17 оттенков Москвы
Москва – долгоиграющий дождь, широкие проспекты, богемные станции метро, музыканты в бесконечных подземных переходах, музеи, Борисоглебский и Цветаева, Маяковский и Булгаков, взлеты, падения, покоренные туристы, бестолковые студенты, мажоры, снобы, альфонсы, женщины с собачками, женщины, которым я еще не придумала определение.
Москва – встречи с гением!
Одна из таких была год назад с польским писателем Янушем Леоном Вишневским. Очки в синей оправе, оранжевые ботинки, неповторимый акцент, видимо, польский, высказывания на русском… о мужчинах, женщинах, конечно, любви и покорившее нас, слушателей: «Мужчина не может хорошо писать, снимать и вообще что-либо хорошо делать, если он не влюблен!». О работе. «Когда директор компании, в которой я работаю, узнал, что я еще и пишу и уже к тому же знаменит, он сказал мне: “Януш! Я думал, ты серьезный человек, а ты книги пишешь?!”» Я долго выбирала, писатель или мужчина? Мужчина или писатель? В какой ипостаси мне Вишневский теперь нравится больше? «Одиночество в сети», безусловно, моя юность, сильные переживания, понимания, надежды, что они встретятся, поженятся, нарожают детей и будут счастливы! Но эти оранжевые ботинки… выше всяких похвал… конечно, не оставили никакого шанса в моем сердце Янушу писателю!
НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ НАЗАД
…случилась еще одна невероятная встреча с невероятным человеком. Рената Литвинова вышла на сцену в немаленьком черном платье, весь передний план которого состоял из банта настолько огромного, что Рената иногда переставала быть, исчезая в нем, и в светящихся, как у золушки на балу, туфлях наверняка хрустальных. Правда, сама гений уже через несколько минут призналась, что эти наряды, маникюр и необходимость ухода за «оболочкой» ее утомляют, но именно съемки этой «оболочки» в «дурацких» рекламах ей приносят деньги, на которые она может заниматься любимым делом – снимать свое кино.
РЕНАТА ЛИТВИНОВА ДЛЯ МЕНЯ
…уже давно идейный вдохновитель, карманный цитатник на все случаи жизни, почти, как Раневская, почти, как Бегбедер… «Я не люблю мужчин. Я не люблю женщин. Я не люблю детей. Этому миру я ставлю ноль». «Лишние контакты меня обезвоживают». И тут же: «Если ты не любишь никого, ты как бы бессмыслен». «Я обязательно тебя брошу. Чуть-чуть соберусь с силами и брошу тебя. А сейчас у меня плохо с выдержкой».
Конечно, что-то из фильма, что-то личное, но Рената Литвинова есть и в том, и в другом случае. Я ходила на спектакли звезды, и в каждом из них она была собой. Она не играла. Фальшивила. Забывала слова. Но, как ни парадоксально, она всегда была гораздо интереснее, чем тот, кем она должна была быть на сцене.
«УРОКИ ЖИЗНИ», ТРЫ-Ы-НК!
Впрочем, этот творческий зимний вечер был посвящен «урокам жизни». В зале царила полная темнота, в которой, выйдя на сцену, Рената распорядилась первым делом на свой манер, «А можно выключить свет там и там, тры-ы-нк», – было сказано ею. Зал рассмеялся, мол, «Она»! Рената сидела в кресле, не вальяжно, замечу, а рядом на маленьком столике горел ночник, вот и свет на весь зал. «В детстве мама часто опаздывала забирать меня из детского сада, а, может быть, и забывала. Тогда меня к себе забирала воспитательница, которая жила в полуподвальном помещении, а на столике у нее всегда горела такая вот лампа. С тех пор у меня какая-то безумная любовь к светильникам в темных комнатах». А дальше были откровения о детских одиноких годах, о маме, о том, как забывала забирать, кормить, как была тогда маленькая, предоставлена самой себе… и все время после школы проводила за мамиными книжками по хирургии и шизофрении (мама – челюстно-лицевой хирург). Но дальше самое главное, гений признавалась, что маму никогда не винила, всегда понимала, что ей тяжело растить дочь одной, более того именно мама, хирург, привила любовь к кино. В свои редкие выходные мама брала дочь в кино, а чтобы той не было скучно, давала пакет яблок. «Я все еще помню мамин восхищенный профиль, когда она смотрела на экран в кинотеатре… Я тогда тоже кино полюбила»,
– говорит со сцены, жестикулируя жестами любви, Рената Литвинова. «Я не понимаю детей, которые обвиняют в своих неудачах родителей. Это неправильно. Если в вас есть что-то – вы раскроетесь, какими бы ни были у вас родители. Они сделали для вас самое главное – дали вам жизнь. Все остальное в ваших руках». Стоит ли говорить, что на протяжении двух часов мы смеялись. У Ренаты Литвиновой есть удивительный дар, помимо всех прочих, смешить. Причем, она не рассказывает анекдоты, смешные stories, она просто говорит простые вещи, и это безумно смешно. Так было с неким Димой, который, по словам Ренаты, ухаживал за ней в студенческие годы. «Он провожал меня до трамвая, потому что он был такой большой, еле идущий, что до метро бы точно не «дотопал». И вот он сажал меня в трамвай, я уезжала, смотрела, как по мере движения уменьшаются магазины, дома, деревья, люди, все и все уменьшались, и только Дима не уменьшался…» Зал умер. И даже несмотря на то, что от Ренаты «досталось» даже зрителям, например, в середине какой-то мысли: «Кто-то кашляет все время…», «Вы снимаете меня? Не снимайте, это же бьет по глазам!» Или в самом начале: «…Тут собралось много молодых душ и даже, возможно, старых душонок…» Зал смеялся, аплодировал, выкрикивал ответы на риторические вопросы гения. А когда Рената стала говорить о Земфире – зал притих. Это еще одно особое качество – умение гения восхищаться другим гением. Почти Марина Цветаева о Сонечке Голлидэй…
«УРОКИ ЖИЗНИ» . БЕРЕГИТЕ «ОБОЛОЧКУ»…
«Не завидуйте, я вас призываю. Это такое неплодотворное качество. Восхищайтесь. Жизнь такая короткая, и мы все кандидаты в могилу», – шестой или седьмой (сама актриса в цифрах запуталась еще вначале) «урок жизни» от Ренаты. Вообще Литвинова весь вечер возвращалась к, видимо, самой главной мысли в своей жизни, к мысли о гениях. «Берегите себя. Берегите в себе гения. Хотя именно гении обычно и не заботятся о своей «оболочке»… Сделайте то, ради чего вы пришли на Землю. Напишите, создайте… А потом я разрешаю вам умереть. Но только потом… ».
Майя ФАТАЛИЕВА
