Ренат умный парень. Сидит, свесив ноги с администраторского стола в 10 утра, и пьет уже пятую чашку кофе. Но умный он не только поэтому. У нас почти что акция, каждую пятую чашку кофе он традиционно заправляет коротким ликбезом.
ЛЕТАЮЩИЙ МУЖИК
Вообще, он, как и большинство людей, любит себя показать, историю из жизни рассказать, монолог Ди Каприо из какого-нибудь фильма озвучить со всем артистическим жаром, но в отличие от большинства людей, у него это получается сносно.
– Знаешь, что такое премия Дарвина? – пытаясь выковырять фантомный прыщ на лице, спрашивает Ренат с важным видом.
– Не-а, – честно признаюсь я. И даже если бы знала, что это за такая премия, я бы, конечно, не призналась, чтобы не лишать ни себя, ни его повода потрепаться. Но я и так не знала.
– Так вот, – умничает Ренат с жирным следом молока от кофе на губах, – есть такая международная премия, которую дают за самую нелепую смерть…
– А подробнее? – вмешиваюсь я, зная, что за этой просьбой последует.
Ренат тут же вытирает губы, скрупулезно лезет кофейной лапой в свои штаны, достает мобильник и читает: «Согласно Википедии, премия Дарвина – виртуальная антипремия, ежегодно присуждаемая лицам, которые наиболее глупым способом умерли или потеряли способность иметь детей и в результате лишили себя возможности внести вклад в генофонд человечества, тем самым потенциально улучшив его».
– Но нам с тобой сейчас интересна первая часть этого определения, – сразу поясняет Ренат.
Я с ним, например, не согласна. Вторая часть этого определения мне кажется куда интереснее. Правильно, не надо генофонд человечества пополнять такими вот кретинами депрессивными, можно только представить себе, каким будет человечество через лет 20… Но вслух я согласно киваю Ренату, понимая, что вся его последующая речь, по сценарию, сильно завязана на этом моем согласии.
– Я прочитал очень много историй о том, как люди глупо умирали. Но среди них было несколько, от которых дух захватывает и сердце останавливается от пересмеху (любимое слово Рената, чтобы показать, насколько смешно ему было). Вот одна из самых «трогательных»: мужик решил проверить, что будет, если привязать к креслу много воздушных шариков. Привязал. Для пущего эффекта решил и сам в кресло сесть. Естественно, шарики стали подниматься вверх, прихватив с собой и кресло, и мужика. Сначала он здорово обрадовался, эксперимент удался, эге-гей, но где-то на высоте 15 метров ему в голову пришла взвешенная мысль, как же теперь выбраться отсюда…
СТРАННЫЙ МАЛЬЧИК
Но мои мысли уже очень далеко. Они проносят меня через всю взрослую жизнь, людей и быстротечные события в раннюю юность. Беззаботную, короткую, смелую, тревожную, тоскливую, разную. Перед глазами, словно настоящая, возникла сетка, разделявшая наш огород от соседского. Оттуда, сквозь высокую зеленую ограду, прыгали кузнечики, переползали ужи, перелетали гигантские бабочки, оставляя краску своих разноцветных крыльев на наших пальцах, доносились соседские разборки, приходил странный мальчик. Сюда я приносила своих кукол и, приподняв колючую проволоку, отдавала их ему. А он мне взамен передавал разные шурупы, гайки, гвозди. Зачем мальчику были нужны куклы? Зачем мне была нужна макулатура? Не помню. Мы дружили с мальчиком через эту доморощенную сетку. Дурень этот всегда ходил по самому страшному краю стен, крыш, деревьев и других препятствий. Босоногий, в одних шортах, с вываливающимся бледным пузом из них, с опущенной головой, но решительный. Таким я его почему-то всегда вспоминаю. Хотя, может, он бывал и другим, конечно. Одевался, ходил в башках, прямо, загорелый и трус. Я знала все его истории о том, как он ночевал один в лесу, учился плавать, ловил кобру, засушил тарантула, ходил по «той самой» трубе загородом, куда не то что детей, даже взрослых не пускают, что бабушка потом ему за это надрала зад… (я сразу поняла, что зад ему часто дома надирают).
– Почему тебя не было несколько дней? – спросила я как-то мальчика.
– А я зуб себе выбил камнем…
– Как так-то?
– А вот так, слушай: несколько дней я не мог ни есть, ни спать. Зуб ныл ужасно, будто кобра укусила, помочь некому и ты умираешь медленно-медленно… Представляешь, как я мучился? Рассказал все маме, когда больше боль выносить не мог. Клянусь, не мог! Ну она мне в рот посмотрела и говорит, что завтра же надо идти в поликлинику к стоматологу. Стоматологов я не люблю, но что делать. На следующий день все ушли на работу – к стоматологу, значит, мне одному придется… Куда и во сколько идти, мама объяснила подробно. Да я и сам все знаю. Мало что ли я дорог протоптал в этих краях? Стоматологию не найду? Оделся, значит, и пошел по знакомым улицам. Как дошел до улицы Карла Маркса – туда, где наша поликлиника, – присмотрелся повнимательнее, чтобы понять, в какую дверь входить. И ни одну не нашел, представляешь? Те же строения, что и раньше, те же улочки, а входа нет, нигде. Клянусь, нет! Я глянул на солнце, понял, что уже три часа, а в три я уже должен сидеть в кресле у врача и без зуба, а я даже вход найти не могу. Тут-то я понял, что надо бежать, чем скорее, тем лучше, и тогда, может быть, я увижу вход, любой, или найду кого-нибудь, кто мне подскажет, куда идти. Так я и сделал. Стал бежать. Не помню, сколько именно я бежал и в какую точно сторону, но остановился я тогда, когда понял, что уже в совершенно незнакомом для себя месте. Справа и слева от меня музыканты играли веселую музыку, откуда-то появились толпы гуляющих людей, при этом они еще пританцовывали, некоторые говорили друг с другом и смеялись. А дороги… они были такие необычные… Чистые, из разноцветного камня и в цветах. Да и все кругом было в цветах: люди, окна, дома! И повсюду были фонтаны, из которых ключом била прозрачная вода, а в лучах солнца она казалась драгоценной… Я пытался спросить у прохожих, где тут стоматология, но никто из них не знал. И я их, людей, тоже не знал… И знаешь, что самое страшное? Я понял, что очутился в чужом городе.
– И что было дальше? – спросила я с нетерпением.
– Что, что? Я проснулся. И выбил себе зуб камнем из огорода.
А имени его не знала, он моего тоже. Такая настоящая дружба. Я ему очень завидовала и хотела в приключения вместе с ним. Я их тоже любила, хотя у меня их ни разу еще не было.
ПРИКЛЮЧЕНИЯ
В конце концов, после моих длительных душераздирающих просьб мальчик взял меня с собой в приключения, предварительно пригрозив, что, если вдруг проговорюсь дома, где и с кем была, больше к сетке он никогда в жизни не подойдет. Знал, чем грозить. Конечно, никто дома не узнал, что были мы на горе, нашли там пруд, и он бросил меня в воду, чтобы я научилась плавать. Через несколько лет, впервые оказавшись на море, я поплыву как рыба, даже уйду под воду как настоящая русалочка перед обезумевшей толпой родственников. А все тот пруд и жаркий день в горах, где мы со странным мальчиком бродили босиком, с какой-то арматурой в руках, опущенной головой, обсуждали проект домика из подручных средств, бесстрашно наступая на живность под ногами.
Зад тем вечером нам надрали обоим.
Впрочем, ни надранный зад, ни жалобы соседей и прочих на хулиганское поведение мальчика его жажду приключений не притупили. Он был бескомпромиссен. Ставил перед собой новые цели и достигал их. А потом в красках рассказывал мне, как объездил чужого коня, пойманного в каком-то поле, или курил папины сигары… «Что же он будет выделывать, когда станет взрослым?» – восхищалась я про себя. Думаю, у каждого был в детстве такой «странный мальчик». А если бы его не было, его следовало бы выдумать.
Мы продолжали дружить через сетку еще много лет. Летом, когда больше поводов бегать в огород, дружили крепче, осенью, вместе с опадающей листвой и уходящей дождливой природой – меньше, а зимой, сидя у печи за несчастными уроками, я тосковала по странному мальчику и его историям. А летом… сквозь высокую, зеленую ограду вновь прыгали кузнечики, переползали ужи, перелетали гигантские бабочки, оставляя краску своих разноцветных крыльев на наших пальцах, доносились соседские разборки, приходил странный мальчик. Сюда я приносила своих кукол и, приподняв колючую проволоку, отдавала их ему. А он мне взамен передавал разные шурупы, гайки, гвозди и… приключения.
ДУРЕНЬ
Но не тем летом. Я долго ждала у колючей проволоки странного мальчика, даже принесла ему вместо кукол живого богомола, пойманного собственными руками, но так и не дождалась. Ребята потом рассказывали, что этот дурень спрыгнул с высокого моста в реку, но не рассчитал, что там слишком мелко, и свернул себе шею.
– Представляешь, мужика в итоге перехватили в аэропорту, когда пилоты стали жаловаться диспетчерам, что человек в небе, сидит в кресле, летает в зоне посадки и мешает приземлиться самолету! – пронзительный хохот Рената вернул меня в реальность.
– Ого.
– Вот это, я считаю, заслуженная премия Дарвина, да? – глаза Рената на сумасшедшем, как у Доктора Зло, лице, фанатично горели.
– Да, – согласилась я, а про себя подумала, что странному мальчику бы тоже дали эту премию Дарвина.
Майя ФАТАЛИЕВА
