— В 1820 году мой предок по материнской линии пришел в Дагестан с Ермоловым. Возвращались они через Южный Азербайджан, через Талыш — область, куда бежали раскольники, там он, солдат, и нашел себе жену-старообрядку. А в 1842-м году в крепости Низовая родился у них сын Тимофей, а у него, в свою очередь, уже в Петровске — Дмитрий Лавров, мой прадед.
Как рассказывала мне бабушка (а позже я нашел подтверждение ее словам в нашем дагестанском архиве), нижегородский купец доверил моему прапрадеду, который после ранения из солдат стал интендантом, водить сюда из Нижнего Новгорода баржи с товаром для армии. Первым рейсом доставили лиственницу. Из того леса сделали причал, а купец щедро с прапрадедом расплатился. После отмены крепостного права в 1861 году мои предки пытались стать купцами. Но в 1873 году, по камеральному описанию, «это семейство обращено из купечества в податное сословие (мещанство)». И мой дед Павел вместе со старшим братом Максимом переехали в слободу Хасавюрт Терской области.
К тому времени, как родился я, наша семья уже давно жила в Хасавюрте. В Махачкале бывали наездами, а я поселился здесь в 1952-м году, после окончания Грозненского нефтяного института. Приехал как горный инженер. Нас было 11 человек, зачисленных в филиал Академии наук СССР для участия в комплексной Северокавказской нефтяной экспедиции. Помню, как вышли из здания вокзала – оно тогда было одноэтажным, и памятника Махачу Дахадаеву еще не было, а был на этом месте парк, с деревьями, травой. Подошли к автобусу и спросили у красивой молодой кондукторши, какой маршрут, а она ответила: «Возгал — пабрик “три национал”».
База экспедиции, к которой мы были «приписаны», находилась на углу 26 Бакинских комиссаров и Богатырева. Там сейчас Институт физики. А в 50-х там располагались скульптурные мастерские, и весь дворик между одноэтажными зданиями был заставлен гипсовыми фигурками Сталина высотой с полметра. А уютный двухэтажный особнячок, где сейчас библиотека Института физики, до революции принадлежал владельцу фабрики «Каспийская мануфактура». Это стало широко известно после выхода в свет романа Хуршилова «Сулак-свидетель», и мы долго искали, где же там подвалы с коллекционными винами с его виноградников.
Сразу по приезде в Махачкалу нас поселили в Редукторном поселке в каменном бараке, где раньше была войсковая часть, а нефтепромыслы находились там, где сейчас Узбекгородок. И шли мы туда через площадь Сталина, через весь этот оглушительный, разноцветный базар, который на ней располагался. Если бы сейчас его заснять — это было бы олицетворение коммунистического рая. Такое обилие рыбы, мяса, фруктов, овощей! Пол-литровая банка черной икры стоила 20 сталинских или 2 хрущевских рубля. Наш коллега Жора был любитель выпить, и пока мы шли через базар, успевал прицениться к вину, и всюду ему наливали стакан на пробу, так что иногда нам с Борисом Савельевым, будущим лауреатом Ленинской премии, приходилось тащить его до работы под руки.
Кстати, там, где сейчас милицейский пост, рядом с домом писателей рос здоровенный тополь, а под ним на лавочках собиралась городская шахматная элита. Все партии чемпионата мира там подробнейшим образом разбирались и обсуждались сильные и слабые стороны игры Капабланки и Алехина. Был там завсегдатаем человек по фамилии Зайцев, известный в городе, потому что носил зеленую велюровую шляпу, что по тем временам казалось необыкновенной роскошью. А на Буйнакского стоял стенд, что-то типа «они мешают нам жить!», с фотографиями «социально опасных», в том числе и тех, кто, на взгляд дружинников, слишком модно одевался. Для нас, горных инженеров, вопрос одежды стоял не так остро, нам полагалась удивительной красоты форма, которая напоминала форму морских офицеров, разве что без кортика.
В 1952-м году границы города были определены четко. Махачкала 1-я, или, вернее, Махачкала Сортировочная, была отдельным городом, и от русского кладбища, аж до самой церкви лежали шесть километров пустоты. Одиноко торчала лишь Сельхозакадемия — бывшее здание правительства. Тарки, Агачаул, Альбурикент и Кяхулай тоже были отдельными территориями, куда городским соваться не рекомендовалось. А город заканчивался Первым промысловым шоссе (ныне улица Ирчи Казака). За ним в бараках жили только пленные немцы. Сейчас это 5-й поселок. Это уже потом, ближе к концу 50-х, был застроен участок между Первым промысловым шоссе и КОРом (канал имени Октябрской революции). По постановлению правительства, участникам войны из числа старших офицеров выделяли участки до 25 соток под строительство домов. Причем участки могли быть даже на территории совхозных садов.
Про Буйнакского и обязательное вечернее фланирование по ней наверняка рассказывали. Причем там существовали свои неписаные правила. По той стороне, где сейчас банк, прогуливались семейные пары и замужние дамы, а также те, кто хотел завести приятное знакомство. А все остальные чаще ходили по противоположной стороне, мимо кинотеатра «Темп», сейчас «Дружба». Кстати, как ни странно, но для выяснения отношений тогдашняя шпана отчего-то облюбовала подъезд на углу Буйнакского и Дахадаева, на втором этаже там располагался горком комсомола. Так вот, в этот подъезд человека затаскивали и избивали. Был случай, когда вот так же затащили туда моего знакомого, ретушера из фотоателье Анатолия. Кто же мог представить, что он — чемпион Черноморского флота по боксу?! Все 12 человек, которые собирались его проучить, один за другим вылетели из этого подъезда и разбежались кто куда.
Редакция просит тех, кто помнит наш город прежним, у кого сохранились семейные фотоархивы, звонить по номеру: 8-988-291-59-82 или писать на электронную почту: pressa2mi@mail.ru или mk.ksana@mail.ru.
