ЗА ВСЕХ ЛИ МОЖНО МОЛИТЬСЯ?

Молитва, по учению святых отцов, не знает предела, поэтому нам, не сделавшим даже первого шага в этом подвиге и не познавшим этого блаженного состояния, трудно говорить о нем на одном языке, ибо каждый будет исходить прежде всего из своего опыта.
Великие молитвенники, древние и современные, говорят, что наше призвание — молиться за весь мир, как Христос учил молиться своих апостолов: «Да будет воля Твоя как на небе, так и на земле». «Молитва, по качеству своему, есть общение (со-бытие) и единение человека и Бога. По действию же она есть стояние мира… мост чрез искушения… пресечение браней, дело Ангелов, пища безплотных, будущее радование, конца и предела не имеющее делание, источник добродетелей… проявление мер… Для истинно молящегося молитва есть истязалище, судилище и престол Господень, прежде престола будущего» (преподобный Иоанн Лествичник). И даже он, преподобный Иоанн Лествичник, нашедший такие слова для описания молитвы, указывал, что может говорить не о всякой молитве, но лишь о той, которую постиг на своем опыте, вопрошающим же о более высоких состояниях советовал обращаться к отцам, достигшим совершенства.
Молясь о своих ближних, мы не можем буквально говорить о том, что берем на себя их грехи, мы лишь своим молитвенным участием разделяем с ними, помогаем понести болезни, которые следуют за совершением всякого греховного поступка (не случайно одной из основных черт учения о спасении Восточной Церкви является осознание греха не как преступления, но как болезни). Понятно, что, исходя из нашего собственного состояния, степени нашего духовного преуспеяния мы можем «молиться не о всех», как советуют духоносные отцы своим чадам.
Преподобный Серафим Саровский выразил эту же мысль в словах, известных сейчас практически всякому православному христианину: «Стяжи мир душевный, и тысячи спасутся вокруг тебя». Другими словами, помочь ближним мы можем лишь настолько, насколько мы уже помогли себе. Слова Иоанна Богослова о согрешающих к смерти следует понимать так, что не всякая молитва угодна Богу, но существует предел нашему молитвенному дерзновению. Великий русский богослов XIX века Святитель Филарет, Митрополит Московский так толкует эти слова в одном из своих слов о поминовении усопших:
«… Надлежит ожидать, что Писание не только удовлетворительно наставит нас о чем молиться, но и предохранит запрещениями, чтобы нам не молиться о том, о чем молитва была бы не угодна Богу. Или, спросят, — не тщетна ли молитва за умерших во грехе? Ответствую: тщетна — за умерших во грехе смертном, смертью духовною, и в сем состоянии постигнутых смертью телесною, — за тех, которые внутренно отпали от духовного тела Церкви Христовой и от жизни по вере, своим неверием, нераскаянностью, решительным и конечным противлением благодати Божией». Итак, Апостол утверждает, что если наши прошения соответствуют воле Божией, то они будут исполнены. Если мы нелицемерно любим брата своего и будем молиться о нем, то Господь дарует ему Жизнь вечную. Если же брат не обнаруживает никакого обращения, не приносит раскаяния, то молитва наша не будет услышана, так как не угодна Богу.