Всемирный день поэзии ежегодно отмечается 21 марта. Был учрежден ЮНЕСКО (Организация Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры) в резолюции 30-й сессии Генеральной конференции ЮНЕСКО, принятой 15 ноября 1999 года. Как отмечалось в решении ЮНЕСКО, цель учреждения праздника – «поддержать языковое разнообразие посредством поэтического самовыражения и дать возможность языкам, находящимся под угрозой исчезновения, быть услышанными».
В Москве, как и в Париже, Брюсселе и нескольких других столицах мира, первый День поэзии прошел 21 марта 1999 года в Государственном литературном музее на Петровке. Его инициатором стало Российское поэтическое общество.
Анварбек КУЛТАЕВ,
народный поэт Дагестана
МОЙ КОНЬ
Баллада
Резвись, мой конь, танцуй, играй!
Нет для меня милей картины,
Когда достанешь неба край
И облаков тугие спины,
Ты солнце в гриву заплетай –
В стремленье к солнцу мы едины.
Но нашу степь не забывай,
Вернемся вместе на равнину.
Сметая шелковым хвостом
И те грехи, которых нету,
Лети на родину с добром,
Неутомимо споря с ветром.
Будь настоящим земляком
Ногайцам! Верная примета:
Хороший конь приносит в дом
Основу счастья-берекета.
Ты для меня и друг, и брат –
Надежней нет и нет вернее.
Глаза твои огнем горят,
А грива! Я любуюсь ею.
О, как я бесконечно рад,
Что с каждым шагом все быстрее
Из-под копыт твоих летят
Мне прямо в душу стиховеи.
Ты мне достался от отца,
Который в тяжкую годину
С врагом сражался до конца,
Но взят был в плен… Мечталось сыну –
Прости, Аллах, грехи мальца –
Что вот уздечку я накину,
И немцы выкуп – жеребца –
Возьмут, конечно, за мужчину.
Неужто так я думать мог
В годину лютого пожара?
Кудай – степи ногайской бог –
Не допустил беды недаром.
Войны известен всем итог –
Захватчиков постигла кара.
И силы для семьи сберег
Отцовский конь, еще не старый.
Отец вернулся и опять
Ушел. На этот раз – навеки…
Тогда впряглась в работу мать
И конь – помощник человека.
Кто может грузов сосчитать
Тогдашних ручейки и реки?
Конь потерял былую стать
И мама Толевхан… Но неких
Вещей тогда не понимал
Я, детской шалостью счастливый.
Скакать кормильца заставлял,
Ручонками вцепившись в гриву…
Я стар давно уже, не мал,
Умею сдерживать порывы.
Но стыд в душе нет, не пропал…
И будет так, покуда живы
Воспоминанья детских лет…
Как много друг прощает другу.
Трава росистая. Рассвет.
И я иду к тебе по лугу,
Мой конь, кого прекрасней нет…
Пусть седины надула вьюга,
Но буду вечно я согрет
Тем счастьем, что идет по кругу…
Гляжу частенько на коней
Сегодня я, седоголовый,
И каждый раз в душе моей
Ты словно оживаешь снова!
Могучий сын моих степей,
К труду и подвигу готовый,
Ты – колыбель заветных дней,
Ногайское родное слово!
О, память, – щедрый достархан –
Я с босоногою оравой
Ровесников-односельчан
За ним сейчас сижу по праву,
И не вмещаются в карман
Года, как альчики – забава…
Давно распахан тот курган,
Где мы овец пасли на славу,
Откуда радостно глядеть
В степную даль до окаема.
И не нужна, конечно, плеть,
Чтоб ты, мой конь, помчался к дому.
Как будет весело лететь
Мне, безнадежно городскому,
По луговине! Только ведь
Табун пасется незнакомый.
На месте том, где вожаком
Был ты, мой конь неповторимый…
Что толку грезить о былом?
Оно пылает негасимо
В том пастушке, что босиком
Не пробежал ли нынче мимо…
Опять слезу смахну тайком,
Она – о родине любимой…
Танцуй, мой конь, скачи, играй,
Жива ногайская природа.
Есть у поэта жизни край,
Но нет у моего народа.!
И сколь я песен ни слагай,
Мой конь, ты лучшей будешь одой.
Ты вечен, как народ Ногай,
Под дагестанским небосводом!
* * *
О Боге забываем днем
За шумной суетою.
И вспоминаем вдруг о нем
Вечернею порою.
Со страхом думаем о том,
Свои смежая веки,
Что, может быть, сейчас уснем,
Совсем уснем. Навеки…
* * *
Уже к концу подходит жизнь,
И только остается Мне закричать: «Остановись!
Замри на небе, Солнце!»
Но поднимается оно
Безмолвное все выше.
Меня, пылинку, все равно
Не видит и не слышит…
* * *
Беда и радость, неразлучны вы:
Кто плачет на земле, а кто смеется.
Какое счастье – просто быть живым
И даже через горе видеть солнце!
Живи сейчас, единым мигом, тут –
Лишь для того ты был Всевышним создан,
Чтоб крепко помнить: вечно не живут
Его непостижимой Волей даже звезды…
* * *
Дым родины, печи ногайской дым
Не помнил я, когда был молодым.
Но жизнь идет, и он день ото дня
Становится дороже для меня.
Я много в мире повидал дорог,
Но краше все равно найти не смог
Тропинки у заветного села,
Которой мама за водою шла.
* * *
Воистину, друзья, земля мала!
Но разве это – ссориться причина?
Глядите, как собравшись у стола,
Не ссорятся – братаются мужчины!
Соседу не мешает тут сосед,
И никому здесь песни петь не тесно.
Не зря ты прожил жизнь свою, поэт,
Если твоя объединяет песня…
* * *
Кто знает, попрощаться ли успею
Со степью я в последний миг земной,
Когда душа поднимется над нею,
Чтоб удалиться тихо в мир иной.
Не выдержит душа ногая, знаю,
И разорвет она молчанья цепь:
«Живи, моя заветная, родная.
Любимая, единственная степь!»
* * *
Есть у меня друзья и дети.
Дороже их на склоне лет
Нет ничего на белом свете,
И белый свет без них – не свет.
Друзья и дети – это чудо,
Исток, надежда и броня.
И если это я забуду –
Значит, на свете нет меня…
* * *
Степь – мой дом, моя молитва,
Заповедное гнездо.
Славлю я ее трудом,
А понадобится – битвой!
За нее и жизнь отдать я
Без раздумия готов.
А она без лишних слов
Раскрывает мне объятья!
* * *
От радости давным-давно
Привыкли люди пить вино.
Как весело проводят дни
С такою помощью они!
Но у судьбы характер крут –
И с горя люди тоже пьют…
Иного эликсира нет
Для нас от счастья и от бед…
* * *
Изменяют, ссорятся, дерутся.
Продают и сами продаются.
Даже между близкою роднею
Бродит ложь в обнимку с клеветою.
Все труднее говорить об этом
С каждым годом старому поэту.
Все равно не верят нынче люди
В Божий Суд, что непременно будет…
Максим Алимов,
секретарь Союза писателей РД, руководитель лезгинской секции
СПИНА
(Глава из «Поэмы о Теле»)
Все про Сердце говорят, про Грудь,
Я, напротив, начинаю тут
О Спине, о тыле, свой рассказ,
И никто мне в этом не указ.
А Спина ведь не лишь Тела часть,
Занимая место больше всех.
На нее не дай кому упасть,
Это вызовет не только смех.
Если к Солнцу встанешь ты Спиной,
То свою увидишь только тень.
К Родине коль – задней стороной,
Превратится в ночь
твой каждый день.
Если покрывает Спину пот,
Хлеб в достатке будет на столе.
Горе Спину каждому согнет,
Если не поможет Друг в беде.
Не растет, не зреет в поле рожь,
Если Спину не согнуть в дугу.
И тебе засадят в Спину нож,
Коль подставишь ты ее врагу.
Согрешила дурья Голова,
Отвечает за грехи Спина.
Не учтут, права иль не права:
Есть Спина – найдется и вина.
Жизни вечной неизменна суть:
Совершенно глупое кольцо,
Чем прямее, тем длиннее путь,
И чем Спину, легче скрыть Лицо.
Лучше видим мы чужой порок,
А свои мы прячем за Спиной.
Стоит шаг ступить лишь за порог,
Память остается сиротой.
В грязь Лицом боимся мы упасть,
Закрываем Голову Рукой.
А Спиной под звонкий кнут попасть
Не задумываемся порой.
И когда кого хвалить хотим,
Кто нам кажется крутой горой,
Все забыв, мы льстиво говорим:
– Знаешь, кто там за его Спиной!
Ах, Спина, то стонешь под кнутом,
То ты твердой кажешься скалой.
Спереди не видно хоть, притом
Защищаешь Тело все собой.
Родник мечты
За что люблю Махачкалу,
Сказать вам точно не смогу.
Живу я здесь, веду дела,
Хоть своего и нет угла.
Наверно, дело-то и в том,
Что не успел построить дом.
Примеров этой мысли – тьма,
Приводит их нам жизнь сама.
Родители сынам нужны,
Пока нет тестя и жены.
Все реже навещают их,
Лелея отпрысков своих.
Так Бога молят в трудный час,
Забыв затем, что Он их спас,
Как путник, что забыл родник,
К чему он жаждущим приник.
А мне моя Махачкала
И дом, и верная жена.
И спутник в жизненном пути,
Какого больше не найти,
Тревога вечная и боль,
Мечты родник, души мозоль.
Ты – город юности моей
И родина моих детей.
Кто в клятве скор, тому не верь,
Кому распахиваешь дверь:
Скопивший много здесь, притом
Не город любит, а свой дом.
И что ни дом, то как мечеть,
А веры в них в помине нет.
Не будет праведным тот храм,
В каком присутствует «харам».
Вот праздник скоро твой грядет –
Сто пятидесятый год.
Не мне учить тебя уму.
А если так, скажи – кому?
Отдайся искренним в любви
И с ними счастливо живи.
Не приходящим как прилив,
А тем, кто тверд и справедлив.
Супиян Омаров,
секретарь Союза писателей РД, руководитель лакской секции
Душа зовет
Зовет всегда меня душа
В отцовский обветшалый дом.
Свободно, без забот дыша,
Хотя б во сне пожить бы в нем.
Гора в лучах горит свечой,
Родник, журча, ласкает слух.
Прости, мой отчий край родной,
Что был так долго слеп и глух.
Простите, матери
Ласки, доброты, заботы вашей
Может ли хоть кто предел сказать?
Сколько капелек в терпенья чаше
Материнской можно ли считать?
Вы нежданно быстро поседели,
Как вершины наших снежных гор.
И морщин следы на лица сели,
Как дороги ваши с давних пор.
Дети, улетевшие птенцами,
Превратились в доблестных орлов.
Их печально проводив, вы сами
У потухших ждали очагов.
Ждете вы их днями и ночами,
Весточки какой-нибудь, звонка…
И горят они в сердцах свечами,
По одной за каждого сынка.
Слез горючих полными глазами
Вам бы их увидеть и обнять.
Но приходят к вам они лишь снами,
Не умея боль души унять.
Крылья жизни сыновьям вы дали,
Чтобы без усталости летали.
Многократно даст Аллах сынам,
Кто своих не опечалит мам.
Печаль моя
На меня напала вдруг печаль,
Что же стало поводом тому?
Оттого, что было очень жаль,
Что Светило юркнуло во тьму?
Или скрылся в темных небесах
За горою месяц молодой?
Может, вспыхнул вдруг в моих глазах
Незабвенный светлый образ твой?
Что же дуновенья нет ветров?
Отчего молчат все соловьи?
Оттого, что я не слышу слов,
Чем зовут меня уста твои.
Знаю, почему душа горит,
Почему ношу тяжелый крест:
Поздний отблеск розовой зари
Щек твоих напомнил яркий блеск.
Отчий дом
Отчий дом наш – рода талисман,
Жил тухум внутри вот этих стен.
По нему прошелся ураган,
И стоит он грустный без гостей.
До аула долетел прогресс,
Люди разлюбили сельский труд.
Воют грозы, и в слезах дом весь,
Просит ветра: – Дети где живут?
На века из тесаных камней
Был построен, чтоб достался нам.
День и ночь желанных ждет гостей
Отчий дом наш – рода талисман.
