В небе медленно плывет
«Лунная соната» –
В легком тонком пеньюаре
разгоняет ночь.
Где-то голос подал сыч,
затрубил сохатый,
Видно, на земле решили
небесам помочь?
Звезды рухнули во мглу,
страх ползет из леса,
Мир объят, как все века,
мрачной тишиной,
А под бархатным шатром
плавно, как невеста,
Павою плывет Луна,
забавляясь мной.
Я смотрю на этот мир
добрыми глазами,
Я гляжу на лик Луны
и не нагляжусь.
Ну а вы вдыхали ночь?
Свет луны? Вы сами?
Не пугала вашу плоть
призрачная жуть?
В небе медленно поет
«Лунная соната» –
В легком тонком пеньюаре
разгоняет ночь…
* * *
Затряслась, задрожала мелодия
На скрипичной струне
И взлетела, как острая молния,
К неизвестной стране
И великим творцом освященная
В благодатном краю,
Рассыпает пыльцой золоченою
Боль и радость свою.
* * *
Еще одна весна исписана
Цветеньем вишен и дождями.
Вся жизнь до ноликов расписана
Бездонным небом и вождями.
Еще одна весна исписана
И мы вступаем в лоно лета.
А все свершенное расхристано
И светом тьмы, и тьмою света.
Еще одна весна исписана
И остро пахнет синим снегом,
И в фолиант судьбы записана
И наша боль, и наша нега.
* * *
Что там на Марсе? Кто там на Марсе?
Может быть, пары кружатся в вальсе?
Может быть, бьются
за правду и честь?
Или друг друга пытаются съесть?
Что там творится на дальнем Плутоне?
Царь объезжает страну в фаэтоне?
Маковым цветом пылают поля?
Черным огнем полыхает заря?
Как там живется на нежной Венере?
Верно, с любовью, надеждой и верой?
Что там? И как там?
В просторах? У них?
Тихо. Двойник мой притих. И утих.
Ну, а проснется и спросит опять?
Как мне ответить? Что мне сказать?
* * *
Каждую ночь приплывает ко мне
Солнечный гуру из недр океана.
Он появляется тихо в окне
С ясной улыбкой и цвета шафрана.
Остро и пристально смотрит в меня,
Именно так – в бесприютную душу,
И подливает незримо огня
В жаркую зиму и летнюю стужу.
Гуру, мой гуру с копною волос
И с неподдельною детской улыбкой —
Он мой подарок и он мой вопрос
В жизни загадочной,
сложной и зыбкой.
Каждую ночь подплывает во сне
Друг мой единственный,
добрый и верный,
Чтоб не пристали случайно ко мне
Сплетен людских пересуды и скверна.
Каждую ночь приплывает ко мне…
* * *
Родиться Христосом
иль христопродавцем,
Рядиться в волшебники или мерзавцы
Не все ли равно?
Сегодня ли, завтра, а может, попозже,
В большое ненастье, а то в день погожий
Ты выйдешь в зерно.
Ты выйдешь в зерно –
и бессовестный ветер
Развеет тебя по бескрайнему свету.
Ты выйдешь в расход
И как бы ни жил ты,
во что б не рядился.
Над кем ни глумился,
кому б не молился.
Таков твой исход.
* * *
Ну где ты, брат?
Ну с кем ты, брат?
Вчера я был тебе дороже
И ближе пальца
Во сто крат.
Сегодня – дальше
Во сто крат.
Кому ты рад?
Чему ты рад?
Быть может, на просторах жизни
Нашел ты непомерный клад?
Очнись: он источает хлад.
Все шло на лад.
И вдруг разлад?
Умом блистал как Цезарь юный,
А ныне маслишь как Пилат.
Неужто Господь виноват?
Ну кто ты, брат?
Ну что ты, брат?
На кручах времени лихого
Кто твой кумир?
Кто твой собрат?
Святой, юродивый иль гад?
Ну где ты, брат?
Ну с кем ты, брат?
* * *
Стесняться бедной
честности отцов
Нам не пристало.
Она была для многих наглецов
Прочней кристалла.
Она вела трусливых молодцов
На грохот вала.
Она сшибала лживых мудрецов
И с пьедестала.
Стесняться бедной честности отцов
Совсем негоже.
Монетой мелкой стали для ловцов
Увы, мы тоже.
Мы облачились
в мантию творцов –
Сидим в рогоже.
Поем не соловьем –
Поем скворцом,
О боже!
Нам ли стыдиться
честности отцов?
* * *
Дай руку, жизнь, дай душу,
Еще я – на скаку,
Я съем тебя, как грушу
Румяную, в соку.
Я пронесусь с тобою –
Не бойся, не умру –
Над ледяной горою
И на скаку замру.
Какая подо мною
И ширь и глубина.
Еще в груди не ноет,
Еще крепка спина.
Гляжу – не насыщаюсь.
В ушах звонки звенят.
А если обломаюсь –
Так эта жизнь
моя.
Дай руку мне на счастье,
На дружбу, на любовь,
Я не прошу участья,
Я бьюсь о сотни лбов.
Не подбираю крохи,
Не кланяюсь врагу,
Без стонов и без вздохов
Живу я, как могу.
Как полагает совесть
И как ведет судьба.
Она моя и повесть,
Она мне и судья.
Дай руку, жизнь, дай душу,
Еще я на скаку,
Я ем тебя, как грушу
Румяную, в соку.
* * *
В век глупостей,
глумящихся над нами,
В любое время –
ночью, поутру,
Спасайте советь,
и спасайтесь сами
Великой верой –
верой в доброту.
В потоке дней
залитых грязной ложью,
Распятых, словно в Дантевом аду,
Спасайте честь,
спасайте кто как может
Святою верой –
верой в доброту.
В мороз и в зной,
в торнадо, в наводненье,
И в час, когда
казнят твою мечту,
Спасайте человечность,
хоть на время,
Забытой верой –
верой в доброту.
