Продолжение.
Начало в предыдущем номере.
В данном свидетельстве на право наставничества констатируется, что «суфизм основан на восьми условиях, которых суть: 1) щедрость; 2) слепое повиновение воле божьей; 3) терпение; 4) молитва; 5) ношение шерстяного платья; 6) странствование; 7) бдение и голод;
8) бедность. Мы получили пример щедрости от пророка Авраама, пример слепого повиновения воле божьей от пророка Исаака, пример терпения от пророка Иова, пример молитвы от пророка Иосифа, пример ношения шерстяного платья от пророка Иакова, пример странствования от пророка Иисуса, пример бдения и голода от пророков Моисея и Давида, пример бедности от пророка Мухаммеда».
В этом документе подробно раскрыто содержание тарикатского вирда Кадирийя с указанием, какие суры, молитвы и сакральные формулы и сколько раз их необходимо произносить муриду.
В качестве примечания заметим, что под семью именами в свидетельстве, вероятнее всего, подразумеваются семь обязанностей суфия: раскаяние, преданность Создателю, набожность, страх перед Господом, воздержание, уединение, испрашивание у Бога прощения грехов. Под названием «секта Ахмедийская», очевидно, имеется в виду близкий к Кадирийя тарикат Рифаийя, основателем которого являлся Ахмед Рифаи, по причине чего орден иногда называют «Ахмедийя».
Это пространное свидетельство заканчивается различными призывами и пожеланиями, оно заверено тремя печатями и подписью шейха Хаджи Ахмеда Сузийского.
Среди мусульманских ученых и учителей, проповедников и подвижников, посвященных авторитетов и святых угодников трудно найти человека, личность которого была бы до такой степени овеяна ореолом святости и аурой духовности, как ими окружен Абд эль-Кадир ал-Джилани.
Трудно провести четкую грань между биографическими сведениями и агиографическими преданиями, относящимися к этому великому шейху, да перед нами и не стоит подобная задача. Поэтому предлагаем вниманию читателя небезынтересную информационную мозаику, возможно, сопоставимую с духовным портретом этого неординарного человека.
О караматах Абдулкадира Гилани сохранилось множество устных и письменных рассказов и свидетельств, преданий и показаний, исходящих как от тех, кто лично общался с ним, так и от других, которые лишь имели косвенное отношение к его жизни и деятельности.
В некоторых сохранившихся документах имеются различные сведения о чудесных деяниях, совершенных ал-Джилани.
В одних случаях повествование о караматах ведется от имени самого чудотворца, в других – о них сообщают очевидцы, в третьих – об удивительных фактах рассказывают те, которые сами не были их свидетелями, но им о них стало известно со слов других.
Вот одна из историй, исходящих от самого Абд эль-Кадира.
«В 495 году (1117 году – М.И.), когда я вернулся из одного из моих периодических путешествий в Багдад, я встретил человека, который был очень болен, все его тело было истощено, а лицо было мертвенно-бледным. Поприветствовав меня, он попросил помочь ему сесть. Когда я протянул руку, чтобы поднять его, он тотчас обрел полное здоровье и опять стал сильным и красивым человеком. Я был поражен той внезапной переменой, которая с ним произошла, но он сказал: «Знаешь ли ты меня? Я – мусульманин и был на краю гибели, но Господь исцелил меня, благодаря тебе». Когда, оставив его, я пришел в мечеть, чтобы помолиться, все приветствовали меня и целовали мне руку».
Среди муридов Кадирийя принято считать, что появление Абдулкадира Гилани было предсказано самим пророком. Об этом рассказывает следующая история.
Однажды дочь пророка Мухаммеда Фатима увидела во сне некоего человека, который выходил из дома ее отца и держал в руках огромный светильник, который озарял все вокруг до горизонта. Когда она рассказала этот сон в присутствии отца и мужа Али, они истолковали это как грядущее после Али появление среди мусульман праведника, святость которого, словно тот светильник, будет освещать исламский мир. Этим человеком по ряду признаков и был Абд эль-Кадир ал-Джилани.
В честь чудесных деяний Гилани в Индии совершается особая мистерия, приуроченная к дню его смерти – 11 числу месяца Раби ас-Сани. Еще вечером 10-го собираются муриды и проводят процессию со знаменами, цветами и зажженными факелами в сопровождении музыки. Затем на месте сбора присутствующим раздают сладости и другие угощения. Затем читаются суры из Корана и произносятся 99 имен Аллаха.
Во время этих мероприятий люди просят Святого Гилани посодействовать им в исцелении, появлении потомства, устранении вражды и неприязни, покровительства в трудностях.
Церемония заканчивается на следующий день, который называется Гийарахвин Шариф (Священное одиннадцатое).
О чудесах, творившихся ал-Джилани, есть множество преданий и легенд, его агиография насыщена ими, пожалуй, в большей степени, чем у других основателей тарикатов.
Вообще-то, святость, либо способность совершить чудо (кишфу карамат), не является главным признаком или критерием, определяющим принадлежность конкретного человека к обособленному духовному сословию суфиев.
Человек может быть истово верующим, признанным святым, авторитетным ученым, популярным чудотворцем и не иметь никакого отношения к суфизму.
Согласно суфийскому учению чудеса могут оказывать на отдельно взятую личность или массу людей столь разнообразное воздействие, что порой его последствия оказываются трудно прогнозируемыми. Поэтому среди суфиев считается, что караматы могут быть совершены только при крайней необходимости, и притом желательно придать им вид случайных стечений обстоятельств.
Иногда суфии позволяют себе прибегать к чудесам в учебных или прозелитских целях.
Рассказывают, что во время одной из публичных лекций Абдулкадир почувствовал у некоторых из присутствующих недоверие к своей речи. Он выступал в большом помещении, по стенам которого были развешаны светильники. Ал-Джилани вдруг воскликнул:
– Ну-ка, светильники, засвидетельствуйте правоту моих слов!
Светильники задрожали, свет замерцал, и это произвело на слушателей неизгладимое впечатление. О прошедшем стали рассказывать на базарах, в караван-сараях и других публичных местах, и к шейху потянулись потоки людей.
Иногда высокопоставленные чиновники или богатые торговцы, не отягощенные религиозными обязанностями и социальными обязательствами, но зато известные своим чванством, гордостью и высокомерием, изъявляли желание пообщаться с учителем в узком кругу для обсуждения широких тем. В таких случаях Абд эль-Кадир давал согласие на встречу только у себя и только в определенный день и час.
Представителям элиты было лестно близкое знакомство с устазом, известным во всем мусульманском мире, и некоторые из них шли к нему, преследуя собственные интересы.
Когда разодетый в шикарные одеяния и потому внешне выглядевший, как павлин, сноб с высокомерно-снисходительным взглядом в очах горделивой поступью льва входил в зал, где на потертой циновке в полутемном уголке скромно сидел шейх, то он медленно вставал и делал несколько шагов по воздуху, идя навстречу сановному посетителю.
Когда же после общения с Абд эль-Кадиром гость уходил от него, присутствовавшие обращали внимание на то, что посетитель перестал быть похожим на павлина и льва, а скорее напоминал воробья и котенка.
Одним из условий, при которых суфийским шейхам позволительно совершать чудо, и, более того, такое проявление считается необходимым и похвальным, является оказание требуемой помощи мусульманину, когда он в критической ситуации в отчаянии взывает к духу устаза.
Об оказании Абд эль-Кадиром помощи своим муридам, оказавшимся в опасности, сохранились различные предания.
До нас дошли также письменные свидетельства людей, которые являлись очевидцами неординарных событий, связанных с его именем.
Приведем цитату из сборника, в котором приведены сообщения Умру Османа Сайрафина и Абдул-Хака Харини. Они рассказывают:
«В третий день месяца сафар мы находились в присутствии нашего Устаза господина Абд эль-Кадира в его школе. Он встал, надел деревянные сандалии и сделал омовение. Затем он совершил намаз из двух ракаатов (молитву из двух частей – М.И.), издал громкий крик и бросил одну сандалию в воздух так, что нам показалось, что она исчезла. Крикнув еще раз, Устаз бросил в воздух вторую сандалию, которая также скрылась из виду. Никто из присутствующих не осмелился обратиться к нему за разъяснениями.
Через 30 дней в Багдад прибыл караван с Востока. Путешественники заявили, что привезли Устазу подарки. Мы посоветовались с ним, и он позволил нам принять их. Эти люди передали нам несколько одежд из шелка и других материй, а также те самые сандалии, которые Устаз бросил в воздух месяц назад. Вот что они рассказали:
«В воскресенье, в третий день месяца сафар, наш караван находился в пути, как вдруг на нас напали разбойники под предводительством двух главарей. Разбойники убили некоторых наших товарищей и ограбили караван. После этого они сразу же удалились в близлежащий лес, чтобы разделить добычу. Оставшиеся в живых купцы собрались на краю этого леса. Нам пришло в голову, что мы можем попросить Устаза помочь нам в нашей беде, так как грабители лишили нас возможности продолжать путешествие. Мы решили подарить ему что-нибудь в знак благодарности, если сумеем хоть сами благополучно добраться до Багдада, хотя в сложившейся ситуации это представлялось нам весьма сомнительным.
Не успели мы принять это решение, как все мы были встревожены двумя громкими криками, раздавшимися на поляне. Мы думали, что на этих разбойников напала другая шайка, и сейчас между ними идет бой. Вскоре после этого к нам подъехала группа грабителей. Они сказали, что случилась беда, и попросили нас принять наше имущество обратно. Мы подошли к тому месту, где лежали наши товары, собранные разбойниками, и обнаружили их предводителей мертвыми, причем у головы каждого из них лежала деревянная сандалия».
Нам кажется несомненным, что Устаз, узнавший о несчастье купцов и движимый желанием помочь им, мог закинуть свои сандалии так далеко, что главные виновники, к несчастью, были убиты.
Записано нами как достоверный факт в присутствии Всемогущего Бога, Различающего и Вознаграждающего и за правду, и за ложь».
Необъяснимый факт, неординарное деяние, тем более чудесное событие оказывают на различных людей разное воздействие. То, чему один не удивится, другого потрясет до глубины души, это зависит не только от индивидуальных особенностей личности, но и от уровня развития данного народа, общества, степени подготовленности социума, аудитории.
Конечно, для человека, ничего не ведающего о телевидении, телеизображение есть настоящее чудо. Первый прилет самолета на один из островов Тихого океана аборигенами был воспринят как прибытие богов, а где-то пытались даже кормить сеном автомобиль.
С телевидением, воздухоплаванием и автотранспортом всем вроде все понятно в цивилизованном мире, а вот «прохождение» Копперфилда через Китайскую стену кое-кто воспринял как чудо. Некоторые не могли поверить, что это нашумевшее трюкачество является всего лишь хорошо подготовленным и отрепетированным шоу для забавы зрителей, а главное, для делания деньжат, и никакого чудотворства там не было.
Продолжение следует…