– Смотри, Лелянова! – Патя толкнула меня локтем в бок. Мы стояли перед зеркалом в фойе Русского театра, поправляли прически. Это очень удобно, если нужно кого-нибудь исподтишка рассмотреть. Не будешь же бежать, заглядывать в лицо, спрашивать: – А вы ТА самая?
О Ларисе Леляновой в городе, во всяком случае, в нашем кругу, говорили много. Мол, приехала вся такая питерская, закончила ЛГИТМиК, что дружбу водила с разными знаменитостями. С Ларисой Гузеевой (а после «Жестокого романса» и до самой «Маленькой Веры» Гузеева считалась самой красивой и сексуальной из актрис отечественного кино), с Шевчуком из ДДТ и даже – тут говоривший обычно брал пазу и «особенным голосом» выдыхал – с самим БГ!
«САМ БГ» – звучало настолько круто, что в такое даже не верилось. Всего пару лет назад у кого-то из нашей компании, кажется, у Мурада Асадуллаева – мы звали его Мурка – появился плеер, и мы по очереди его одалживали и ходили по улицам, а в наушниках звучало из «Электрического» пса: «А мы несем свою вахту в прокуренных кухнях…».
Конечно, мы считали, что песня про нас. Это позже люди начали понемногу уходить, кто в запой, кто в семью, кто вдруг оголтело начинал строить карьеру, кто уезжал навсегда. Или умирал. А в середине 80-х мы были молодые, дерзкие, удачливые, и весь этот город был наш.
Итак, Лариса нас с Патькой не впечатлила. Темные взлохмаченные волосы, худоба, какая-то цыганистая длинная юбка. Прошла-проскользнула – и все. Светловолосый актер, шедший с ней рядом и оказавшийся ее мужем Лешей Данилевичем, был намного интереснее. Спустя год или полтора, когда я случайно забежала к ней на минутку по делу, а осталась на две недели – то сумела рассмотреть и понять, и даже испугаться ее способности подчинять себе людей, какой-то скрытой огромной силы, а тогда… Подумаешь – режиссер, у нас у самих режиссеров знакомых было полно.
В то время в Махачкале, как грибы, стали появляться народные театры. При телевидении театр, где заправляли Мелентьев и Гентелев, ставил «Убить дракона», «Гистрион» Намруда Басриева – «Тиля Уленшпигеля», а «Студия 13» Маги Адуховича замахнулась на «451 градус по Фаренгейту». Вот странно, не припомню Магиной фамилии! Звали или по отчеству – Адухович, либо Борода – за роскошную пышную бороду.
Мага жил в маленьком одноэтажном доме около моря. Во дворе стоял длинный дощатый стол, за которым при необходимости можно было рассадить массу народа. Помню, как там появились самые настоящие московские хиппи. Одного, в очочках, коротко стриженного называли Хайдер (он был очень похож на доктора Хайдера, который как раз в это время голодал перед Белым домом), второй – офигительный красавец с длинным рыжеватым «хайром» и кожаной полоской через лоб, был Сид. Сид рассказывал, как шли они с Хайдером к пляжу и вдруг из остановившейся машины выскочил накачанный такой мэн, посмотрел на сидов прекрасный голый торс и сказал: – У нас тут голыми не ходят. Да, и постригись.
После чего снял с себя дорогую рубашку, бросил ее Сиду на плечо, сел в машину и дал по газам. – Вы представляете, – говорил Сид, – у него под рубашкой была МАЙКА! И это в 40-градусную жару! Мага слушал, смеялся и ерошил свои слишком длинные для Махачкалы волосы.
Кстати, он хоть и казался таким рубахой-парнем, представителем шумной богемы, но был человек-таран, умел пробить самые невероятные проекты. Так пробил и помещение под Молодежный экспериментальный театр-студию «Дебют», который потом был переименован в «Вираж» а еще позже в «Колесо». Это был то ли пакгауз, то ли склад, одноэтажное невзрачное здание рядом с магиным домом. Его кое-как отремонтировали, соорудили сцену, расставили кресла и для Магомеда, Ларисы и нескольких актеров и музыкантов, ушедших вместе с Леляновой из труппы Русского театра на вольные хлеба, началась новая эпоха. Помню одну репетицию. На пустой сцене стояла актриса с гуттаперчевым лицом (лицом, которое может быть и некрасивым и обворожительным) и выкрикивала: «Я Мэррилин, Мэррилин, я герроиня самоубийства и герроина». Она стояла будто распятая, за руки ее держали двое актеров, и в какой-то момент она по-акробатски переворачивалась в воздухе.
Кстати, именно в этом театре давал свой знаменитый концерт сбежавший из Баку «Аквариум». За кулисами потом еще долго стоял 10-литровый баллон, в нем специально к приезду БГ с командой настаивали спирт на тархуне.
В Ларисином доме был культ «Аквариума». Данилевич фанатично собирал их записи, и все, что имело к ним отношение. Помню, как-то осталась у них с ночевкой, зашла среди ночи на кухню и увидела своих друзей Светку и Олега, они сидели и в четыре руки переписывали в тетрадки сказку БГ «Иван и Данила». А потом взялись за «Митьков». Книжки были самиздатные, в единственном экземпляре и навынос Данилевич их не давал.
Еще немножко о «доме». Для обывателя это, конечно, был бы ужас полный. Дело в том, что поначалу Ларисе и Лешке было негде жить. Их приютила в своей однушке актриса Русского театра Алевтина. И они как-то так срослись в семью, что, когда Лариса родила сына и родители дали ей денег на собственную квартиру (где-то по Калинина, возле 29-го магазина был этот дом) – Алевтина и ее дочь Маша перебрались к ней. А чуть позже «семья» разрослась за счет соседки по лестничной клетке. Лена жила одна и сразу влюбилась в это странное семейство.. В результате обе квартиры фактически объединились, друзья сделались общими. У Ларисы дверь вообще не закрывалась, дома все время кто-то был, а Лена, уезжая, оставляла соседям ключи.
Однажды вернулась и узнала, что у нее пару дней жил БГ. – Смотри, – сказали ей – вот на этой разделочной доске он резал лук! И даже оставил для тебя автограф! Ленка поглядела на вырезанные в углу буквы, охнула и поставила доску на видное место.
Мне это время помнится как бесконечный, перетекающий изо дня в день праздник, карнавал. Там любили переодеваться, просто кому-нибудь приходила в голову такая мысль и все подхватывали, сооружали безумные костюмы, наворачивали тюрбаны на голову. А Данилевич так вообще по дому ходил исключительно в Машкиной школьной юбке. И был похож на шотландца. На нем даже самый нелепый наряд смотрелся органично.
Все, кстати, были нищие совсем, но не экономили. Как только появлялись деньги – покупали в гастрономе что-нибудь вкусное. А Ларису раз для выступления по ТВ одевали вскладчину. Кто-то дал ажурные колготки, страшно модные в 80-х, я – свой пиджак.
У каждого, кто приходил сюда, – было свое место, своя роль, функция. Новый человек сразу попадал под обаяние Ларисы – она, разумеется, царствовала – и под обаяние самой атмосферы. Один Тимур Голбацев, тогда еще инженер-электронщик на каспийском заводе – держался подчеркнуто независимо. Когда хотел – появлялся, посреди застолья мог встать и уйти. Тимур играл на гитаре, что-то сочинял свое, и я ни у кого больше не видела таких длинных и гибких пальцев. Он гнул их под невероятными углами и чуть ли не в косичку заплетал. Кстати, он потом бросил свой завод, уехал и уже много лет звукооператором у «Ночных снайперов».
Я мало рассказываю собственно о театре, мне важнее передать общую атмосферу, дикую концентрацию творческой энергии. Даже застольная шуточка могла перерасти в серьезный разговор, и тогда Лариса и Мага, а за ними и все «театральные» бросали нас и шли на Ларисину кухню обговаривать новое решение спектакля.
Не скажу, что не было темных историй. Об одном из завсегдатаев рассказывали, что заночевавшие у него друзья утром полезли в стол за листом бумаги и обнаружили подробнейший отчет, с детальным описанием – кто что говорил, кто с кем целовался за дверью, кто куда ушел и когда вернулся.
Человеку от дома не отказали. Не потому что боялись его и ту контору, куда отправлял он донесения, а просто нас было катастрофически мало, совсем мало, надвигались другие времена. И мы это чувствовали кожей. Всех разбросало. Леша уехал куда-то, говорят в Канаду. Я перебралась в Москву, а Лариса – в Пермь. Совсем недавно я узнала, что она умерла. Не выкарабкалась после инсульта. И Маги Бороды уже нет. Только крышу их театра до сих пор можно увидеть, если ехать по Орджоникидзе. И на ней остатки надписи, корявые оранжевые буквы «…жный …иментальный …студия»
Уже сейчас понимаю, что мне довелось быть свидетелем событий, которые во многом определили лицо города на ближайшие несколько лет. И если бы не 90-е, когда то, что мы называем городской культурой, оказалось сметено борьбой кланов и группировок за власть и бабло – сегодняшняя Махачкала могла быть совсем другой.
Редакция просит тех, кто помнит наш город прежним, у кого сохранились семейные фотоархивы, звонить по номеру: 8-988-291-59-82 или писать на электронную почту: pressa2mi@mail.ru или mk.ksana@mail.ru.
