестве не сильно заботились. Азербайджан, Казахстан, Туркмения в советские времена и вовсе не имели своих предприятий, производящих икру, а потому с технологией ее изготовления знакомы плохо, не всегда могут обеспечить надлежащее качество. При этом их продукция с самого начала продавалась за рубежом под маркой “русская икра”. Столкнувшись с некондиционным товаром, многие европейские магазины стали предпочитать русской икре иранскую. Для производителей легальной икры не стал спасением и внутренний рынок. Там прочно обосновались продавцы браконьерской добычи».
Так что экономически Россия лишилась больших денег и фирменного качественного знака «русской икры», а интерес мировых потребителей перешел к икре иранской.
Что же происходит с рыбой и икрой сегодня в Каспийском море? Пиру Гаджиевич Мусаев – зав. лабораторией ихтиологии Дагестанского филиала Каспийского института рыбного хозяйства занимается проблемами Каспийского моря уже больше сорока лет:
– Ситуация создается довольно опасная для моря и уникальных пород рыбы. Если в прошлом Каспий находился в управляемом режиме, представители науки давали рекомендации, все необходимые мероприятия осуществлялись, то после создания новых прикаспийских государств каждое государство стало по-своему эксплуатировать море, не прислушиваясь к мнению ученых и производственников других стран. К тому же необходимо было учитывать природные катаклизмы… Не прислушивались, не учли. Вот и появилась такая неопределенная ситуация. Есть тут и криминальная составляющая. Как только изменилась власть, люди стали разбойнически относиться к богатствам Каспия. Любая лодка, любая шхуна может ловить рыбу, в том числе и молодь осетра. Это вообще неописуемая катастрофа для Каспия, Представьте себе: осетровые миллионы лет жили в Каспийском море, в настоящее время они находятся под угрозой вымирания. А ведь такого сочетания разнообразных видов рыб как в Каспии, нигде в мире нет. Приближается катастрофа. Когда говорят: «не надо беспокоиться, ведь сейчас искусственно разводят рыбу», просто удивляешься. Ведь Каспийское море – это природный комплекс, а искусственные условия, которые ограничены объемами выращивания, – совершенно другое. Да и рыбы получаются разные по своей питательности, по ценности породы.
– Вы считаете, что природная рыба, которая сама идет на нерест, а не выращивается в бассейне, намного полезнее?
– Рыборазводные заводы выращивали мальков до 3 грамм, а затем выпускали в море. Этот объем выпуска доходил до 70-80 миллионов штук в год. Потом мальки возвращались половозрелой рыбой в реки и водоемы. Даже после того, как в Каспии наступил перелом в связи со строительством гидротехнических сооружений, Каспий продолжал давать рыбную продукцию в пределах 20-25 тысяч тонн и тонну икры. Это была управляемая система.
– Мы бы, вероятно, смогли продолжить лов осетровых, если бы система не прервалась?
– Если бы единая система управления и организации рыбного хозяйства не прервалась, проблем с осетровыми не было бы.
– Какая ситуация сложилась сегодня на Каспии?
– Конечно, меняется не в лучшую сторону. Даже лещ скоро будет в Красной книге. Состояние осетровых плачевное. В настоящее время рыборазводящие заводы во всех республиках не могут достать полноценных производителей для рыборазведения. Это очень страшное явление… Что же касается заводов, то они сохранились со сложившейся технологией, с обеспечением водоснабжения. Никаких проблем на рыборазводных заводах нет, если у них будут производители.
Проблемы в том, что сейчас Каспийское море имеет много хозяйств… И это губительно влияет на море… Раньше считалось, что добывать рыбу в море нельзя, так как это место обитания рыб, рыба сама приходит в реки, там можно организовать ее промысел. И, если кому-то полагались доли от общего запаса, то эти доли обеспечивались. К этому, наверное, мы снова придем на уровне государственности, заключим деятельное соглашение, а не просто, как сейчас, «подписали и ушли». Рыбная продукция – ресурс на долгие века, все поколения будут ловить эту рыбу. А вообще можно и нефть добывать, но так, чтобы добыча нефти была в ограниченном количестве и не загрязняла бы акваторию.
– А что касается других видов рыб, ведь Каспийское море славится разнообразием? У нас и кефаль, и судак, и сельдь, и килька.
– Есть у нас сельдь в большом количестве, сельдь трех видов, но консервная продукция отсутствует – нет заводов, так же как нет в магазинах практически и дагестанской кильки… А жаль!
К сведению: для полноценной жизни человек должен в год потреблять не меньше 20 килограммов рыбопродуктов. Но в Дагестане не реально есть рыбные продукты в таком количестве. В приморском регионе рыба дорогая, а объем добычи не более четырех с половиной тонн, хотя раньше доходил до 18 тысяч тонн.
Проблема, прежде всего, в том, что в Дагестане не осталось предприятий, способных перерабатывать эту рыбу в промышленных масштабах.
Вице-премьер республиканского правительства Шарип Шарипов, посетив одну из прудовых хозяйств в селе Богатыревка Кировского района Махачкалы, заявил: «На сегодняшний день в Дагестане более 18 тысяч гектаров земель, пригодных для создания прудов и разведения рыб. К сожалению, в республике производят 1,5 тысячи тонн прудовой рыбы, тогда как в Ставропольском крае 9 тысяч тонн… В ближайшее время эту цифру мы намерены довести до 3,5 тысячи тонн».
Правда, речь идет о прудовой рыбе, а не о морской, которой всегда славился Каспий.
