«Делать нечего мне, старому человеку!»

Я, честно говоря, и не знала, что в поселке Шамхал живет такой уникальный человек, Мамадибир Абдурахманов, уроженец селения Маали Гергебильского района. Член Союза писателей России, мастер по дагестанским народным музыкальным инструментам. За свою жизнь сделал их более двух тысяч. И, конечно, самые лучшие музыкальные шедевры еще впереди.
– Скажите, пожалуйста, вот вы – мастер по музыкальным инструментам и еще пишете стихи, а что вы начали делать раньше: писать стихи или делать инструменты?
– Мой отец был столяром, мастером по музыкальным инструментам. Он делал пандур, чангур. Так что музыкальные инструменты я делаю с детства, а писать начал будучи уже взрослым человеком.
– Кстати, многие люди часто путают чангур с пандуром и не видят в них разницы. Насколько похожи эти инструменты?
– Пандур – это музыкальный инструмент, придуманный аварским народом. На него похож кумуз. Это общедагестанский музыкальный инструмент. Раньше все кумузы были трехструнными, как балалайка. Рамазан Магомедов, народный артист Дагестана, изобрел четырехструнный кумуз. Эти музыкальные инструменты звучат почти одинаково, только с небольшой разницей. Пандур, чагана, кумуз – это дагестанские инструменты, а чангур – турецкий, и попал к нам через Азербайджан.
– Вы сказали, что начали писать стихи уже во взрослом возрасте. А со скольки лет?
– Начал писать я еще в юности. Ну, как все, о любви, о девушках (смеется). Потом, со временем, перестал, и писать снова начал двадцать лет назад. Детей женил, отдал замуж, теперь пишу стихи и делаю музыкальные инструменты.
– В молодости вы писали стихи о любви, романтике. А сейчас о чем пишете?
– О жизни.
– Расскажите о ваших детях. Сколько их?
– Пятеро.
– Надеюсь, вы им передали свое мастерство?
– Старший сын – мастер, тоже делает музыкальные инструменты. Стихи-то пока не пишет (смеется).
– Я даже боюсь представить, сколько музыкальных инструментов вы сделали за свою жизнь. Вы вообще считаете их?
– Много, конечно. Я, честно говоря, даже сам не знаю точную цифру. Наверно, больше двух тысяч.
– У вас есть свои собственные изобретения?
– Да, конечно. Их около десяти. Вот, например, чагана, которую я сделал, похожа на итальянскую скрипку. Пандур, у которого внутри дудук. Кумуз, у которого внутри есть зурна.
– А что вы с ними делаете? Патентуете?
– Я их продаю в музыкальные музеи. Два моих инструмента в Москве, в Петербурге – три, еще три инструмента я продал в дагестанский музей.
– То есть вы не только занимаетесь любимым делом, но еще и получаете за это деньги? На жизнь вы зарабатывали тем, что делали музыкальные инструменты?
– Нет. Зарабатывал я столярной работой, не музыкальными инструментами. Их я дарил друзьям, родственникам, знакомым. Музыкальными инструментами, как постоянным и основным своим делом, я начал заниматься лет двадцать пять назад, с 1985 года, уже на старости лет (смеется). Сейчас я занимаюсь только тем, что делаю музыкальные инструменты и пишу стихи.
– Вы как делаете музыкальные инструменты: на заказ или вот вам захотелось сделать такой-то инструмент – и вы его делаете?
– Я же много инструментов дарю. Их знакомые, родственники, знакомые знакомых спрашивают, откуда, кто сделал. Так и узнают обо мне. Приезжают ко мне, просят сделать инструмент, который им нужен. Но в основном я просто делаю музыкальные инструменты, без заказа. Я сейчас делаю музыкальные инструменты во многом благодаря Гамзату Магомедовичу Гамзатову и его благотворительному фонду. Он как-то спросил меня, делаю ли я музыкальные инструменты. Я ответил, что раньше делал, а сейчас – нет. На что он мне сказал: «Это наши старинные народные инструменты. И их надо делать». Попросил меня составить смету, во сколько обойдется создание мастерской и показать ему. Вышло двести шестнадцать тысяч рублей. Он организовал работу так, что необходимые материалы мне привезли прямо домой. Гамзат Магомедович – это настоящий патриот Дагестана. Я говорю это не только потому, что он мне помог, что благодаря ему у меня теперь есть своя мастерская, и я снова имею возможность делать дагестанские народные музыкальные инструменты. Он помогает многим людям.
– Какова себестоимость одного музыкального инструмента?
– По-разному, смотря, какой инструмент я делаю. Бывает, я делаю на заказ инструменты, которые хотят подарить на день рождения или в качестве сувенира. Они стоят пять, десять-пятнадцать тысяч. Но такие дорогие я делаю редко. В основном делаю те, что стоят две-три тысячи рублей.
– Сейчас же много современных музыкальных инструментов: хорошие гитары, ударные, клавишные. Насколько сегодня востребованы дагестанские народные инструменты? Или они сейчас выполняют функцию сувениров и декоративных предметов?
– Я не знаю, кто наши инструменты покупает в магазинах. Но мои покупатели – это, в основном, женщины, которые хотят сделать подарок своим мужчинам: отцу, мужу, брату. Я делаю, в основном, пандуры и кумузы. Пандуры у меня покупают для подарка, а кумузы – чтобы дети учились играть. Оказывается, сегодня и такие есть.
– Откройте мне секрет, как человек. У которого нет музыкального образования, может делать такие шедевры?
– Дело не в образовании, а в природных данных. Главное, чтобы у человека был слух. Мой младший брат может играть любые мелодии, дай ему только одну палку, на которой одна струна.
– Нет. Я говорю о вас! Как вы можете делать музыкальные инструменты, не имея музыкального образования?
– А зачем мне образование? Я же умею играть! А инструменты, на которых я не играю, я не делаю. Прежде чем начать делать инструмент, я делаю чертеж, все набрасываю, измеряю.
– Вашей жене не надоели эти музыкальные инструменты? По фотографиям я вижу, что они у вас всюду! Она не выказывает недовольства? Вы же, мало того, что связали с музыкальными инструментами свою жизнь, да еще заполонили ими весь дом!
– Мое ремесло она во сне даже не видит (смеется). У моей жены, как у любой горянки, много своих хлопот.
Она никогда не вмешивается в мои дела и не упрекает. У меня своя работа, у нее своя: хозяйство, дом, огород.
– В своей мастерской вы один трудитесь?
– Да. Мой старший сын, который тоже занимается этим ремеслом, работает в столярной мастерской в Махачкале. Иногда мне тоже помогает.
– У вас есть ученики, родители которых хотят, чтобы их дети научились ремеслу, и отправляют детей к вам?
– Раньше были желающие, дети из Махачкалы, которые хотели научиться делать музыкальные инструменты и играть на них. Но у меня тогда не было мастерской, поэтому я не смог их принять.
– А вы стихи о музыке не пишете?
– О музыке я не пишу, о музыкантах пишу, о тех, которые делали музыкальные инструменты. Вот, например, посвятил стихотворение Страдивари. Пишу все, что придет в голову. Делать нечего мне, старому человеку! (смеется)
– У вас была семья многодетная?
– Да, у меня пятеро братьев.
– В детстве вы все учились делать музыкальные инструменты?
– У нас все братья, кроме одного, играют на музыкальных инструментах.
– А делать умеют тоже все?
– Делаю только я.
– А почему так получилось, что только вы?
– Не знаю. Я в детстве очень любил этим заниматься.
– То есть ваш отец не заставлял вас ему помогать?
– Нет. Однажды он даже поругал меня за это. В тот день я должен был пойти пасти скот. Вместо этого я пошел в лес и срезал себе прутья для музыкального инструмента. Скотина разбрелась кто куда. И мне, конечно, в тот день досталось от отца. Свои прутья я принес не домой, а отнес к мастеру, который жил на окраине села. И когда я сделал музыкальный инструмент и принес его домой, отец поиграл на нем, а потом спрашивает, кто его сделал. Я ответил, что я сделал. Отец тогда посмеялся и больше ничего не сказал.
– Ваши стихи не переведены на русский язык?
– Нет. Когда я вступал в Союз писателей России, было переведено шестьсот слов. Это необходимое условие.
– Когда вы вступили в Союз?
– В прошлом году. 18 марта мне выдали удостоверение.
– Поздравляем вас с годовщиной!
– Спасибо.