21 ноября в Махачкале состоялась презентация автобиографической книги «Непридуманная сага. Рассказы о родословии и истории семьи» Леоноры Москаленко (Хаджи-Мурат), правнучки одного из самых известных героев Кавказской войны, наиба имама Шамиля Хаджи-Мурата Хунзахского.
После презентации корреспонденту «МИ» удалось поговорить с правнучкой легендарного наиба и ее сыном, известным московским архитектором, участником популярной интеллектуальной телеигры «Что? Где? Когда?» Никитой Шангиным.
ЛИРИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ
Бэла Боярова: – Леонора Николаевна, в одном из своих интервью вы сказали, что Льву Толстому надо отдать должное за повесть, в ней все хорошо, автор прочувствовал героя, но там Хаджи-Мурат не настоящий…
Леонора Москаленко: – Ну, он там не настоящий, а лирический герой. Хотя и упоминаются какие-то моменты предыдущей жизни Хаджи-Мурата, главным образом, из того, что он рассказывал про себя Лорис-Меликову (Михаил Тариэлович Лорис-Меликов (1824 – 1888), российский военачальник и государственный деятель. – Прим. «МИ»). Но по большому счету он там герой книги, не настоящий.
Б.Б.: – У Шамиля было немало сподвижников, и другие приближенные наибы были. Как вам кажется, почему именно фигура Хаджи-Мурата овеяна легендами и мифологизирована?
Л.М.: – По двум причинам. Он действительно был народным героем. Народным. Его любили люди, ему верили, им восхищались, он был олицетворением идеала джигита. Конечно, были и другие… И потом, все-таки – это мое личное мнение – он был, конечно, очень честным человеком и абсолютно не интриганом. То есть при «дворе» Шамиля он был явно белой вороной.
Б.Б. – Необходимость захоронения черепа (находится в Санкт-Петербурге, в Музее антропологии и этнографии имени Петра Великого Российской академии наук (бывш. Кунсткамера). – Прим. «МИ») Хаджи-Мурата – это вопрос, который периодически поднимается в Дагестане на разных уровнях, общественники пишут письма, обращения… Есть экспертное мнение, что точку в этом вопросе может поставить именно семья – потомки Хаджи-Мурата, потребовав через суд передать череп для захоронения. Были ли подобные попытки у вашей семьи или среди других родственников?
Никита Шангин: – Каюсь, но с нашей стороны таких попыток не было. Наверное, это неправильно. К сожалению, у меня на этот вопрос ответа нет. Другое дело, что, конечно, для нас это такая же непрекращающаяся боль, как и для любого нормального человека. И с точки зрения любой нормальной цивилизации – восточной, западной, христианской, исламской – это кощунство, это неприемлемо.
По моей последней информации, даже на высшем политическом уровне вроде бы были высказаны какие-то мнения, что это нужно сделать. Но музейное сообщество, Кунсткамера стоят намертво и не хотят отдавать череп. Мне, например, директор филиала «Ясной поляны» в Пирогове Геннадий Леонидович Опарин, который очень активно этим занимается, говорил, что ему в Кунсткамере прямо сказали: не добьетесь, никогда не получите. Почему? Совершенно непонятно. Опять же, со слов Геннадия Леонидовича, выставлялся даже такой лицемерный аргумент: а вы докажите, что это голова Хаджи-Мурата, проведите генетическую экспертизу. А генетическую экспертизу провести невозможно, потому что генетического материала в черепе уже нет, там только кальций – в свое время эта голова была выварена.
КАВКАЗСКАЯ ВОЙНА ФИЛОСОФСКИМ ВЗГЛЯДОМ
Б.Б.: – Сейчас многие пытаются дать оценку Кавказской войне. Некоторые считают, что это был геноцид кавказских народов, кто-то относится к ней как к большой трагедии, и говорят, что искать виноватых сегодня нет смысла. Как вы оцениваете те события?
Л.М.: – Мне трудно судить, потому что не жила в те времена. Я могу тут сказать словами моей мамы (Уммухаир или Ума Муратовна Хаджи-Мурат, дочь Хаджи-Мурата-младшего – младшего сына Хаджи-Мурата от второй жены – чеченки Сану, которого она родила спустя два месяца после гибели Хаджи-Мурата. – Прим. «МИ»). Она мне сказала, что Россия дала Кавказу то, что никто бы не дал: «Я получила образование. Сколько сейчас известно женщин, о которых никто бы не знал и не слышал?» А медицинская помощь? В горах не было ничего. Ее мать (Зульхижат, дочь Исилава Хизроева из с. Тлох, сестра известного дагестанского революционера Магомеда-Мирзы Хизроева. – Прим. «МИ») умерла просто из-за отсутствия медицинской помощи. Еще люди говорили (я сейчас уже не помню, кто), что случись так, что Россия проиграла бы эту войну, Кавказ бы просто разодрали по частям турки, и не только турки.
Н.Ш.: – Нельзя подходить к этой эпохе с позиции нашего марксистско-ленинского воспитания, когда нам говорили о национально-освободительном движении. Я абсолютно убежден: скажи кому-нибудь из горцев в те времена, что у них национально-освободительное движение, они бы не поняли, о чем идет речь. И для сторонников имамата русский царь плох был только тем, что он был неверным, а не потому, что он навязывал какую-то колониальную политику. И, наконец, самое важное для меня, как человека, в котором соединились оба эти начала – кавказское и российское – то, что Российская империя – это единственная империя в истории человечества, в которой не исчез ни один коренной народ. Каждый (народ) нашел свое место. Не случайно в 1859 году заканчивается Кавказская война, происходит пленение Шамиля, затихание этих страшных событий на Кавказе, а буквально через 10 с небольшим лет начинается Русско-турецкая война, освобождение Балкан, массовый поток горцев добровольцами в русскую армию, и массовое проявление ими героизма на войне, хотя лиц исламского вероисповедания на такие войны никто не призывал.
Исилав Хизроев, мой прапрадед, георгиевский кавалер, как раз проявил себя на Русско-турецкой войне. Дети человека, отличившегося в русской армии, получали «зеленый коридор» при получении высшего образования за счет империи. И буквально через неполное поколение возникает дагестанская интеллигенция, впервые за историю Кавказа появляются люди по-европейски образованные. Я в этом убежден, просто глядя, например, на судьбу народов, оказавшихся в орбите Османской империи (так или иначе они исчезали, ассимилировались, отуречивались). Российская империя – это уникальное явление в мировой истории, которое строилось не по принципу унитарности, а как разнотравье на лугу, где каждый цветок сохраняет свою самодостаточность и вливается в общий ансамбль. История вообще жестокая вещь, но Кавказскую войну я воспринимаю все-таки несколько философски, отстраненно.
РУССКАЯ ВЕТВЬ ПОТОМКОВ ХАДЖИ-МУРАТА
Б.Б.: – В Дагестане сегодня есть люди, которых возмущает, что внучка наиба имама Шамиля могла связать свою жизнь с русским мужчиной. Кроме дяди, который не принял этот брак, ваша мама сталкивалась именно с общественным осуждением? (Замужество Уммухаир в Хунзахе встретили неодобрительно. Из воспоминаний Леоноры Москаленко: «Младший брат матери, Хаджи-Мурат Хизроев, сказал: “По всем законам я должен ее убить. Но я этого делать не хочу. Передайте Уме – пусть в Хунзахе не появляется”. И мама послушалась. Пока дядя был жив, она Хунзах не посещала». – Прим. «МИ»).
Л.М.: – Нет, потому что сразу после окончания института она работала в Москве, а в Махачкалу приехала где-то в 1934-1935 году. Мне тогда было 4 года, я даже помню свое махачкалинское детство. Эта была уже другая страна и другая республика.
Б.Б. – Ваша ветвь – это единственная русская ветвь среди всех потомков Хаджи-Мурата?
Л.М.: – Да. Но уже есть русские браки среди потомков Хаджи-Мурата. Правда, насколько я выяснила, по-моему, только у одного из потомков была русская жена.
Н.Ш.: – Все известные нам ветви потомков Хаджи-Мурата, которые маме удалось проследить, и которые отражены в книге, находятся в Дагестане и только одна наша, скажем так, в России. И парадоксально то, что только одна наша ветка биологически наиболее близка к пращуру за счет того, что у нас произошла такая сдвижка поколений. Мама – третье поколение, я – четвертое. На сегодняшний день есть представитель шестого поколения Хаджи-Мурата, живущий в России.
Б.Б.: – На презентации книги выступающие говорили, что еще ждут от вас книг или каких-то трудов на эту тему. Дальше собираетесь продолжить?
Л.М.: – Нет. Мне это не по силам. Если мне что-то интересное пришлют, я положу в копилку семейного архива, но сама я вряд ли что-то буду писать.
ДАГЕСТАН – ВТОРОЙ ДОМ
Б.Б.: – Ожидали от дагестанцев такого интереса к книге?
Л.М.: – Вы знаете, от близких людей ожидала, а что это будет интерес не только близких, не ожидала. Я ведь для своих писала. Не для широкой публики.
Н.Ш.: – Я ожидал (улыбается), потому что… Ну а как? У нас много родни в Дагестане, близких людей. Вообще, когда 200-летие Хаджи-Мурата в прошлом году отмечали, у меня было такое ощущение, что весь Дагестан – это мои родственники, потому что, куда бы я ни приходил, говорили, что мы с вами родственники. Дальше долго выясняли, кем мы друг другу приходимся, восстанавливали, потом у меня все в голове уже перепутывалось, но я понимал, что Дагестан – это мой второй дом.
Б.Б.: – Насколько часто вы посещаете Дагестан?
Л.М.: – В последний раз я тут была в 2004 году, с тех пор мне не удавалось приехать. Сейчас появилась такая возможность.
Б.Б.: – Чувствуете себя дагестанкой, когда приезжаете сюда?
Л.М.: – Как вам сказать… (смеется) Я вообще не знаю, кем себя чувствую. Я себя везде чувствую своей, и в Дагестане тоже.
Н.Ш.: – Я довольно долго не приезжал. Особенно в период 90-х – начала 2000-х годов, когда обстановка не очень способствовала тому, чтобы приезжать просто так. В последнее время раз в год приезжаю.
Если говорить о нынешнем приезде, у нас не было цели превращать его в какую-то публичную акцию. Мы и об этой презентации узнали вчера вечером. Сегодня (21 ноября. – Прим. «МИ») в 5 утра выехали в аэропорт и вот так попали… с корабля на бал.
Б.Б.: – Книга издана на деньги семьи тиражом всего 300 экземпляров. Не обращались никуда за помощью? Есть, к примеру, Зиявудин Магомедов, который поддерживает просветительские проекты. Тем более он земляк…
Н.Ш.: – Мы с ним лично не знакомы, поэтому просто так прийти к человеку и попросить у него деньги на издание… ну, это, наверное, неэтично. Я надеюсь, что сейчас эти 300 экземпляров как-то дойдут до широкого читателя, кроме наших близких и друзей, люди будут приходить в библиотеку, смогут видеть эту книгу, брать, смотреть, читать. У нас сейчас главная задача – выложить ее в Интернет. Если она получит какую-то известность, наверное, можно будет ставить вопрос о ее переиздании.
Бэла БОЯРОВА
