Дагестан должен выйти из «трансфертного плена»!

 - Ваучеры, которые в 1992 году сверх нормы нам удалось привлечь в республику, помогли решить в те тяжелые годы целый ряд социальных задач республики, помимо больницы для ветеранов. Об этом тогда много было написано. Однако вторая и основная функция розданных населению ваучеров помочь людям стать акционерами своих предприятий в целом по России оказалась нереализованной. Они способствовали тому, что стадо слонов продали по цене кроликов, и социально опасной поляризации населения на искусственно очень богатых и бедных, которые по-прежнему ждут и требуют помощи, зарплату от государства. Поэтому ipo, т. е. размещение акций среди населения, остается весьма актуальным и сегодня.
— Получается, что ipo как облигации?
— Не совсем, но какое-то сходство есть. Акционерные общества — предприятия, банки или железные дороги становятся обществами для какой-то части населения Дагестана в тех районах, через которые, допустим, эта дорога проходит. За счет ipo с участием государства объекты быстрее строятся. Такие предприятия или железную дорогу никому не выгодно взрывать, потому что вокруг свои акционеры. Это относится к любому объекту, газопроводу, нефтепроизводству и т. д. В Дагестане без ipo в перспективе будет тяжело в социальном и политическом плане. Можно было бы притянуть на это строительство и население соседних республик. Акционеры получают дивиденды. В 90-е годы акционерная составляющая была очень сильной. Мы очень много сделали в Дагестане, чтобы этот процесс шел в правовом русле. Когда в 1998 году я уходил из госкомимущества, в республике было приватизировано всего 27 % госимущества, контрольные пакеты акций всех крупных предприятий сохранялись в госсобственности, в госуправлении. Оставалась солидная доля и основа для ipo. В управлении государства сохранились контрольные пакеты акций всех крупных заводов и предприятий: аэропорта, морских портов, Дагсвязьинвеста, Дагдизеля и др. Самые крупные контрольные пакеты акций тогда удалось сохранить в госсобственности.
— Это было возможно.
— Да. Потому что после дефолта 1998 года люди потихоньку начали обретать финансовую свободу, появились деньги. Но, к сожалению, после нас опять-таки в 1998 году не популярные у населения методы в управлении госсобственностью взяли верх, нас не услышали, про ipo забыли.
— Расскажите немного о Вашей профессиональной деятельности того периода.
— В начале 90-х годов был призван на госслужбу, работал председателем Госкомимущества Дагестана, был одновременно и заместителем Председателя Совета Министров Дагестана. Силами Института ДНЦ РАН, его кадрового потенциала создал госструктуру управления имуществом. Тогда в сложных условиях перехода к рыночным отношениям это было главное звено преобразований и акционирования предприятий. На долю Госкомимущества Дагестана, первопроходца, пришлась самая тяжелая, опасная и основная работа по реорганизации имущественных и отраслевых рынков. Мы работали по 20 часов в сутки, не думая о своем благополучии, потому что очень хотели, чтобы рыночное будущее Дагестана было хорошим. И мы справились с этой задачей относительно спокойно, как признавали тогда, справились с акционированием в многонациональном Дагестане, провели сложнейшее разграничение собственности на федеральную, республиканскую, муниципальную и много других новаторских задач того времени решили.
— В Дагестане изначально с советских времен сохранился хороший ресурсный задел санаторно-курортного и бальнеологического лечения. На Ваш взгляд, как можно восстановить наш санаторно-курортный комплекс? Что в этом отношении могут предпринять заинтересованные организации и руководство республики, какая внешняя помощь им может понадобиться?
— Для отдыха потенциал здесь очень высокий. У руководителя Агентства по туризму РД Анатолия Карибова есть хорошая программа развития этого рынка, я ее изучил и достаточно хорошо представляю перспективы. Развивается внутренний туризм, имеющий хорошие туристские маршруты. Созданы основные фирмы-операторы, осуществляющие прием туристов в Махачкале и в республике в целом.
Туризм постепенно выходит за пределы республики. В этом плане намечаются позитивные сдвиги. А что касается внутреннего туризма, то он возрождается, отдыхающие едут в Дагестан. Даже из МГУ, где я работаю, многие приезжают сюда на отдых.
Весьма перспективным мне представляется проект «Лазурный берег». Вне зависимости от политической обстановки – это будущее Каспийского побережья Дагестана, его международная визитная карточка. Побережье, которое выбрано для немецкой деревни «Петр Великий», настолько удачно, там будет современный дагестанский Дубай, он будет востребован в самом недалеком будущем.
— Туристам понравится?
— Да, есть гостиницы, пригостиничные пляжи, я видел некоторые из них. Потенциал очень высокий. Но это только начало. Нам еще много надо работать. У нас все-таки не Черноморское побережье, которое все годы советской власти «приростало» соответствующим сервисом и инфраструктурой. Дагестанскому побережью такого значения не придавалось. В последние 3-4 года есть оживление. И строительство идет. Правда, в некоторых отелях и гостиницах цены для Дагестана я считаю высокими. Не зря говорят, что в Турцию поехать дешевле. Так не должно быть. Нужна конкуренция.
— Скажите, пожалуйста, с чем был связан Ваш переезд в Москву?
— Когда Госкомимущество Дагестана к 1998 году подготовило и провело всю основную и тяжелую работу по рыночным реформам, я решил подвести черту. Увидев давление на меня, российское министерство, а я тогда был членом коллегии этого министерства, перевело меня в Москву. К концу 1998 года давление на меня усилилось, но я продолжал делать все возможное для нормальной работы на столь ответственной должности. Должен Вам сказать, что очень рад переезду в Москву. Что ни делается — все к лучшему.
Мне доверили огромный участок управления имуществом Российской академии наук. Здесь имущество в восемь раз больше, чем во всем Дагестане. Создал структуру — Агентство по имуществу РАН. Четыре с половиной года там работал, создал хорошо функционирующий аппарат, и в 2001 году ректор МГУ попросил меня сделать то же самое для главного вуза страны. В то время я там преподавал, вел курсы в магистратуре экономфака. Работу в МГУ всегда считал престижной, что называется, честью для любого научного работника. Мною было создано Агентство по управлению имуществом МГУ, которое разработало концепцию и механизм функционирования объектов МГУ как единого юридического лица с четко отлаженной вертикалью.
— В последние годы в МГУ были выстроены новые учебные корпуса, интеллектуальный центр МГУ, медицинский центр МГУ, освоена территория в 121 гектар. Это сейчас самый красивый уголок Москвы, учебные кампусы, как в Оксфорде, Гарварде и даже лучше, настолько все современно и красиво. Это, по сути, вторая стадия развития МГУ. Конечно, счастлив, что трудился там в эти годы. Имеется также электронная база данных всего этого огромного научного комплекса в виде государственной базы данных – реестра МГУ.
— Студентов этому обучаете?
— Да, являюсь профессором кафедры финансовой стратегии. Предмет, который преподаю, называется «Финансовая стратегия и управление имуществом». Читаю этот курс здесь, в МГУ, и в зарубежных университетах в Америке, Германии, Южной Корее, Украине.
— В чем отличие управления имуществом в восточных и западных странах?
— Скажу кратко. У нас приватизация проходила как разрушение госсобственности, а у них, наоборот, как укрепление основной формы собственности, т.е. частной. Там вообще это вопрос управления экономикой, а у нас — революционное преобразование, шоковая терапия для большинства населения.
— Как в странах, где Вы побывали, относятся к российской системе приватизации?
— Они рассматривают этот процесс через недостатки плановой экономики и достоинства рыночной. Это, на мой взгляд, упрощенное представление. Приватизация — это фактически судьбы народов, которые попали под его маховик. Мы, сторонники регионально-адаптированных реформ, считали и считаем, что главное для нас — это социальный мир. Для его сохранения мы должны уметь и приватизировать, и национализировать. Если мы потеряем социальный мир, мы можем потерять все.
Большая группа западных экономистов, т.е. наших доброжелателей, в 1990 году рекомендовала нам сначала пройти этап ipo, акционирование и размещение акций крупных и средних предприятий среди населения. К сожалению, эти советы не были услышаны.
— Они воспринимают наших экономистов как равноценных коллег?
— По научному потенциалу, по теоретическому уровню наши экономисты не уступают специалистам на Западе. Назову имена таких крупных ученых-экономистов, как академики Макаров, Гранберг, Абалкин, Некипелов, Петраков, Ивантер, Львов, Квинт и др. Они, безусловно, работали долгое время в социалистической экономике. Разрабатывали модели, программы применительно к плановой экономике. Эти модели успешно используются за рубежом и сейчас. Об этом говорит и очень известный западный экономист Стиглиц. Он хорошо знаком с трудами коллег – россиян, очень высокого мнения о них и хорошо отзывается. По уровню подготовки выпускники экономических факультетов МГУ за рубежом высоко котируются, с дипломом экономического факультета МГУ можно работать в любом государстве мира. Выпускники МГУ востребованы, особенно в федеральных министерствах и ведомствах. Правда, не с большой охотой они идут туда. А ведь мы должны готовить выпускников и для работы в университете.
— Но ведь Вам все равно это приятно?
— Конечно, качество специалистов очень высокое, ровно как и требования. Кто не тянет, исключается. Жестко, но иначе не было бы МГУ.
Студенты МГУ внесли в свой вклад и в подготовку Экономической энциклопедии Республики Дагестан. Они мне помогли рецензировать энциклопедию, когда с такой просьбой ко мне обратилось издательство «Экономика». Я рад, что в ближайшие годы в Дагестан приедут высококвалифицированные специалисты – наши земляки, которые сегодня учатся в МГУ. Примечательно, что студенты хорошо знают о приоритетных отраслях экономики Дагестана и ее перспективах. Знают, что в последние годы топливно-энергетический комплекс, машиностроение, производство стройматериалов, АПК и другие отрасли экономики республики демонстрируют устойчивые темпы роста. Спорят об актуальных проблемах народного хозяйства. Это здорово, значит, у нас хорошее будущее.