Продолжение.
Начало в предыдущих номерах
———
Упоминавшийся выше немецкий исследователь суфизма Юрген Пауль со ссылкой на трактат «Маслак аль-Арифин», составленный в середине ХIХ века, пишет, что «в поколении после Баха эд-Дина девиз — уединение посреди общества – занимал ведущее место…В одной из глав «Маслак» есть параграф, посвященный упражнению на созерцательное затворничество в течение 40 дней, и, несомненно, что для группы, представленной в тексте, оно было не только приемлемо, но и считалось за правило. Сама практика описана в довольно традиционной манере: упражнение проходит в темной келье, от мурида требуется полностью посвятить себя поминанию Бога, отвращая от себя пагубные мысли (хаватир) и так далее; перечисляются некоторые условия, которые должны быть выполнены, чтобы упражнение принесло ожидаемые результаты…Подчеркивается важность затворничества и уединения в продвижении по Пути: одно из лучших средств в борьбе со своим низменным я (нафс) является уединение; затворничество названо одним из основных требований Пути; важно освободиться от всего мирского, что следует понимать вполне материально».
Вместе с тем автор приводит следующее высказывание Баха эд-Дина из этого же трактата: «В затворничестве есть стремление к известности, а стремление к известности кончается плохо».
Двоякое отношение к затворничеству и уединению среди адептов Накшбандийя сохранились в веках. И сегодня среди муридов можно найти как сторонников, так и противников указанных средств мистического продвижения по избранному Пути. Преобладает же во мнениях такой взгляд, согласно которому затворничество похвально, если оно не противоречит интересам своей семьи и других лиц, не создает проблемы никому, и притом оно полезно только в том случае, если при этом мурид не искушается известностью среди людей.
В 20-х годах ХХ века активный мурид известного в Дагестане накшбандийского шейха Ал-Балахани (о нем я писал в своей книге «Сакральные тайны ислама»), житель маленького селения Зирани, затерянного в дагестанских горах, Исмаил Магомед соорудил себе келью в подвале под домом и восемь лет находился в затворничестве. Он покинул келью лишь тогда, когда Ал-Балахани призвал своих муридов и сторонников принять участие в антибольшевистском восстании в горах. Мурид Исмаил Магомед сражался против большевиков под командованием своего устаза, а когда превосходящими силами Красной армии восстание было подавлено, вернулся к мирной жизни, но затворничать не стал, поскольку атеистический режим красных мог его репрессировать как духовника и мурида.
Другой житель того же села и мурид Ал-Балахани Анжух Хайбула в 50-х годах прошлого века ушел в уединение, построив маленький домик из одной комнаты вдали от населенных пунктов. Никакие увещевания близких и угрозы властей не заставили его вернуться к обычной жизни колхозника. Интересно, что в так называемом «литерном деле», хранившемся в Унцукульском райотделе КГБ Дагестана, отшельник Хайбула значился как «потенциальный объект заинтересованности госпреступников и спецслужб противника», а его хибарка была занесена на топографическую карту с грифом «секретно».
Затворничество и уединение, громкий и тихий зикр и другие средства и способы, к которым прибегает идущий по Пути, сами по себе не дадут практических результатов, если не довести с их помощью душевное состояние до особой кондиции. Не многим это удается, а основная масса муридов выполняет взятые на себя обязательства лишь для того, чтобы не терять связи с шейхом и находиться под его духовной опекой.
В своем сочинении «Манакиб» знаменитый суфийский наставник Али Азизан Рамитани, являющийся «одним из звеньев в золотой цепи» духовных учителей ордена Накшбандийя, описывает, как муриды используют зикр в сочетании с затворничеством (в изложении Юргена Пауля):
«Шейх отводит муридов в изолированные кельи, где каждый из них приступает к зикру, и приводится относительно подробное описание световых видений, которые являются результатом упражнения. Впрочем, свет блекнет, как только зикр прекращается…».
Для обострения видения внутренним оком вы должны путешествовать внутри вашего духовного Я, не предполагая никаких материальных перемещений…Уединение в обществе (халват дар анджуман ) не исключает реального созерцательного затворничества, но говорит об истинном последователе Пути, что его тело и члены пребывают среди общества, но его сердце, его зикр, его помыслы находятся в уединении с Богом».
———
Продолжение следует
