Кроме активной молодежи и журналистов, участие в слушаниях приняли начальник Управления информационной политики и пресс-службы Президента РД Зубайру Зубайруев, министр по национальной политике, делам религий и внешним связям РД Бекмурза Бекмурзаев, министр по информационной политике и массовым коммуникациям Нариман Гаджиев, а также обозреватель «Независимой газеты» и телеканала Russia Today Надежда Кеворкова и журналист телеканала «Рен» Леонид Канфер.
Напомню, что структура мероприятий в рамках данного проекта такова: повестка дня состоит из двух секций, приглашаются два эксперта, которые сначала читают лекцию на обозначенную тему, а затем отвечают на вопросы слушателей.
Первым с лекцией на тему «Консолидация социального пространства России: Северо-Кавказский вектор» выступил социолог Валерий Маркин, модератором которого был Зубайру Зубайруев. Социолог рассказал о проведенном на Северном Кавказе социологическом исследовании и посвятил большую часть выступления результатам этого исследования. Исследование проводилось путем опроса жителей северокавказских республик. Как сказал сам социолог, целью исследования был мониторинг «самочувствия и удовлетворенности». У людей спрашивали о том, насколько они удовлетворены системой безопасности в своей республике, системой здравоохранения, образования, работой коммунальных служб и т.д. Если говорить обобщая, то вывод один – жители Северного Кавказа (и Дагестана в том числе) мало довольны своей жизнью и ее условиями. Процент удовлетворенности состоянием системы образования, здравоохранения и других сфер очень низкий. Есть недовольство безработицей и низким уровнем заработной платы. Так, к примеру, Маркин привел данные, что в Дагестане более 60% населения не довольны своим уровнем жизни. Но, как оказалось, самый большой процент «довольных» – в Чеченской Республике, что, наверно, неудивительно.
Социолог коснулся в том числе и того аспекта проблем Северного Кавказа, который существует не в северокавказских республиках, а в остальной части страны – это резко негативизирующийся имидж Северного Кавказа и Дагестана в частности. Как о выходе из сложившейся ситуации Маркин говорит о консолидации всех народов страны на базе регионов. Ни у одного региона страны, несмотря ни на какие сепаратистские настроения, по отдельности ничего не получится, уверен Маркин. Но как достичь консолидации? Нужно найти узлы, которые скрепят это пространство, говорит он. пойдет ли Северный Кавказ на интеграцию с остальными регионами или будет продолжать «обугливаться» в автономном режиме? – задается вопросом социолог и сам же отвечает на него: «Автономное развитие ведет только к усугублению тех проблем, которые уже есть». – Почему нет рабочих мест? – Потому что нет предприятий. – Почему нет предприятий? – Потому что нет инвестиций. – Почему нет инвестиций? – Потому что напряженная социальная обстановка. Это цепочка вопросов и ответов, которые озвучил Маркин, чтобы объяснить, как сепаратизм и социально-политические проблемы отдельного региона приводят к экономическим проблемам. И получается вывод: «Мы не зависимы, потому что от нас ничего не зависит», резюмирует социолог.
Далее последовали вопросы Маркину. Одним из первых вопросов был следующий: – Вы сказали, что по всем показателям в проведенном исследовании Чечня лидирует. Как Вы считаете, на самом ли деле там проводится такая эффективная внутренняя политика? – Почти по всем. Может, это и за счет пиара, может, оно и не отвечает реалиям, но такое настроение у людей, – ответил Маркин. А ремарку из зала: «Ну, с Чечней все ясно. Им деньги дает Всевышний», Маркин продолжил: «…и имя этого Всевышнего мы знаем», что вызвало смех среди присутствующих.
На вопрос о том, нужен ли в школах предмет об истории религий, социолог ответил: «В общеобразовательной светской школе – нужен, если учебники с хорошим изложением. Потому что учеников нужно информировать, чтобы они ориентировались в системе института религий, который занимает в государстве немаловажное место. Но если речь идет о глубоком изучении религии, Библии или Корана, христианства, шариата и т.д., то пусть этому обучают в христианских школах и медресе. Главным принципом должен быть «принцип признания» – признания другой веры, других взглядов, другой позиции и т.д.».
Далее привожу вопросы, прозвучавшие в адрес Маркина, и его ответы в режиме «вопрос-ответ».
– Вы проводите опросы, исследования, но от этого мало что меняется. Государство вообще реагирует на результаты ваших исследований и статистику, или вы просто тратите выделенные деньги и кладете на стол готовую бумажку?
– Какая власть, такая и социология. Ответ на это вопрос можно развертывать. Но я не скажу, что «нет». Она их использует, может, в других формах, под другими названиями в других местах, но использует. Но так легче. Власти это удобно. Не потому, что она специально это делает. Просто идет по пути наименьшего сопротивления.
– Согласны ли Вы с мнением, что ситуация в Дагестане фатальная?
– Я с этим мнением категорически не согласен. В Дагестане ситуация напряженная, но не фатальная. Если Дагестан сможет выйти из этой ситуации, то вместе с ним выйдет и весь Северный Кавказ.
– Мы часто страдаем от неэффективности государственного управления на разных уровнях. Власть создает «вертикали», все усложняет, но из этого мало что работает.
– Элементы самоуправления должны быть везде, особенно на местах, в самых малых муниципальных формах. Именно в маленьких городах и поселках возможно полное самоуправление. А в больших мегаполисах только муниципальная форма власти невозможна, но какие-то элементы самоуправления, конечно, должны присутствовать.
Вопрос, заданный известным дагестанским спортивным комментатором Рамазаном Рабадановым, вызвал в зале всеобщую поддержку и аплодисменты.
– Вам не кажется, что Дагестан находится в преддверии пассионарного толчка? Мозги у многих перегрелись. Не ожидается ли появление на Кавказе какого-нибудь нового Александра Македонского, чтобы совершить очередной рывок – и успокоиться?
– Да, кавказская ментальность – это серьезный фактор, которого нет в других регионах страны.
Вопрос журналиста Мусы Мусаева:
– Правовые ограничения в Дагестане ухудшают ситуацию: республика недособирает налоги и т.д., так как органы, занимающиеся этим, подчиняются не местной власти, а федеральному центру. А Вы говорили, что некоторое уменьшение автономных прав может улучшить ситуацию.
– Я полностью с Вами согласен. Федеральный центр не хочет делиться полномочиями. Но, с другой стороны, он и не знает, как делиться, как их распределить. Не то, что ума не хватает (ума там много), нет стратегического подхода. Написали Стратегию-2020, а она пустая. А регионы скопировали себе эту стратегию и сказали: «Вот наша стратегия!».
Вопрос адвоката Исрапила Таркинского был достаточно резким:
– Почему Вас так сильно интересует Северный Кавказ, а не Дальний Восток?
– Потому что это крупный макрорегион российского государства, от которого в том числе зависит будущее России.
– Но Дальний Восток тоже макрорегион, и у него тоже есть проблемы!
– Да, там есть проблемы. А что Вы думаете, в Поволжье их нет? У нас просто в стране нет стратегического подхода к управлению регионами. Есть мгновенное реагирование на точечные проблемы и их решение.
После выступления Валерия Маркина и перерыва на кофе, работу своей секции открыл Максим Шевченко. Модератором этой секции был адвокат, блогер Расул Кадиев. Тема лекции звучала так: «Межнациональные отношения. Гражданин или член нации». Шевченко свое выступление посвятил историческому экскурсу: как Российская империя строила отношения с завоеванными и присоединенными территориями и каким был дипломатический процесс до присоединения. Журналист подчеркнул, что принадлежность человека к той или иной религии раньше, в царской России, была первостепенным фактором. Человек записывался как лютеранин, магометанин, православный и т.д. То есть язык, на котором человек говорил, и его национальная принадлежность не имели особенной роли и отходили на второй план. Шевченко коснулся вопроса, как налаживала Российская империя отношения с Татарстаном, Башкирией и республиками Северного Кавказа, подчеркнув при этом, что с Чечней у империи часто возникали проблемы.
Это было связано с тем, что в Чечне исторически никогда не было какого-нибудь крупного землевладетеля, поэтому империя не знала, с кем там выстраивать отношения, в отличие от кабардинцев и ингушей, военно-политическая элита которых вполне легко вписалась в тогдашний имперский истеблишмент. Далее он подробно коснулся вопросов истории Кавказской войны и российско-дагестанских отношений, которые все мы знаем, и поэтому нет смысла их пересказывать. Но следует выделить важную мысль из его выступления о том, что большевики в Дагестане (и не только) победили именно на плечах национальной интеллигенции. Мое глубокое убеждение: если бы национальная интеллигенция на местах не помогла, большевики никогда бы не смогли победить и никогда бы не смогли ни в чем убедить простых горцев.
Отталкиваясь от истории и переходя к современной России и взаимоотношениям федерального центра с национальными республиками, Шевченко отметил, что в современной российской Конституции эти моменты вообще не прописаны. «Мой главный тезис такой: «Конституция – не фетиш». Она должна соответствовать тем общественным настроениям, которые имеются в стране, – подчеркнул Шевченко, и продолжил, предвосхищая вопрос – почему я сюда приехал, скажу, что только здесь я нахожу сочетание свободы и демократизма. Я не делаю комплименты, я просто хочу сказать, что именно здесь я нахожу желание диалога».
Говоря о проблеме национального вопроса, который сейчас встал в стране, как никогда, остро, и о желании многих народов самоидентифицироваться, Шевченко отметил, что, начиная с 90-х годов, власть не знает, что делать с национальным вопросом. В СССР был сформирован принцип, что у каждой национальности есть свой истеблишмент, этническая бюрократия. А национальная бюрократия – это способность говорить от имени этноса. Глядя на национальный подъем в Поволжье, на Кавказе, российские губернаторы думают: этот – президент чеченцев, тот – президент татар, а почему они должны быть просто губернаторами всех, а не губернаторами русских?! И тут возникает проблема прав человека, говорит Шевченко.
КАК ДОСТИЧЬ ОБЩЕСТВЕННОГО ДОГОВОРА?
«Почему я всегда ставил в пример Дагестан? – задается вопросом Шевченко. – Потому что в кризисе 90-х вы нашли хоть временный, но выход». Он отметил, что сейчас продолжает действовать негласная установка не набирать кавказцев в армию, в правоохранительные органы, хотя, может, мало кто это признает. «Я считаю, что это преступно по отношению к единому пространству страны, – говорит Шевченко, продолжая, – силовыми методами невозможно решить проблему. Они не приведут ни к чему хорошему. Только к развалу страны. Мы находимся в демократическом обществе, и нужно сделать так, чтобы это было на деле, а не на словах». Также журналист добавил, что часто критикует США, но привел в пример такой факт: почему мусульмане многих стран мира вышли на акции протеста в связи с фильмом «Невинность мусульман», но не вышли мусульмане США?! Потому что в Нью-Йорке 140 мечетей, а в Москве 4! И там в любой момент президентом может стать мусульманин, а у нас – никогда!
Стоит еще отметить, что слова Шевченко о том, что он больше не будет выступать как эксперт на «Машуке» (молодежный форум «Машук». – Прим. ред.), потому что он устал от пустой раздачи денег «нашистам», аудитория сопроводила бурными аплодисментами.
Отмечу, что среди вопросов, которые задали Максиму Шевченко после его выступления, было не очень много интересных и оригинальных, а зачастую, они были в форме длинных монологов, которые модератор время от времени пытался прерывать, но желающих задать вопрос было очень много. Поэтому приведу некоторые из них, опять-таки, в режиме «вопрос-ответ».
– В таблице предыдущей секции не было такой категории, как «справедливость и честность».
– Президент Путин и власть в лице Путина не хотят конфликта в обществе (говоря это, Шевченко подчеркивал, что не является представителем никакой бюрократической структуры, что он – эксперт. – Прим. ред.). Непрозрачные выборы на Кавказе должны уйти в прошлое, так как это может привести к социальному взрыву.
Также Шевченко отметил, что дискуссионную площадку ДГУ считает крайне важной. И переговорный процесс должен происходить в том числе здесь, на этой площадке. Он заметил, что университеты на Западе – это сосредоточение интеллектуальной элиты, там университеты – это центры интеллектуальной жизни страны, чего нет в России. И ДГУ должен стремиться стать своего рода Йелем, Гарвардом в Дагестане, где собирается думающая молодежь разных национальностей и из разных регионов республики. Шевченко отметил, что привык в Дагестане говорить правду, а не «экивоками»: «Для меня Дагестан является примером общественного диалога. Когда Ахлю-Сунна садится за стол переговоров с представителями тариката и заключает договор – вот это для меня общественный договор!» (аплодисменты. – Прим. ред.).
Далее звучали вопросы и о том, что Шевченко думает о российской системе образования, затем был разговор и о тюрьмах и прочем. В одном из ответов Шевченко даже фигурировал образ Дона Карлеоне – героя аль Пачино из фильма «Крестный отец», как пример того, что человек может постоянно стремиться к социализации, но криминальное прошлое не будет отпускать. Речь зашла и о проводимых в республике контртеррористических операциях. Шевченко прокомментировал это так: «Не надо КТО проводить три дня! Это не Олимпиада, где нужны высокие достижения!»
Шевченко также говорил много приятных слов в адрес дагестанцев, в том числе и то, что дагестанское общество мудрое, глубокое и все понимающее – и это поможет нам решить существующие проблемы, за что некоторая часть дагестанцев обвиняет его в популизме.
Свой вопрос задал и Зубайру Зубайруев.
– Что привело к тому, что сегодня создается закон «О защите прав верующих»? Должен быть закон, защищающий человека в целом. Или у нас человек не защищен, или же религиозного человека надо дополнительно защищать? Если человек защищен законом всесторонне, значит, нет необходимости защищать его религиозную составляющую.
На этот вопрос Шевченко ответил, напомнив всем о принятом несколько лет назад законе «О ваххабизме», к которому, как он подчеркнул, он всегда относился крайне негативно. Также он добавил, что этот закон был сродни существовавшему в СССР закону «О врагах народа».
Одним из последних прозвучал вопрос:
– Не считаете ли Вы, что в Дагестане планомерно вымирает интеллигенция?
– Да, есть проблема, что в Дагестане легче человека убить, чем с ним объясниться. Я тоже, признаюсь, приезжая сюда, не всегда уверен, что вернусь живым и здоровым. Убиты лучшие сыновья Дагестана. Загир Арухов, Гарун Курбанов, Хаджимурат Камалов, смерть которого я переживаю глубоко лично. Сегодня не расследовано серьезно ни одно из этих убийств. Я живу надеждой, что их убийц и заказчиков найдут.
Под самый конец задал вопрос журналист Муса Мусаев: «Не кажется ли Вам, что в Дагестане идет кулуарная борьба?», на что Шевченко ответил: «Друзья, я три часа посвятил намеку на кулуарную борьбу. И если вы это не поняли…».
