– Папа, поиграй со мной! – просят мои дети.
А я нахожу миллион дел или просто говорю: «Папа устал, ему нужно отдохнуть».
Теперь в моем сарае пылится огромная коробка с торчащими из нее игрушками: нога куклы, кусок машинки без колес.
Каждый раз, глядя на эту коробку, понимаю, что уже не поиграю в любимые игрушки моих детей.
– Посиди со мной, внучок, – говорят бабушка с дедушкой.
А я ищу причины, чтобы побыстрее уйти, не слушая вечные «как раньше было хорошо».
Теперь стою у двух надгробных камней и веду диалог с молчаливыми кусками гранита.
Только-только отшумела веселая свадьба, и мы с молодой женой гуляем по парку. «Возьми меня за руку, – говорит она. – Давай посидим на этой лавочке».
«Ну да , щас как влюбленный пингвин буду себя вести. Давай быстрее, тороплюсь!»
Теперь ее нет рядом. Нет руки, которую бы уже не выпускал. Нет скамейки для задушевных бесед. На самых близких людей у нас нет времени. Потом, завтра, отстаньте.
Мы щедро дарим время чужим, ведем долгие разговоры. Невежливо же оборвать человека и положить трубку. Или пропустить очередную посиделку с бесконечными пустыми хабарами и темами. Не залипнуть в телефоне.
Минуты складываются в часы, часы – в дни, а дни – в годы.
Но потом наше время просто кончается.
Дети вырастают, и играть уже не с кем.
Бабушки и дедушки не с нами.
Жены учатся жить без нас.
Раскаиваюсь ли я? Ремарк говорил: «Раскаяние – самая бесполезная вещь на свете. Назад все равно ничего не вернешь. Ничего не загладишь. Будь это иначе, мы бы все были святыми. Жизнью в нас предусмотрено все, что угодно, только не совершенство. Совершенству место в музее».
Я не совершенен, но вдруг этот текст заставит вас задуматься.
Может, у вас еще есть время что-то изменить.
@mahachkala_obv