Шамхал Алиханов: «Если бы я не был уверен, что это интересно, я бы не поднимал эту тему»

Известный дизайнер, модельер Шамхал Алиханов, который долгие годы занимается как раз именно этим направлением – сочетанием в своих работах классики и современного стиля с этническими мотивами – уверен, что этностиль – это то, что сейчас очень востребовано в Дагестане. Но, наверно, это единственный случай, когда есть спрос, но нет предложения. О том, как это предложение обеспечить, в чем сегодня основные проблемы обозначенной темы, о специфике новой дагестанской ментальности и о многом другом мы как раз и говорили с дизайнером.
– Это должно быть не то что бы возвратом в прошлое, но должно быть. По крайней мере, та же черкеска, пиджачок, стилизованный, может, не такой броский, но чтобы присутствовал какой-то элемент декора, связанный с нашей этникой. Сама по себе черкеска, обратите внимание – это очень стильный мужской костюм. Но идея же не состоит в том, чтобы каждый день носить черкеску. Да, она должна быть в каждом доме как своего рода хранитель истории. Долгое время у нас не поднимался этот вопрос, тем более в советские времена. Я считаю, что сегодня в одежде того же взрослого человека можно было бы сделать что-то стилизованное под черкеску и рубашку изо льна и хлопка с накладными карманами. Может быть, летний формат такой одежды или зимний. Я могу это только предложить. Но я не предлагаю что-то архаичное. Наверняка каждый бы хотел, чтобы его отец ходил не в футболке и спортивках. Особенно, когда люди идут в мечеть, хочется, чтобы наряд был соответствующий, который бы сочетал в себе удобство, но вместе с тем и стиль, соответствующий возрасту человека. Я говорю это потому, что сейчас нет как таковой одежды для взрослого поколения. Ко мне часто приходят молодые люди и просят сшить костюмы для их родителей. Такая одежда сегодня очень востребована. Я ее шью, у меня есть объем работы, есть заказы, но это небольшой формат. А если бы такая одежда выпускалась на производственной линии, каждый смог бы купить то, что ему понравится. У нас многие ходят в спортивных костюмах с олимпийской тематикой. А мы же можем выпускать подобную одежду и со своей символикой, используя, например, элементы кубачинской вязи, чтобы сразу узнавалось, что это дагестанское и кавказское в целом. Речь идет о сохранении нашего этностиля, культурного наследия, но не от того же, что я хочу противопоставления нас кому бы то ни было, я просто хочу, чтобы оно оставалось, не исчезало. Есть европейская одежда, есть исламская одежда, восточный формат, но у нас есть свой оттенок, свой почерк, Дагестан всегда был самобытен. Нужно пробуждать в дагестанцах интерес к своей культуре.
В 90-е, когда разваливалась страна, мы начали утрачивать свои ценности: умные, образованные, интеллигентные люди остались не у дел, вперед пробивались те, кто наглее, хамовитее. У сегодняшней молодежи мы наблюдаем утерю интереса к труду, целеустремленности. Мы жили беднее, но все было намного добрее, отсутствовала черствость, которая сегодня присутствует в людях. Как результат, мы получаем отчуждение людей друг от друга. Людям негде себя реализовать. Отсюда и происходят брожения в обществе.
Ко мне приходят и спрашивают: «Шамхал, где можно купить твою одежду?» Я объясняю, что на своих площадях я не могу обеспечить спрос. Индивидуальный пошив, мерки – это все занимает очень много времени. Легче, когда одежда выпускается небольшими партиями на спрос, быструю переориентировку. Так оно и должно быть. В Европе все это поставлено на малых предприятиях, на малом бизнесе. И там нет проблем со специалистами, потому что там каждый на своем месте. К сожалению, мы немного упустили время, но можно и сегодня все это начать поднимать. Должна быть не то что бы программа, в которой все нужно расписать в цифрах. Подобная работа не может основываться просто на цифрах, она должна строиться на доверии. Сегодня нам нужны малые предприятия, потому что большие заводы – это огромные затраты, а малые предприятия малыми затратами могут дать большой результат.
– Вы шьете одежду для мужчин. Практически в каждом ауле Дагестана было какое-то свое ремесло. Сейчас все бьют тревогу, что многие промыслы навсегда уходят в историю, потому что не были переданы следующему поколению. Современным молодым людям мало интересны народные промыслы. Будет ли молодежь проявлять интерес к одежде в этностиле от Шамхала Алиханова?
– Если бы я не был уверен, что это интересно, я бы не поднимал эту тему. Я же вижу, что одежда, которая содержит даже мало-мальски напоминающую дагестанскую этнику деталь, пользуется спросом, иначе я бы не занимался этим, а открыл бы магазин и торговал бы брендами. Интерес к подобной одежде, элементам дагестанской культуры и традиций есть и у дагестанцев, живущих за пределами республики, в других городах и за рубежом.
После перестройки люди начали переезжать из сёл в города, чтобы хоть как-то заработать денег, женщины пошли торговать на рынок вместо того, чтобы воспитывать детей. Я сторонник того, чтобы женщина большую часть своего времени занималась детьми. Но она должна быть где-то занята, она должна быть образованной, чтобы чему-то научить детей. Добытчиком в семье должен быть мужчина. Когда дагестанская женщина пошла торговать на рынок, стала зарабатывать деньги, это изменило роль мужчины в семье, из-за этого во многом стал разрушаться внутрисемейный уклад. Когда женщина загружена проблемами, нервозна, все это сказывается на детях. В горах дети смотрели на родителей и брали с них пример: работали на земле или занимались ремеслом. Город все изменил. Я, конечно, понимаю желание родителей, чтобы их дети получили образование по престижным профессиям. Но юристами всем все равно не быть. Почему нельзя отдать ребенка обучаться в обувную мастерскую или к строителю, чтобы он мог делать что-то реальное своими руками? Пять лет в институте, если у тебя нет призвания быть юристом или экономистом, если ты им не станешь, – это потерянное время.
Все, что происходит с нашей культурой сейчас, – это исправимо. Когда каждый человек чем-то занят, общество становится нормальным, оно становится гражданским. Задача власти – развивать специализированные учебные заведения, которые бы готовили хороших мастеров по камню, дереву, металлу… Строительство всегда будет востребовано, особенно если это сочетается с глубоким знанием дела, современных веяний моды, технологий. Хороший специалист всегда найдет свое место в жизни. Это бы, конечно, дало обществу спокойствие и внутреннюю гармонию.
Моя задача – не ради собственного тщеславия – сделать и показать результат. Допустим, по истечении года собрать журналистов со словами: «Пора посмотреть, что он реально сделал». Должен быть вот такой реальный диалог. Не просто абстрактные разговоры и какие-то тезисы. Даже мои сотрудники, у которых большой опыт, говорят: «Никто не будет этим заниматься. Нет тяги у молодежи, не хотят они…». Я говорю: «Хотят они или не хотят, вы что, проводили опрос или тест?» Если мы продолжим ничего не делать, то и дальше в Дагестан будут привозить одежду из Турции и Китая, где ее шьют такие же руки. Эти руки можно было задействовать здесь. «Купи-продай» – это же не история нашего края, такое должно быть только там, где больше ничем заняться. А ведь наши предки занимались, и мы можем делать это и для этого у нас есть и талант, и мозги, и желание. Но здесь нужно желание самой власти переломить ситуацию. Если бы были учебные заведения, выпускающие мастеров, у меня бы не стояло проблемы, где найти специалиста. Была бы только проблема, что специалисты идут туда, где больше платят. Это как раз таки не проблема. Это нормально.
– Есть такие дизайнеры, коллекционные показы которых можно смотреть и восхищаться ими или не восхищяться, но уж точно не носить эту одежду в повседневной жизни. Слишком не практично.
– Я бы так не сказал. Это раньше было такое – одежда от кутюр. Сейчас идет pret-a-porte – готовая одежда, которую уже можно носить. Есть, конечно, дизайнеры, для которых это самовыражение, это отдельное направление, которое тоже сейчас востребовано и интересно. Я бы не сказал, что в Европе люди одеваются броско или эпатажно. Там как раз одеваются очень скромно и сдержанно. В Италии я не увидел никаких стиляг. Их можно встретить изредка, в ночных клубах, где молодежь «отрывается». В целом европейцы ценят в одежде практичность и удобство. Это у нас присутствует некая вычурность. Молодой дагестанской девушке, конечно, хочется красиво одеваться, носить каблуки. А есть девушки, которые, допустим, ходят в хиджабе. И это их право. Я тоже не сторонник, чтобы это выглядело пошло, но это уже ее жизнь, ее судьба, ее внутренний мир. Можно тонко и стильно подойти к выбору одежды. Я сторонник того, чтобы хотя бы на свадьбу человек надевал что-то стилизованное в национальном ключе. Я сторонник того, чтобы невеста на свадьбе была в национальном наряде. Конечно, это должен быть стилизованный наряд, а не точная копия того, в чем выходила замуж ее прабабушка. К этому можно подойти творчески: образ невесты может дополнять какая-то серебряная пряжка, монеты на головном уборе, браслет – это уже будет нести определенный информационный посыл о национальной культуре. Я говорю это, основываясь на личном примере, потому что сагитировал к этому многих своих друзей, когда они женились, сыграл младшему брату свадьбу в национальном стиле. Получилось так, что у нас отец рано ушел из жизни и я, как старший, решил, что свадьба будет в классическом национальном ключе.
Всем было интересно, особенно людям старшего поколения, которые с ностальгией в глазах и благодарностью смотрели на это. Это намного лучше, чем следить за тем, кто на какой машине приехал и кто кого перещеголял. Мне все говорят: «Шамхал, ты об этом говоришь, а где это все можно купить?!» К сожалению, я занят клиентурой, заказами, и, конечно, осилить такой поток сложно. Каждый хочет что-то индивидуальное, и я это приветствую и стараюсь это сделать. По крайней мере, я понимаю, что вношу определенную лепту в дело сохранения своей культуры. Через эту одежду.
– Если учесть, какое значение дагестанцы придают свадьбам и как много их у нас бывает, то этот формат мог бы быть очень востребованным. Я знаю, что, к примеру, в Ингушетии невесты очень редко выбирают на свадьбу европейское платье, отдавая предпочтение платьям с национальными мотивами.
– Вы не забывайте, что Ингушетия по территории – это всего-навсего как наш Бабаюртовский район.
Но у них очень мощный внутренний уклад, они очень сильно придерживаются своих традиций. Конечно, это во многом благодаря нелегкой истории ингушского народа. Они это делают, чтобы сохранить свою культуру, чтобы не раствориться. У нас всё всегда намного демократичнее. Во многом это произошло и из-за погони за европейским форматом в 90-е. Я не сторонник того, чтобы невеста на свадьбе была с оголенными плечами. Должно быть какое-то таинство. И у нас ведь тоже свой уклад. Мы не хуже, не лучше, но у нас такие обычаи. Я сторонник сохранения своей культуры и индивидуальности своего костюма, языка и всего остального.
– Свадебные салоны у нас на каждом углу и если бы в Дагестане дизайнеры разрабатывали свадебные платья в этностиле и открыли хотя бы несколько таких салонов, думаю, дагестанки заинтересовались бы этим. Эта ниша у нас совершенно свободна.
– Был фестиваль «Кавказский стиль», были талантливые девушки, которые хотели развивать это направление. Но без помощи не может человек это осилить. При всем своем опыте я не могу расширяться, развиваться, а им тем более было нелегко. И для того, чтобы заработать имя, нужно много времени. Опять же Министерство культуры, Министерство образования должны обратить на это внимание. Развивать школы, мастерские, а потом через организацию показов и выставок талантливых дизайнеров будут узнавать. И это не только искусство, это малый бизнес: нужно закупать сырье, нанимать людей на работу, платить за аренду помещения и т.д. Правительство должно оказывать помощь именно так, по целевому направлению, и не всем подряд, а именно толковым ребятам. Сегодня открыть бизнес очень сложно, я с этим сталкиваюсь. Конечно, эта ниша у нас сегодня пуста. Сюда приезжают люди из Ингушетии, интересуются нашим костюмом, потому что хотят этим заниматься. Я видел великолепные работы. Дагестан – ремесленный край. Нам должно быть неудобно, что люди со стороны хотят восстановить наш костюм. Студентам профильных учебных заведений нужно говорить: «Если вы дизайнеры, тогда шейте!» Зачем просто рисовать картинки? Таких художников сейчас много. Нужны мастерские, где работают опытные люди, чтобы молодые талантливые ребята могли увидеть эту «кухню», научились именно шить, создавать своими руками. Настоящее возрождение нашего края произойдет тогда, когда мы начнем создавать что-то сами. При всем своем опыте я не могу реализовать эту идею. Это задача правительства. Это не мои жалобы, потому что своей работы мне хватает. Мне просто хочется, чтобы это развивалось, и было не в единичном формате. Нужна команда единомышленников, где я бы мог продвигать талантливых людей. Не надо мешать, нужно просто оказать поддержку – и все, дальше мы пойдём в нужном направлении.
– Не знаю, существует ли это при сегодняшнем руководстве, но в республике были президентские гранты: для журналистов, ученых, общественников, студентов, молодежи с активной гражданской позицией и т.д. Мне кажется, было бы уместным и правильным давать гранты и молодым дизайнерам, мастерам.
– Конечно, и нынешний Глава Дагестана Рамазан Абдулатипов показывает, что ему эта тема интересна. Хочется, чтобы это не осталось просто словами. У многих апатия и пессимизм. Я знаю, что швейное направление, текстильное, обувное, ювелирное – это направления, в которых наша республика может добиться больших успехов. Турция и Китай тоже начинали с пошива подделок. Я считаю, что нужно делать маленькие вещи, которые легко реализовать, например, серебряные пуговицы, чем делать серебряные бокалы, кубки, на которые затрачивается огромный труд, их много, они везде лежат и их сложно реализовать. Сегодня со мной ведет разговор и Министерство культуры республики, и Комитет по народно-художественным промыслам. Я не хочу, чтобы это было разовой акцией. Это должна быть целая программа. Мне говорят: «Распиши». Ну, что я буду с потолка цифры брать, накручивать, что оборудование стоит столько-то, на подготовку специалистов нужно столько-то? Нужно просто поддержать вначале: оплатить обучение молодым специалистам, оплатить тем, кто будет их обучать. Можно специалистов обучить в Турции или приглашать турецких специалистов сюда. Я говорил и говорю, что есть схема, но я опять-таки не могу приглашать на свою небольшую производственную территорию людей, разговаривать с ними, заключать договоры, запускать производство. Это может быть учебный комбинат от малого бизнеса. Мы могли бы везде открыть филиалы, и уже не надо было бы человеку из села ехать в Махачкалу. Мне не нравилось, как это производство было поставлено в Советском Союзе, но сейчас нет и этого, нет вообще ничего, только осколки в виде энтузиазма моего и некоторых других людей. Именно это должно стать началом. Всегда в мире будут востребованы люди-исполнители, которые могут хорошо делать свое дело. Я не агитирую, чтобы все начали шить, просто есть люди, у которых есть к этому интерес: была бы площадка.
– Большая ошибка власти в том, что она уделяет большое внимание молодежи с якобы активной гражданской позицией, которая якобы патриотична, которая якобы как-то участвует в политическом процессе, собирает их на «машуках», «селигерах», выдает им гранты. Когда смотришь на это со стороны, не покидает ощущение, что та часть молодежи, за которую зачем-то так активно взялось государство, не хочет ничего делать, а хочет просто тусоваться на этих форумах и быть поближе к власти. Почему нельзя было придумать такие обучающие форумы и семинары для другой части молодежи – талантливой и креативной, которая хочет сама что-то создавать? Получается, что деньги, которые государством тратятся на молодежную политику, уходят в никуда.
– Вы правильно говорите. Так и должно быть: собирайте молодых специалистов. Допустим, по обуви. У молодого человека есть мастерская. У него можно было просто спросить: «Что тебе для этого нужно? Какая сумма?» – и помочь! Это целевая помощь. Если нужно, потом можно проверить, на что человек потратил эти деньги. На Западе эта схема отработана, и все легко проверяется. Надо вкладывать в реальных людей. А эти слеты… все это, конечно, не плохо, но они не дают результатов, и не дадут.
– На этих, как Вы сказали, слетах государство воспитывает в молодежи патриотизм… По крайней мере, так это декларируется.
– Это невозможно навязать искусственно. Это будет только тогда, когда человек будет занят и будет понимать, что страна помогает ему, дает уверенность в себе. Патриотизм появится тогда, когда человек почувствует, что в его стране его уважают за его мозги и за его труд. Задача государства сегодня – не дать людям впасть в апатию и пессимизм, не дать повода для появления агрессии. Но все это опять же должно стать реальностью, а не оставаться вот таким разговором или тезисами.
– Сейчас часто можно встретить женщин и особенно молодых девушек, носящих хиджаб. Им многие в упрек ставят то, что это арабская одежда, это не наша культура, что у нас есть своя одежда, которую исконно носили наши бабушки и прабабушки, которая не менее закрыта. Но, допустим, если я захочу носить чохто или традиционный наряд горской женщины, где я его найду? Его нигде не продают. А если я захочу сшить его, как это сделать, если я не знаю, как точно выглядел такой наряд, какие аксессуары с ним можно носить, и т.д. У нас не только никто не шьет такую одежду, но даже нет историков дагестанской моды.
– По этому поводу нас собирали несколько раз и Комитет по народно-художественным промыслам, и Министерство культуры РД. Разговор касался и этого. Но возникает вопрос: а где шить? На этом все застопорилось. Мне предложили шить черкески. Это мне придется перестраивать свое производство, а у меня свои клиенты, своя повседневная работа, работники. Черкески требуют большой ручной работы. Я же не могу заставлять своих работников делать это. Я хочу это делать, но у меня нет ни площадки, ни возможности для этого. Хотеть – это хорошо, но это же надо исполнить, для этого нужны руки.
– Мы много говорим о том, что нам чуждо, но получается так, что своего-то у нас ничего не осталось.
– Двадцатилетняя чехарда дала свои результаты. Когда мы развивали «Кавказский стиль», все это им было не нужным, а сейчас, когда многие устали проявлять инициативу, власть начала понимать, что что-то не так. Власть должна спросить: «Вам нужны ткани, машинки? Возьмите! Нужно организовать показ сшитой одежды? Давайте организуем». Все должно происходить так.
– В последнее время муссируется тема единой формы одежды в школе, и это стало проблемой. Доходит даже до серьезных конфликтов и всплесков в СМИ. У Вас, наверно, есть свое мнение по этой проблеме.
– Нас опять же собирали по этому поводу. Я предложил вариант – тот же светский пиджачок, рубашка без воротничка со стойкой. Это не придало бы стилю восточность, просто была бы аналогия с черкеской. На пиджаке может быть какой-то малозаметный декор или стилизованные пуговицы. Отцу уже самому захочется купить к этому пиджаку папаху. Как красиво будет смотреться этот пацан, когда пойдет куда-то с отцом. Не каждый день так ходить, а, например, когда идет на свадьбу или на какой-то праздник. Старшим классам тоже можно отдельную форму – пусть это будет велюр или темная джинса, пиджак с элементом дагестанского декора. Чтобы школьная форма была удобной, строгой, но вместе с тем стильной, в соответствии с современными модными направлениями. Для девочек это может быть сарафан с элементами вышивки, другого декора, со стилизованными манжетами. Можно платочки, повязанные назад, тоже с декором, элементами вязи или орнамента. Это и стильно, и скромно. И никаких кривотолков это не вызовет. На совете были те, кто говорили: «Ну, это как-то не так. Надо как во всем мире…». А что не так? Это элементы этностиля, к которому сейчас очень большой интерес в Европе.