Мы наведем должный порядок

— Уважаемый Андрей Иванович, прежде чем обратиться к Вам, в редакции внимательно ознакомились с сайтом Прокуратуры республики и обнаружили, что Вы после успешного окончания в 1994 году Уральской государственной юридической академии стали следователем Правобережного района города Магнитогорска и до назначения 24 августа сего года прокурором Дагестана последовательно прошли наверх пять ступеней прокурорской карьеры, задерживаясь в среднем всего лишь по три года на каждой должности.
Скажите, Вы родились, образно говоря, в форменной прокурорской рубашке, Вам благоволила фортуна или здесь что-то более прозаическое, вроде упорного профессионального труда с высокими результатами?
— Я уверен, что в основе успеха в любой профессии, в том числе и прокурорской, лежат, прежде всего, труд и стремление к самосовершенствованию. Это первое. Во-вторых, успешная работа прокурора любого уровня – это результат эффективной работы всего коллектива прокуратуры, а не только его самого как руководителя, поэтому я всегда опирался и опираюсь на профессионализм и упорный труд моих коллег, а не надеюсь на удачу. В-третьих, уверяю Вас, моя служебная биография в плане сроков пребывания в должностях абсолютно сопоставима с биографиями других прокуроров республик и областей.
— В процессе своей служебной деятельности прокурору, следователю, оперативному работнику приходится вести множество дел, среди которых отдельные запоминаются надолго своей, скажем так, эксклюзивностью.
Вы можете привести примеры подобного рода дел, фигуранты которых чем-то особо выделялись и потому остались в памяти?
— В 1997 году в Магнитогорске я расследовал уголовное дело о разбойном нападении, во время которого группа из трех преступников ворвалась в частный дом и ножами и топорами лишила жизни сразу пять человек – хозяев дома и троих постояльцев, рассчитывая найти в доме деньги, вырученные от продажи партии товара. Запомнился лидер этой группы – особо опасный рецидивист, ранее уже дважды судимый за убийства. Имея 8 классов образования и проведя больше половины жизни в тюрьме, он тем не менее производил впечатление человека образованного, очень эрудированного, с большим кругом интересов. Все небольшие деньги, что были у него до задержания, он тратил на книги – по криминалистике, праву, философии и т.д. Но я думаю, иллюзий по поводу исхода встречи с таким человеком в темном углу питать не стоит. Интересно с ним общаться, только пока он сидит на прибитом к полу стуле. Осужден он был к 25 годам лишения свободы.
— До назначения в Дагестан Вам не приходилось работать в «горячем регионе» или национальной республике. Тут сразу, как говорится, два в одном, причем с усугублением ситуации борьбой за власть различной элиты и прочими сложностями.
Не возникала мысль от греха подальше вежливо отклонить очередное предложение с повышением, ведь, как в советское время, Вас не могли направить сюда против желания, «по велению партии»?
— Прокуроры – люди в погонах и служат там, где им определено высшим руководством. А кроме того, уж если однажды решил для себя в принципе, что готов завтра поднять планку выше, чем она была вчера, то мыслей отказаться от такого серьезного повышения, но при этом и от такой ответственности, у меня не возникало.
— Товарищ прокурор, Вы уже несколько месяцев работаете в Дагестане, что поначалу приятно или неприятно удивило в оперативной обстановке, местном менталитете, во властной сфере?
— Естественно, не могут не вызывать тревогу нападения на сотрудников правоохранительных органов и прокуратуры. Только за два месяца моего пребывания в должности погибли от рук преступников два заместителя прокурора. Одно из преступлений раскрыто, преступники уничтожены в ходе спецоперации, по второму ведется активная работа.
Если же сравнивать в целом криминогенную обстановку в республике с той, в которой я работал ранее, то в Дагестане значительно ниже уровень бытовой преступности, в том числе тех же убийств. Что касается менталитета, то, во-первых, 70 лет советской власти крепко подравняли нас всех, кто жил на этой одной шестой части суши, и поэтому с людьми старшего поколения и ровесниками контакт находишь быстро, с молодежью же проблемы везде, отнюдь не только в Дагестане. А кроме того, знаете, в Греции найдена амфора пятого века до нашей эры, на которой изображена танцующая молодежь, а ниже надпись примерно такого содержания: «Молодым лишь бы развлекаться, совсем забыли древние устои и не уважают старших». Однако прошло две с половиной тысячи лет, а мир не рухнул.
— Называя насущные проблемы республики, следует особо выделить псевдоисламский экстремизм, сопряженный с терроризмом, а также набившую всем оскомину коррупцию.
Скажите, пожалуйста, у Вас есть собственное видение разрешения этих проблем с обозначением приоритетных, первоочередных задач?
— Не открою ничего нового, очевидно, что средства противостояния распространению экстремизма – это, прежде всего, социально-экономическое благополучие населения, занятость населения, особенно молодежи, снижение разницы в доходах наиболее богатых и наименее обеспеченных, которая в Дагестане, как и во всей Российской Федерации, в разы выше, чем в наиболее развитых странах. Необходимо сформировать общество, в котором превыше всего – закон, все перед ним равны и никто не посягает на чужие права. Но это проблемы общегосударственные и должны решаться на всех уровнях всеми ветвями власти. Роль же непосредственно прокуратуры состоит в эффективной защите прав человека, чтобы у него никогда не было мотива встать по другую сторону закона и бороться с властью. Для борьбы же с коррупцией важнейшими условиями являются поддержка населения, а именно готовность гражданина, столкнувшегося с коррупцией, сообщить об этом органам прокуратуры, милиции, ФСБ и дать соответствующие показания. Если же говорить о самостоятельном выявлении прокуратурой фактов коррупции, то здесь необходимы грамотные и принципиальные, честные специалисты, эксперты, которых мы привлекаем к своим проверкам.
— Конкретизируя предыдущий вопрос, хотел бы спросить вот о чем: экстремизм и терроризм в Дагестане подпитываются якобы мусульманской, а по сути антиисламской и антигосударственной идеологией, которая определенной частью молодежи принимается на веру. А идеологию можно нейтрализовать лишь иной идеологией по принципу «клин клином вышибают».
На сегодняшний день в стране нет структуры вроде аналога советского КГБ, которая бы этот принцип реализовала. Иначе говоря, госорганы в качестве «клина» применяют Калашников, что, как показывает практика, не всегда эффективно. Как вы думаете, может ли прокуратура инициировать практические шаги в направлении идейного развенчания экстремизма и терроризма с государственных позиций, хотя государство у нас, как известно, «деидеологизировано»?
— Я считаю, что идеологию можно формировать лишь усилиями всей государственной машины и общества, а не одного органа. Тот же КГБ обеспечивал борьбу с инакомыслием, но саму идеологию формировали органы власти, пропаганду обеспечивали телевидение, кино, театр, литература и т.д. Поэтому, например, лекции молодежи о том, какую угрозу представляют современный экстремизм, терроризм и какая за это предусмотрена ответственность, полностью вписываются в рамки наших полномочий. Но никак не будет правильным, если прокуроры возьмут на себя роль специалистов в вопросах ислама.
— Судя по материалам некоторых СМИ, которые пишут, что «мир в Дагестане висит на волоске», «кланы могут взорвать республику», и прочим прогнозам, публикуемым «независимыми экспертами», ситуация в республике хуже некуда с точки зрения действенности конституции и соблюдения законов.
Насколько, по Вашему мнению, подобные оценки и прогнозы имеют под собой реальную почву, и грозит ли дагестанскому обществу перспектива скатиться за правовое поле федерального и регионального законодательства?
— Когда я в прессе встречаю словосочетание «независимый эксперт», то я опускаю прогнозы таких «экспертов», чтобы не тратить время, все эти прогнозы сочиняются их авторами, не выходя из кабинета и без изучения хоть какой-то фактуры.
Я же, исходя из знания реальной статистики, изучения массы аналитических документов, из общения с руководством республики и правоохранительных органов, руководителями учреждений, гражданами, убежден, что никаких оснований говорить о неконтролируемости правовой ситуации в республике нет. Да, нарушений закона мы выявляем очень много, но ведь это, подчеркну, выявленные и в итоге пресеченные нарушения. Да, есть и невыявленные, но мы работали и будем работать над повышением уровня эффективности нашей работы, чтобы не оставалось безнаказанных нарушений закона.
— Нашим читателям будет интересно услышать от прокурора республики как от руководителя, надзирающего за следствием органа, информацию о том, насколько близка перспектива раскрытия «громких» убийств, совершенных в последнее время в республике, включая покушение на министра внутренних дел А. Магомедтагирова, высокопоставленных сотрудников правоохранительных органов и спецслужб, а также религиозных деятелей?
К этому же вопросу примыкает и проблема с похищениями людей и будто бы объявленной родственниками погибших милиционеров родственникам террористов местью. Что Вы думаете обо всем этом?
— Работа по раскрытию упомянутых преступлений ведется самая активная, и есть реальные перспективы их раскрытия. Говорить о ходе следствия я не могу в силу того, что расследуются они Управлением Следственного комитета при Прокуратуре по ЮФО. Что касается дел о похищении людей, то эти дела неправильно объединять в одну группу и говорить о каком-то одном поводе их возбуждения. Есть ряд дел, по которым местонахождения граждан не установлены, и делать какой-либо вывод пока вообще рано. Есть те, кто обнаружен убитым, и следствие, и розыск устанавливают, кем они были убиты. Есть те, кто был уничтожен в ходе спецопераций с оружием в руках и состоял в НВФ. Каждое такое дело находится на особом контроле прокуратуры. Данных, говорящих о том, что эти убийства – результат кровной мести родственников погибших сотрудников милиции, не имеется. Кроме того, были случаи, когда человека официально по уголовному делу задерживали сотрудники милиции, называя при этом даже свое подразделение, но родственники обращались во все инстанции и в прессу с заявлениями о якобы имевшем место похищении.
— Как вы считаете, СМИ в целом способствуют претворению в жизнь законодательных норм и раскрытию преступлений или мешают этому, публикуя материалы, касающиеся реальных уголовных дел и конкретных фигурантов, проходящих по ним? Иначе говоря, в каких случаях журналист помогает прокурору, следователю, оперативнику, а когда мешает им?
— Положительных примеров работы СМИ в этом направлении больше. Это освещение нашей прокурорской работы в прессе, это появившаяся недавно новая форма — разъяснения законодательства прокурором, это публикация материалов о нарушениях закона, из которых мы делаем вывод о необходимости прокурорской проверки; да даже элементарно передачи из цикла «Внимание, розыск!» с описанием примет преступников. Негативный пример, это когда в период расследования дела или во время его рассмотрения в суде в газете появляется статья, где однобоко, тенденциозно преподносится чья-либо позиция, да еще и с безосновательными обвинениями следователя или судьи в фальсификации. Это вмешательство в ход следствия и способ давления на судью. Но в Дагестане я пока с подобным не сталкивался. — В народе говорят, что на работу в правоохранительные органы Дагестана можно устроиться только по блату или за взятку. Мол, если у тебя даже «семь пядей во лбу» и куча подтверждающих дипломов, обладателем погонов не станешь без стимулирующей материальной или иной поддержки. Как поступить, например, молодому человеку, получившему диплом юриста в престижном вузе и желающему трудиться в органах прокуратуры?
— Объективно проблема с устройством на работу в органы прокуратуры одна — отсутствие вакансий. В течение любого месяца в году открывается максимум 1-2 вакансии, при этом число претендентов, состоящих в резерве, составляет около 400 человек. В текущем году в органы прокуратуры в республике приняты на работу 25 человек. Число же резервистов за счет их пополнения нисколько не уменьшилось, и так из года в год. Если же кто-то столкнется при обращении по вопросу трудоустройства с «субъективным фактором» коррупционного характера, пусть обращается ко мне на личном приеме. Я разберусь.
— Уважаемый Андрей Иванович, не могли бы Вы в заключение приоткрыть свои планы на ближайшее будущее и высказать прокурорские пожелания нашим читателям?
— Знаете, в работе прокурора нет вопросов второстепенных, поэтому прокуратура республики была и будет впредь нацелена на эффективную работу на всех направлениях прокурорского надзора. Что касается пожеланий, то я хочу пожелать всем: мир вашему дому. Прокуратура же, в свою очередь, будет делать все от нее зависящее, чтобы этот мир защитить.