Мировая цивилизация, важнейшей составной частью которой является богословская мысль, в своем развитии прошла многие разноуровневые этапы, переживая подъемы и падения, расцветы и увядания, отмеченные печатями определенных исторических эпох и конкретных геополитических пространств.
Она выросла и развивается из духовных и материальных основ, для обозначения составных элементов которых главным образом используются две разновидности неизвестно откуда взявшихся символов, коих значение в жизни человечества вряд ли возможно переоценить.
Эти символы сопровождают существование человека от начала жизни до ее конца, ими заполнено все цивилизованное пространство, их исчезновение закономерно повлечет за собой незамедлительную глобальную катастрофу с непредсказуемыми последствиями.
Происхождение данных символов покрыто пластами веков и туманом гипотез, от их комбинации зависит все и вся, они одновременно являются воплощением загадочной мистики и ясной простоты.
Они – буквы и цифры.
Помимо них, существуют и тысячи других символов, подлинное значение и назначение которых зачастую неизвестно. Часть из них используется определенной категорией людей для обозначения и изучения сокрытых аспектов мировоздания.
Люди, разумные по существу своему, делятся не по признакам пола, национальности или расы, а по критериям их отношения к внутреннему и внешнему мирам. Например, одни считают, что имеют место символы, обозначающие истины, отражающие эти миры и указывающие к ним пути, а другие их не очень понимают и потому с ними не соглашаются.
Первые – мистики.
Вторые – все остальные.
…Идет по дороге человек и видит у обочины цветок. У него есть три варианта действий: а) не обращать внимание на растение; б) полюбоваться им; в) сорвать его.
Если этот человек мистик, то у него нет вариантов действий, потому что цветок побуждает в нем примерно следующее течение мыслей.
Вот интересно, думает он, бесконечная Вселенная – в ней неисчислимое количество миров, среди них Солнечная система с несущимися по орбитам и вращающимися вокруг своих осей планетами. Одна из них – Земля, на которой растут миллиарды цветов, в числе которых и этот. В цветке – пыльца, ее пылинка состоит из атомов, а в атоме ядро, вокруг которого, как планеты вокруг Солнца, вращаются электроны. Если вообразить Землю в виде одного из этих электронов и на нем меня, то как бы я представлял себе сам цветок, его биохимический состав и ароматы, исходящие от него, цветовые гаммы, украшающие лепестки, не говоря вообще о растениях как таковых и далее – о большой Земле и космосе? Что такое запахи и цвета, свет и тьма, материя и пространство, время и сознание, энергия и расстояние, скорость и покой? Можно ли представить себе макрокосмос из микрокосмоса, и что если макрокосмос «для кого-то» видится как микрокосмос?
За всем этим мистик предполагает необозримую и таинственную божественную истину, только мизерная часть бесчисленных отражений которой доступна человеку.
Невозможность представить целостность мира, скажем, в образе земного шара еще пять тысяч лет тому назад зафиксировал пророк Идрис, он же Енох, он же Гермес Трисмегист, он же Тот. Этот удивительный человек, считавшийся в Древнем Египте особенным божеством (Тот), признанный в Античном мире величайшим мудрецом (Трисмегист – трижды Величайший), именуемый в Ветхом Завете Енохом и почитаемый в исламе как пророк Аллаха Идрис, через которого Всевышний передал людям научные знания после Ноя, в своем «Асклепии», фрагментарно дошедшем до нас в переводе на латынь Апулея Платоника, примерно в ХХХ веке до нашей эры написал:
«Мир есть полый шар, имеющий в себе самом причину своего качества, невидимый в своей целости…Шар сей кажется видимым только посредством отдельных отражений идеальных форм, как будто нарисованных на его поверхности; он видится в образах, но в действительности всегда не видим сам по себе».
Исследователь герметики Эдуард Шюре эти слова Гермеса «переводит» на современный научный язык так: «Информация о всей системе целиком равна нулю, так как система не имеет внешнего наблюдателя, который смотрит на нее со стороны как на единый объект, а значит, нет классических корелляций этого объекта с окружением (наблюдателем), и, следовательно, он в своей совокупности является чисто квантовым».
Мистик стремится посредством образов и символов видеть духовным зрением то, что, по выражению Гермеса, «в действительности всегда не видим сам по себе».
Со словами из «Асклепия» перекликается известная суфийская притча «Слон в темном помещении». Суть ее в том, что нескольким людям, никогда прежде не видевшим слона, через щели в стенах помещения дали возможность пощупать животное, а потом попросили описать его. Один сказал, что слон похож на шероховатый столб, другой считал, что он напоминает толстый шланг, третий сравнил его с ворсистым опахалом и т.д. Если человек через сопоставление всех этих описаний, усиленное собственным воображением и интуицией, пытается представить в данном случае максимально полный образ неведомого существа в темном помещении, то он мистик, которого в исламе называют суфием. Отметим, что этот термин имеет различные варианты происхождения, в числе которых, в частности, и греческое слово «соф» – мудрость.
Мистицизм или по-мусульманской терминологии тассаввуф (суфизм) имеет древнейшие корни, пожалуй, его началом можно назвать тот миг, когда человек задумался о себе и мире.
Следует отметить, что с течением времени под этим названием стали подразумевать что угодно – от загадочной магии до секретного оккультизма и от популярной экстрасенсорики до элементарного ритуализма.
Разбавленная различными сомнительными теориями псевдо-мистика, кроме схожести названия, не имеет ничего общего с классическим мистицизмом, у истоков которого были величайшие умы человечества всех времен и народов.
Гермес Трисмегист и Лао Цзы, Орфей и Конфуций, Будда и Моисей, Пифагор и Зороастр, все божьи посланники и пророки, цепочка которых завершается на Мухаммеде, проявили себя в сфере мистицизма как великие посвященные в божественные тайны. В особом мистическом состоянии, как бы в трансцендентном тумане веками находились посвященные жреческие прослойки народов-творцов древних цивилизаций – египтян и хеттов, халдеев и евреев, греков и арабов, индусов и китайцев, а также некоторых других.
С классическим мистицизмом позднего периода, представленным многими известными мусульманскими и христианскими именами, наибольшая популярность которых приходилась на эпоху Средневековья, перекликаются мистические произведения Руми и Джами, Гете и Данте, Хайяма и Хафиза, его мотивы затем зазвучали в завораживающих строках Пушкина и Гамзатова.
Некоторые имена мусульманских и христианских мистиков, похоже, зеркально отражают друг друга: Рабия аль-Адавия и св.Тереза, Баха эд-Дин Накшбанд и Якоб Беме, Вали Ниматуллах и Уильям Блэйк.
Зачатки мистицизма обнаруживаются на самом раннем этапе развития древнеегипетской цивилизации, затем его волны охватывают Грецию и Кавказ, Малую Азию и Палестину, Междуречье и Аравию, куда устремляются потоки восточных мистических учений из Китая, Персии и Индии.
Дальнейший расцвет мистицизма происходит в период бурного развития исламской науки, катализируемого активнейшей деятельностью мусульманских мыслителей, которые в условиях зарождения и расцвета религии Корана, как будто сменили египетских жрецов и греческих мудрецов в локомотиве, двигающем человечество к новым эпохальным достижениям.
Тассаввуф – это многогранное и специфическое, уникальное и загадочное явление, которому современные исследователи, к сожалению, уделяют слишком мало внимания.
В период переживаемого исламом на рубеже тысячелетий новой волны Ренессанса вполне ожидаем всплеск тассаввуфа, идеология которого антагонирует с радикальными тенденциями, популярными среди немалой части молодого поколения адептов мусульманской религии.
Тем более когда насущным стал вопрос преодоления псевдоисламского экстремизма, придание новых импульсов развитию суфизма приобретает характер богоугодного и востребованного временем деяния.
Литература о мусульманском мистицизме главным образом написана исследователями-востоковедами или представителями духовенства, которые освещают разрабатываемые ими темы с точки зрения, если так можно выразиться, корпоративного видения. В силу этого первые освещают проблему под углом зрения чистой академической науки, а вторые – сообразно своим, часто сиюминутным, конъюнктурным интересам. Определенная однобокость также наблюдается в произведениях, написанных мусульманскими учеными-алимами, в зависимости от того, к какой религиозной школе автор относится. Исходя из этого, одни алимы на первое место в религии ставят ее внешнюю сторону, выражаемую в основном в ритуалах и атрибутике, другие же стержнем веры считают душевное состояние правоверного, отражающее внутренний аспект его стремления к постижению Божественной Истины.
Первые полагают, что важно само по себе количество произнесенных сакральных формул и коленопреклонений перед Всевышним, а вторые, признавая необходимость соблюдения обязательных ритуалов, считают, что они как раз являются не самоцелью, а наиболее доступным средством духовного просветления и совершенствования на пути к Творцу.
Среди первых встречаются твердолобые фанатики и здравомыслящие подвижники, а вторые представлены как «опьяненными» любовью к Богу мистиками, так и «трезвыми» прагматиками-аскетами.
Особое место тут занимают активные сторонники так называемого «ваххабизма», особенно его современные российские адепты, которые, будучи враждебно настроены к различным «крайностям и новшествам» в суфизме, проявляют непонимание духовной сущности мусульманского мистицизма, отвергая тассаввуф с радикальных позиций, чем противопоставляют себя основной массе правоверных, допуская по отношению к ним нетерпимость вплоть до агрессивных проявлений. Вместе с тем ряд формальных приверженцев тассаввуфа в силу ограниченности интеллектуального потенциала проявляют признаки фанатизма, ограничившись лишь ритуальной стороной вероустава и самоустранившись как от предметной исследовательской работы в данной сфере, так и от широкой дискуссии с оппонентами по проблемам богословия, отнеся в то же время всех несогласных с ними в лагерь «неисправимых ваххабитов» .
Во все времена люди искали, ищут и будут искать духовного удовлетворения своих нематериальных потребностей, что нашло отражение в знаменитом выражении Иисуса Христа: «Не хлебом единым жив человек».
В течение тысячелетий homo sapiens находил удовлетворение этих потребностей на пути к храму, ведущему к Богу, что давало надежду через нравственное совершенствование прийти к духовному спасению.
Но однажды по воле Провидения на крутом историческом вираже развития человечества появились большевики и, поменяв векторы верного духовного движения на свои ложные идейные указатели, повели людей к окруженным «нетленными сочинениями» собственным идолам.
Через несколько десятилетий эти пустые фетиши не выдержали испытание временем и в одиночестве рухнули, обнаружив за собой «новый старый» истукан в виде денежной банкноты. Оказалось, что пока коммунисты строили свой «земной рай», в западном обществе подкорректировались приоритеты, и дорога к Храму для очень многих обернулась тропинкой к доллару, на которой ныне суетятся и россияне.
Люди, обладающие богатствами, которые и не снились Соломону, с истечением своих дней понимают, что деньги и акции, дома и машины, казино и клубы, а также прочие мирские развлечения ни в каком количестве и качестве в конце концов не дают душевного комфорта, и за ними обнаруживается пустота, в которую страшно вступать.
Если человек внутренне проникся не всем доступным ощущением существенной разницы между мигом материального удовлетворения и вечностью духовного наслаждения, то он способен найти свой путь к Храму и продвигаться в манящую духовную даль, в глубине которой мерцает его звезда, зажженная несотворенным Светом Вечности.
