Среди революционеров Дагестана не было личности, оценка деятельности которой вызывала столько споров и разногласий как в научных, так и в партийно-политических кругах Дагестана, как Махач Дахадаев. Кто-то может подумать: нужно ли при современном безразличном отношении к характеру воззрений говорить об этом?
Но Махач был не рядовым гражданином, а крупной политической фигурой, чьим именем названы столица республики, улицы городов и сел Дагестана. К тому же его деятельность и политическая позиция в нашей литературе освещены во многом неверно и однобоко. Мы хотим здесь коротко высказать вновь осмысленное понимание его социально-политических позиций.
В ДАГЕСТАНЕ И ДЛЯ ДАГЕСТАНА
Социально-политические воззрения Махача Дахадаева раннего периода отражены в листовках и прокламациях 1904-1906 годов темирханшуринской социал-демократической группы, руководимой им вместе с Д. Коркмасовым. В них они однозначно выступают с принципиально революционных позиций, подчеркивая, что Россия находится накануне революции, которая является великим историческим средством уничтожения отживающего строя в интересах трудовых масс. В этих листовках и прокламациях и в дальнейшей деятельности Махача не подчеркивается руководящая роль рабочего класса. В этом усматривается в нашей литературе мелкобуржуазность его социальной позиции. Махач не раз отмечал, что мы работаем в Дагестане и для Дагестана. А в Дагестане тогда не было рабочего класса и немногочисленные отряды рабочих не были дагестанцами. Поэтому он подчеркивал этот аспект. Вместе с тем он не отрицал роль рабочего класса вообще. Он хорошо понимал, что на революционное движение в Дагестане оказывает мощное влияние революционное движение в России во главе с рабочим классом и нужно идти в союзе с ним.
Мелкобуржуазность и соглашательство Махача усматриваются и в том, что он приветствовал февральскую буржуазно-демократическую революцию и вначале поддерживал буржуазное Временное правительство. Но при этом его критики не учитывают особенность социально-экономической и политической жизни Дагестана. Известно, что Дагестан долго мечтал и боролся за освобождение от колониального господства царизма. Февральская революция свергла царизм и провозгласила демократические свободы. Могли бы передовые представители Дагестана, выражавшие интересы крестьянских масс не приветствовать ее в тех условиях? Такова была тогда позиция почти всех революционеров национальных окраин России, где не было еще рабочего класса. Махач не ограничивается провозглашенной этой революцией демократией, выдвигает целую программу по развитию и углублению политической демократии в стране. Вместе с тем он подчеркивал существование опасности реставрации царской власти, поскольку имеются большие силы, заинтересованные в этом.
ЗА ВЛАСТЬ НАРОДА
Махач вскоре понял, что буржуазное правительство не способно не только выполнить стоящие перед ним задачи, но и навести порядок в стране. В мае 1918 г. он принял платформу партии большевиков и боролся вместе с ними за утверждение власти народа. Следует отметить и то, что он до этого считал, что в России не созрели условия для реализации марксистского социализма. Известно, что на этой позиции стояли многие известные социал-демократы, в том числе Г. Плеханов. Мы и сейчас считаем, что эта точка зрения была правильной. Во многих исторических работах и вхождение Дахадаева в состав буржуазного исполкома считается неоправданным, соглашательским. Но в марксистской литературе относительно других революционных деятелей мы такого подхода не находим. Не считают же соглашательским участие С. Кирова в Терском областном комитете в мае 1917 года, состоявшем главным образом из представителей помещичье-буржуазных кругов. Участие Махача в работе буржуазного исполкома не могло не оказывать позитивного влияния для интересов трудовых слоев населения. А. Тахо-Годи отмечает, что Махач был сильным и принципиальным человеком и чтобы не портить отношения, большинство исполкома соглашалось с ним.
ДАХАДАЕВ И БИЧЕРАХОВ
Дахадаева критикуют в литературе за соглашение, заключенное с полковником царской армии Бичераховым. Известно из литературы, что Бичерахов со своими казачьими частями на бронепоезде по железной дороге со стороны Баку пробрался в Дагестан и обосновался в Петровске. Немногочисленные, слабо вооруженные формирования во главе с Дахадаевым не сумели их остановить. По имеющимся данным, Махач с ним не встречался. Но в обсуждении этого вопроса и принятии решения о заключении соглашения он участвовал.
Бичерахов 1 сентября 1918 года, будучи в Петровске, написал письмо Махачу: «Вас во главе над дагестанцами не считаю органическим союзником большевиков, а просто жертвой специфических условий дагестанской действительности… Движение, во главе которого Вы стоите, преследует сохранение Российской государственности в Дагестане в противовес другим течениям германо-турецкого характера. Для меня ясно, что Вы искали поддержку и, как ни странно, нашли ее в лице большевиков. Положение Ваше усложняется, но что меня еще больше беспокоит, российская ориентация в Дагестане не может пострадать от этого».
В ответ на это письмо Махач пишет: «Объявляю громко во всеуслышание, что я самый яркий сторонник российской государственной идеи и ориентируюсь на революционную Россию, никакой другой ориентации не признаю». Бичерахов хотел повлиять на Махача, попытался хотя бы расположить его, если другое невозможно. Известно, что Бичерахов распускал также слухи, что он хочет проехать через Дагестан к себе на Северный Кавказ.
Областной исполком дважды обсуждал вопрос об отношении к Бичерахову. И, ссылаясь на его письмо и заявление, решил послать мирную делегацию в составе М. Хизроева и П. Ковалева. Присутствовали на переговорах и представители Петровского совета Козлов и Герасимов. Как писал А. Тахо-Годи, вопрос стоял: или ликвидировать советскую власть, или получить передышку путем временного компромисса, а затем с новыми силами и новой подмогой победить. Выбрали второй путь. Это была вынужденная мера, продиктованная сложившейся обстановкой. Советская власть в России находилась в тяжелом положении, XI Красная армия терпела поражение, железная дорога на север была закрыта, ждать помощи были неоткуда.
По этому соглашению Бичерахов должен был вернуться к себе на Северный Кавказ, а до открытия железной дороги туда оставаться хозяином положения в Петровске, предоставляя Шуру и весь остальной Дагестан большевикам и одновременно помогая им в борьбе против турок, шедших со стороны гор на Шуру. Но Бичерахов нарушил это соглашение и сговорился с Н. Тарковским, возглавлявшим в горах протурецкие контрреволюционные силы. Бичерахов даже попытался арестовать советское правительство в Шуре. Большинство наших историков из ранних установок КПСС – большевикам принципиально отстаивать свою линию без всяких соглашений и компромиссов. Такая позиция непременно приводила к изоляции большевиков, как это было в период деятельности государственной Думы царского периода. Теперь стала аксиомой необходимость не только компромиссов, но и определенных уступок, если этого требуют интересы дела, партии и страны.
ПРИНЦИПИАЛЬНО НОВЫЙ ПОДХОД
Интересно отметить, что шейх Али-Хаджи Акушинский питал к Махачу особое уважение, называя его сыном. Были у них не только встречи, но и переписка, которая свидетельствует о сходстве социально-политических взглядов. Али-Хаджи передал ему пятьдесят человек при формировании вооруженных сил против наступавшего на Дагестан Бичерахова. После того как Махач потерпел поражение, Али-Хаджи обещал ему 2 тыс. человек, владеющих оружием, поскольку он собирался сколотить новые силы в случае если Бичерахов попытается задержаться в Дагестане. Жена Махача на суде по делу об убийстве мужа рассказала, что он с особым уважением и доверием отзывался о шейхе. Известно и то, что Али-Хаджи послал своего сына с письмом к Махачу, в котором он советовал не идти в горы через Н. Дженгутай, и если непременно придется поехать по этой дороге, то только с надежной охраной. К сожалению, сын не успел передать письмо.
Для определения социально-политических позиций Махача очень важно его выступление при образовании Темирханшуринского совета 16 июня 1918 года. Он заявил, что принимает все положения марксизма, но только считает, что установки и практический опыт центральной России нельзя механически применять в своеобразных условиях Дагестана. «Чтобы быть верным марксизму ,– говорил он, – надо знать массу, среди которой думаешь и хочешь работать в Дагестане. Мы изучаем все нутро нашего горца, и смею заявить теперь: “Не все, что хорошо для центральной России, применимо к местному укладу”». Махач оговаривается здесь по аграрному и религиозно-шариатским вопросам. Он считал неприемлемой для горских сел с ограниченными земельными угодьями национализацию земли. Махач исходил из того, что в горах не было помещичьей и казачьей земли, чтобы передать их крестьянам и развивать коллективные хозяйства. Здесь действительно нужен был особый подход к решению земельного вопроса. Сама жизнь подсказала этот путь – переселение части населения, где нет условий для развития экономических факторов на плоскость. Но, к сожалению, в Дагестане пошли по другому пути – представления земельных угодий на плоскости для зимних пастбищ горных сел. На этих землях вопреки начальным установкам возникли селения современного типа, что привело к возникновению новых проблем. Махач был прав и по вопросу религии. Советская власть слишком поздно поняла необходимость представления реальной свободы совести в стране.
Как видно, Махач с учетом местных условий и исторических традиций подходил к установкам КПСС. Если мы хотим правильно интерпретировать указанные оговорки Махача, то мы должны сказать, что для него неприемлемы были установки, не соответствующие реальным условиям, от кого бы они ни исходили. Здесь не соглашательство, а принципиально новый подход. Это говорит о том, что Махач был общественно-политическим деятелем трезвого аналитического ума.
Таковы наши некоторые мысли, подсказанные новым, современным осмыслением деятельности и социально-политических позиций Махача Дахадаева.
Магомед Абдуллаев, профессор
