Благородство бескорыстия

Хотя была она уроженкой Махачкалы, познакомились мы с ней в Ленинграде, куда я поехала после окончания школы продолжать образование… Детство Аллы Мальцевой, прошедшее в большой дружной семье, проживавшей на Пожарке (так называли прилегающий к ВПЧ-3 небольшой микрорайон в Махачкала-1), заложило в ней безмерное дружелюбие и открытость. Выйдя замуж за ленинградца Валерия Соловьева и переехав в Северную столицу, она всю свою жизнь оставалась по натуре дагестанкой с широкой душой и настоящим гостеприимством. Коммунальная комната Соловьевых на Васильевском острове распахивала двери и для дагестанцев, и для воронежцев, откуда корни семьи ее мужа. Нашлось на двадцати квадратных метрах ее квартиры место и для меня с моей с мамой. И потом, когда Соловьевы получили трехкомнатную квартиру на Аллее Поликарпова, а я жила в общежитии в Петергофе, большое расстояние не могло ослабить искреннюю заботу и душевную тягу между мной и этим жизнерадостным человеком, который был старше меня на 16 лет.
Несмотря на разницу в возрасте, Аллу можно было считать подругой, настолько она была открыта, мобильна и сведуща в различных областях жизни. Сколько бы внимания не требовал ее сын-инвалид, она находила время для участия в моей жизни. Навсегда запечатлелись движения ее ловких быстрых рук, моющих голову мне, девочке, которая с десяти лет сама справлялась с длинной, густой шевелюрой. А мои первые очки, оправа от которых хранится у меня как реликвия… Еще со школьных лет мне трудно было разглядеть то, что написано на школьной доске. Я этого очень стеснялась. И только Алла разобралась в причине. Очки в модной оправе (которые в те годы и в магазинах не продавались, но у Аллы, работавшей в жилищной конторе, были знакомства в разных сферах жизнедеятельности) открыли моим глазам мир.
– Неужели все нормальные люди так ясно видят все вокруг?! – никак не утихомиривалось мое удивление четкостью очертания зданий, людей, надписей, вывесок. Кому-то это покажется мелочью, но именно в таких мелочах проявляется истинное отношение к человеку.
Говорят, что истинно великодушным людям приятней отдавать, чем получать. Алла получала удовольствие от бескорыстной заботы о простой девчонке, приехавшей из провинции. Чем я могла ей ответить?! Занималась иногда с ее сыном Эдуардом, эрудированным мальчиком, которого судьба обделила физическим здоровьем. И в каждое свое посещение Санкт-Петербурга, еще только сев в поезд, первым пунктом в план поездки я заносила: зайти к Эдику с Надей.
Надежда Мальцева – сестра Аллы, которая после ее трагической гибели ухаживает за своим племянником, после смерти матери в Махачкале забрала в Санкт-Петербург и отца. Она возмещает, как может, свой неоплатный долг перед родителями и старшей сестрой. А я все пытаюсь вспомнить точный адрес этой замечательной семьи: не записала, думала, запомню его, как свой. Но память – штука коварная.
Остается только утешаться случайным шансом на встречу этих родных для меня людей и утверждением английского мыслителя – автора философского трактата «Вечный Человек» Ги́лберта Че́стертона «Единственное истинное благо — неоплатный долг».