В конце прошлого года Президент России Владимир Путин наградил 29 медицинских работников из Дагестана орденом Пирогова за большой вклад в борьбу с коронавирусной инфекцией. В число награжденных вошел и заведующий отделением анестезиологии и реанимации Республиканского урологического центра Гаджимагомед Идрисов.
В экстремальных условиях без конкретных инструкций коллектив Центра обошелся практически без жертв. Поговорим сегодня со специалистом напрямую и узнаем, какими силами удалось справиться с нахлынувшей бедой в тот момент.
– Гаджимагомед Идрисович, расскажите, пожалуйста, как удалось организовать работу быстро и качественно в условиях пандемии, что Вас даже отметил и наградил в числе наших лучших врачей президент.
– Мы все помним, что первое время не было никаких конкретных протоколов и рекомендаций для лечения. Работала в основном инфекционная больница. Потом, когда количество тяжелых больных стало расти, пришлось подключать не только специфические отделения, но и другие. Для меня, как для заведующего реанимацией, эта работа оказалась неожиданной. Возможно, до того, как перепрофилировать нас под ковид-госпиталь, были некоторые договоренности у главного врача с министерством. Но для нас, работников, все случилось экстренно. Да, приходили комиссии, осматривали отделения и говорили, что, возможно, нас тоже задействуют, привлекут на момент пандемии.
Как сейчас помню: с 4 по 25 апреля, где-то с одиннадцати часов вечера начали привозить больных по системе «зеленого коридора». Пациенты поступали из одного крыла, тогда как другой выход закрыли. На улице стояла вереница примерно из пятидесяти машин «скорой помощи». В других больницах мест попросту не осталось. Стихийно эта очередь хлынула к нам.
Да, мы слышали, что это достаточно тяжело – от коллег. Разговоры и слухи доходили из других больниц и госпиталей. Но для нас это стало настоящим испытанием. Если в первую ночь к нам доставили шестьдесят пациентов, то за сутки их число перевалило за сотню. Все отделения, в том числе реанимационное, были заполнены. В тот же вечер я обзвонил и собрал всех сотрудников. Сам остался до утра.
Нам пришлось создавать бригады. Одному человеку находиться в таких условиях более трех часов оказалось невозможно. Просто невыносимо.
Но эти ребята – студенты третьих-четвертых-пятых курсов – настоящие молодцы. Они делали буквально всю работу.
– Но, несмотря на эти многочисленные трудности, вашу работу заметили и отметили.
– Освоились. Люди выживают в самых экстремальных условиях, приспосабливаются. И мы привыкли потихонечку. Наших профильных пациентов выпустили заранее. Однако нам даже не удалось полностью освободить койки под коронавирусных больных. Предыдущих пришлось выпускать через «чистую зону».
Мы организовали 4 реанимационные бригады, состоящие из врача, медсестры и санитарки. Таким образом, отбирали по отделениям самых тяжелых больных. По улучшении состояния отправляли их в палаты, таким образом, наши пациенты «курсировали» по больнице.
– Что выручило вас на тот момент больше всего? При отсутствии протоколов лечения, при нехватке рекомендаций… Слаженная работа команды или профессионализм специалистов, умение работать вот в такой экстремальной обстановке?
– Трудно сказать про некое «умение», так как данный контингент больных по сути не наши пациенты. Морально мы к этому были готовы заранее. На базе инфекционных болезней был создан координационный совет. Плюс в Дагестане все медики хорошо друг друга знают и плотно общаются. Таким образом, возникла преемственность: коллеги делились опытом, помогали советами и рекомендациями, даже лекарствами. Лечить и действовать пришлось буквально экспериментально.
Мне, как заведующему отделением, приходилось в самые сложные часы (с трех ночи до 8 утра) мониторить состояние пациентов. В это время чаще всего возникают самые тяжелые кризисные состояния.
– Как обстояло дело с аппаратами: все-таки ИВЛ – довольно специфическое оборудование, даже для профильных учреждений.
– У нас они были. Но их качество оставляло желать лучшего, скажем так. Буквально полтора месяца назад нас оснастили немецкой аппаратурой высочайшего качества. В то время такого не было. Использовались обычные фазовые аппараты. И не все эти фазы выдерживали. Особенно тучных, крупных пациентов с массой тела в 120 килограммов перевести на ИВЛ было проблематично. А если человек задыхается? Но при такой массе аппарат не тянул.
– Но, как бы это цинично ни прозвучало, получается, что нет худа без добра… И прием таких тяжелых больных послужил толчком для переоснащения самой клиники?
– Да, пандемическая ситуация сразу определила, что нужно современное оснащение. Особенно кислородотерапия. Когда идешь на обход, а больные буквально хватают за халат и повторяют: «доктор, я задыхаюсь!». В такие моменты приходило понимание, что еще несколько аппаратов значительно улучшили бы ситуацию. В результате мы возили этот агрегат, давали «подышать» в него десять минут, а как только больному становилось легче, передавали уже другому. Таким образом, больному становится легче не только физически, но и морально, улучшается психическое состояние. Таких агрегатов у нас было три. Потом привезли еще два – с пятью устройствами стало уже легче. Но важно помнить, что постоянно держать под кислородом таких больных нельзя – это сушит дыхательные пути. Есть также специальные методики для облегчения состояния: так, при дыхательной недостаточности примерно 18 часов пациенту нужно лежать на животе.
– Как пережил этот этап сам коллектив? Было так, что вдруг начинали заболевать сами врачи и персонал клиники?
– Естественно. Наш главный врач заболел буквально в первые три-четыре дня. Он активно работал, заходил сам в «красную зону», но ни на один день не покинул рабочее место. С начала болезни закрывался у себя в кабинете, потом мы его перевели к себе на второй этаж, в малоконтактное помещение.
Два заместителя также заболели, переболели заведующие отделениями. Из всех возрастных работников остался я один, кто перенес инфекцию в скрытой форме, так же, как заведующий отделением рентгенологии. Переболело очень много сотрудников. Бывало, из-за этого приходилось заменять в бригаде сотрудника на человека из соседнего отделения.
– А из других клиник вам подмогу не присылали?
– Были студенты, волонтеры. Один в поле не воин. Если бы не эти студенты, едва ли нам удалось так профессионально справиться. Они изъявляли желание, посещали смены. Да, естественно, им оплачивали эту работу, составляли с ними договоры. Но эти ребята – студенты третьих-четвертых-пятых курсов – настоящие молодцы. Они делали буквально всю работу. Даже писанина – иногда бывает так, что именно рутинное заполнение документации больше всего отрывает и отвлекает от полноценной работы. Даже в таком аспекте, как бюрократическая волокита, когда нам не до этого, когда мы зарабатывались до седьмого пота, молодежь выручала и избавляла нас от подобной нагрузки.
– Как вашу работу вдруг заметили и отметили как лучшую?
– Мы просто исполняли свой долг. А то, что нас отметили, узнали в один прекрасный день. Министр на обходе нас похвалил. Спросил меня лично, какова смертность. Я ответил: «десять человек за два месяца». Тут же есть все истории болезней. Выяснилось, что в других больницах по десять пациентов умирало за сутки. Возможно, это связано с тем, что у нас больница маленькая. Но бывало и так, что пациентов приходилось размещать в коридоре. Сами мы жили здесь же. Никуда не уходили. Я вообще не вышел ни разу до тех пор, пока мы не попрощались с последней своей пациенткой.
Как раз в тот самый день я пошел сдал анализ на ПЦР и получил положительный ответ. Две недели провел на самоизоляции, хотя болезнь протекала бессимптомно.
– Сейчас начинается массовая вакцинация. Очень много неоднозначных мнений на этот счет. На Ваш взгляд, вакцинация – это какая-то блажь, «эксперимент над народом» либо вынужденная мера?
– Прежде, чем вакцинироваться, необходимо провести тест на антитела. Если человек уже переболел – есть антитела. А пока они сохраняются, вакцинация бессмысленна. Но какова устойчивость этих антител? Надо сдавать анализы и проверяться.
Но есть группы риска среди тех, кто постоянно находится в большом потоке людей. И таким, скорее всего, вакцинации не избежать. Прививка, по предварительным данным, дает хорошие гарантии – до 97%.
– Что хотите пожелать напоследок?
– Хочу пожелать терпимости. По отношению к нам, докторам. Многих из нас не стало за это время в связи с пандемией. Я знаю: мои друзья ушли из жизни, умирали медсестры, санитарки. И вроде смотришь на человека и никогда не подумаешь, что он умрет от ковида.
Народу, людям хочу пожелать спокойствия, соблюдения мер гигиены. Берегите себя.
Регина ГАДЖИБАЛАЕВА