В Дагестане 20 лет назад разгромили напавших на республику боевиков
Седьмого августа Дагестан отмечает печальную дату. В этот день в 1999 году тысячи боевиков, возглавляемых Шамилем Басаевым и Хаттабом, вторглись в республику со стороны Чечни. Первыми на защиту своей земли встали ополченцы.
ПЕЧАЛЬНЫЙ АВГУСТ
Вторжение бандгрупп началось с Ботлихского и Цумадинского районов республики. До прихода федеральных сил ожесточенное сопротивление им оказали местные жители и прибывшие на помощь ополченцы.
После многодневных боев боевики были вынуждены отступить. Но это был лишь отвлекающий маневр – они рассчитывали на новое наступление из анклава, расположенного возле сел Карамахи и Чабанмахи в так называемой Кадарской зоне. Жители этих мест до этого объявили свой район независимым от российских законов, провозгласив «шариатское правление». К слову, сам Хаттаб в середине 1990-х годов жил в селе Карамахи. Уроженка села Фатима Бидагова
была одной из его жен.
Но федеральные войска в течение нескольких дней разгромили действующую в Кадарской зоне группировку боевиков. Чтобы оттянуть российские войска из этой местности, 5 сентября несколько тысяч наемников напали на Дагестан со стороны Новолакского района.
7 сентября федеральные войска, бойцы МВД и ополченцы остановили продвижение боевиков в нескольких километрах от Хасавюрта. Через несколько дней были освобождены села Тухчар, Шушия, Ахар и Новолакское.
15 сентября 1999 года министр обороны России Игорь Сергеев доложил о том, что вся территория Дагестана полностью освобождена от бандформирований.
Всего в ходе боев на территории Дагестана в августе-сентябре 1999 года потери федеральных сил составили 280 человек убитыми и 987 ранеными. Потери боевиков оценивались приблизительно в 2 тысячи убитых.
ВМЕСТЕ МЫ – БРИГАДА
В Дагестане события 20-летней давности хорошо помнят. Вышел указ Главы республики «О праздновании Республикой Дагестан 20-летия разгрома международных террористов, вторгшихся в 1999 году».
Мэр Махачкалы Салман Дадаев в канун юбилейной даты встретился с участниками народного ополчения, которое в те годы получило название «Интербригада», и наградил их Почетными грамотами администрации города.
В числе награжденных – Арсен Абилаев, руководитель штаба региональной общественной организации народного ополчения 1999 года «Интербригада».
Арсен в те годы имел хорошую работу в арбитражном суде в Калмыкии. Узнав о нападении боевиков, он бросил все дела и приехал в республику дать отпор незваным гостям.
«Вчетвером с друзьями собрались и поехали в село Тандо Ботлихского района, где вели бой ульяновские десантники. Там сформировали отряды самообороны, нам выдали оружие и дали задание удерживать нападение», – вспоминает Арсен Абилаев.
В 1999 году махачкалинская мэрия стала республиканским штабом ополченцев. Сюда приезжали со всей республики желающие вступить в ряды интернациональной бригады. Предпочтение отдавалось тем, кто умел обращаться с оружием – отслужившим в армии, воинам-интернационалистам, охотникам.
Первый отряд численностью около четырехсот человек уже 10 августа выехал в Ботлих для оказания помощи федеральным войскам и местным ополченцам. Те, кто не попал на передовую, круглосуточно патрулировали городские улицы, следили за правопорядком.
Заслуги жителей Дагестана, вставших на защиту своей земли, оценили и федеральные власти. В июле этого года Госдума приняла в третьем чтении закон о наделении ополченцев, воевавших с боевиками в 1999 году, статусом ветеранов боевых действий.
Документ был внесен по итогам Прямой линии с участием Президента России. К главе государства обратились жители республики и попросили восстановить историческую справедливость.
Ополченцам будет установлена ежемесячная денежная выплата и ряд льгот, которые положены ветеранам боевых действий.
«В 1999 году дагестанцы встали на защиту России, дав отпор бандам международных террористов. Поэтому признание боевых заслуг дагестанских ополченцев важно для всех нас», – прокомментировал принятие закона председатель Госдумы Вячеслав Володин.
Руководитель штаба «Интербригады» Арсен Абилаев рассказал «МИ», что все эти годы ветераны ополчения постоянно обращались к властям с просьбой уточнить статус жителей республики, воевавших против боевиков.
«Спасибо, что руководство страны пошло нам навстречу. Но мы воевали не за награды и льготы, а за свою Родину», – говорит Абилаев.
КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ
Что послужило причиной нападения банд международных террористов на Дагестан? Об этом до сих пор рассуждают и спорят историки и политологи.
Специально для «МИ» своими воспоминаниями о том периоде поделился заместитель председателя Общероссийского движения «Российский конгресс народов Кавказа», руководитель рабочей группы Общественной палаты РД Деньга Халидов.
– В августе исполняется 20 лет с тех пор, как отряды боевиков во главе с Шамилем Басаевым и Хаттабом напали на Дагестан. Почему это стало возможным, на что рассчитывали идеологи и лидеры похода?
– В первой половине 1998 года я провел почти полгода в Чечне, спасая очень близкого мне человека, что позволило хорошо изучить обстановку там.
Чечня в 1998 году напоминала гремучую смесь. Активно действовала так называемая «партия войны» под флагом шариата и создания исламской республики Северного Кавказа. Хотя это было не более чем идейным прикрытием экспансионистских замыслов и нейтрализации внутричеченской вялотекущей гражданской войны с отчетливыми религиозными оттенками.
Некоторые политики и общественные деятели, среди которых муфтий Ахмад–хаджи Кадыров, Руслан Гелаев, были категорически «против», а Аслан Масхадов занимал более сдержанную позицию. Но его мало кто слушал, он был номинальным президентом. Чечня тогда была государством лишь по форме, а по сути – республика была разделена на сферы влияния, и никакие законы там не действовали.
В «партии войны» главную роль играл ее идеолог – министр информации и печати Мовлади Удугов, а также экс-президент республики Ичкерия Зелимхан Яндарбиев. Удугов, по всем косвенным признакам, убедил Басаева в необходимости сотрудничества с некоторыми московскими политиками, в первую очередь, с заместителем секретаря Совета безопасности России Борисом Березовским, одним из членов «семьи» Бориса Ельцина.
К марту 1999 года мне стало ясно, что готовится нападение на Дагестан. Одним из косвенных признаков стало обсуждение на Конгрессе народов Дагестана и Ичкерии проблем нашей республики. Эта организация, созданная для налаживания мостов между народами двух республик (первый форум прошел в Новолакском районе в конце 1997 года, в нем принимали участие и некоторые члены Правительства РД) к лету 1998 сильно изменилась в худшую сторону. В нем заметную роль стала играть «партия» радикальных мусульманских сект, идейных наследников хариджитов – радикальных ваххабитов.
К тому времени слухи о сомнительных связях Удугова с Березовским стали подтверждаться множеством косвенных признаков. Речь шла о десятках миллионов долларов, которые отпущены на реализацию сомнительного проекта, который в итоге должен был привести к признанию независимости Чечни со стороны Кремля, а потом и европейских стран.
– Вы не раз встречались с чеченскими лидерами и полевыми командирами, в частности с Басаевым, Вам удалось донести до него свою позицию относительно недопустимости военных действий?
– Весной 1999 года я попытался убедить Басаева отойти от этого проекта. Шамиля Басаева я хорошо знал по Абхазии, где он занимал пост замминистра обороны и командующего Восточным фронтом. Разговор наедине состоялся в конце марта. Я дал ему понять, что народы и общественное мнение Дагестана будут против вторжения боевиков, подавляющее большинство жителей не приемлют этого, что в Дагестане, может, больше шариата и ислама, чем в Чечне. Тем более что в то время ситуация с похищением людей в Чечне приняла настолько гротескные формы, что не приходилось говорить о шариате.
«Это будет большая трагедия», – сказал я Басаеву. На это он ответил: «Общественное мнение – это как женщина, которая готова последовать за силой». Он также отметил, что себя считает дагестанцем, аварцем по происхождению, ничего не будет делать вопреки воле Всевышнего, а общественное мнение может повернуться и в другую сторону.
Кроме того, я старался дать ему понять, что те люди, которые говорят, что «воинов джихада» ждут в Дагестане, не представляют ни лидеров общественного мнения республики, ни ее население. Но увы, он остался при своем мнении. В 1998 году я заметил, что он сильно изменился, стало больше «неадеквата», и он перестал объективно оценивать ситуацию в России в целом, и на Северном Кавказе в частности.
Еще одна попытка убедить Басаева не делать опрометчивых шагов, которые столкнут братские народы, была предпринята в середине июля 1999 года вместе коллегами из Чечни, Адыгеи и Абхазии – бывшими лидерами Конфедерации народов Кавказа, которая на тот момент перестала функционировать. Но «процесс» зашел слишком далеко. Впрочем, в Дагестане тоже немало экспертов и людей при власти знало о грядущем походе со стороны Чечни.
Когда эмиссары боевиков появились в Ахвахском, Ботлихском и Цумадинском районах, представители местных джамаатов им сказали: вы нам не нужны, война нам ни к чему, если придете с войной, будем защищаться. А в селе Ансалта некоторые арабы, увидев много местных жителей, идущих на утреннюю молитву, сказали «Субханаллах! Здесь больше ислама, чем в Чечне». Некоторые наемники вернулись назад, поняв, что их обманывали. Такого поворота событий, судя по всему, Басаев не ожидал.
– Как Вы оцениваете роль дагестанских ополченцев в тех событиях?
– Ополченцы оказали ожесточенное сопротивление в горных районах. Затем, когда бандгруппы попытались открыть «второй фронт», в Новолакском и Хасавюртовском районах, здесь большую роль сыграли Сайгидпаша Умаханов (бывший мэр Хасавюрта. Ныне – министр промышленности и энергетики РД. – Прим. «МИ») и Испай Омаракаев (экс-депутат Народного Собрания РД. – Прим. «МИ»). Ополченцы приезжали из Махачкалы, других городов и районов республики. Они не знали о подковерных играх, приведших к войне, и мы не имеем права ставить под сомнение их искренность, честность и готовность к самопожертвованию.
Поэтому принятие в Госдуме закона о придании дагестанским ополченцам статуса участников боевых действий считаю правильным. Это дань уважения народам Дагестана, которые защитили не только свои дома и землю, но и целостность Российской Федерации.
Тимур Алиев
