Послевоенная Махачкала была невелика. Если идти в сторону гор по Дахадаева, то последним зданием была так называемая «серная баня», потом начинались огороды, засеянные кукурузой и овощными культурами. То же самое и на улице 26 Бакинских комиссаров, где после 5-й школы, Погранучилища и Фабрики 3 Интернационала город шел на убыль. За 13-й школой до самого Вейнерского сада и городка нефтяников тянулись пустыри вперемешку с огородами. В Вейнерском саду деревья росли как попало и не было дорожек. Большая его часть, примыкавшая к кладбищу, называлась «питомником», заходить туда не разрешалось. Вдали, на горке, высилось здание Сельхозинститута, которое в народе называли «Отдел кадров».
Город утопал в зелени акаций и других деревьев. Улицы были тенистыми, пыльными, далеко не все они были асфальтированными или мощеными. Но пыль эта никому особенно не мешала, ее некому было поднимать, транспорта было очень мало, легковой автомобиль был редкостью – фронтовой джип «виллис» с открытым верхом, позже – «Победа». По городу ездили в основном автобусы и грузовики – ГАЗ-51, ЗИС-150, американские «студебеккеры», потом они постепенно исчезли, уступив место новым маркам. Даже на центральных улицах можно было самозабвенно играть прямо на мостовой, вероятность попасть под колеса машины была ничтожно мала. А уличных игр в те годы было много, на любой вкус – в прятки, в «ловитки», в «казаки-разбойники», в «милиционера», в «отмерного», в «чижика», в лапту, в «лянгу».
Среди игр были и азартные, к примеру, довольно экзотическая игра в кости под названием «джай». Костей игральных было пять, назывались они «альчики». Участники сидели на корточках, образуя круг. «Ставки» делали, зажав деньги в вытянутой руке, соперник бросал кости наземь, хлопая себя при этом по коленке. Проигрыш или выигрыш зависел от того, как лягут «альчики». Конфигурация их на земле имела свои загадочные названия – «духарь», «чапрас», «пис», «накш».
Но любимой игрой был, конечно, футбол, несмотря на то, что приходилось играть самодельными тряпичными «мячами». Обладатель резинового мяча был объектом всеобщей зависти, а кожаный футбольный мяч – со шнуровкой – был и вовсе в диковинку. Мы приходили в школу задолго до уроков, чтобы сразиться с командой соперника, а потом буквально вместе со звонком влетали в класс и садились за парту рядом с чинной и строгой одноклассницей, краснолицые и потные.
Мальчишки не только сами играли в футбол, но и бегали на стадион «Динамо», чтобы полюбоваться игрой кумиров. В те годы было в Махачкале много армейских команд, одна из них гордо именовалась «Команда капитана Шмонина». Любимцами публики были Мамуш (Габайдуллин), Руф Бабаханов, они забивали много голов. Были футболисты с яркими прозвищами, к примеру «Мига – Стальная нога». Всеобщей любовью пользовался Карп Дубовицкий (Лева), впоследствии игравший в высшей лиге. Мальчишки на матчи проникали, как правило, без билета – либо под забором, либо через забор. Помню поговорку: «Стадион «Динамо», через забор – и тама».
Мы много времени проводили на стадионе, он был открыт с раннего утра до позднего вечера, там всегда было на что посмотреть. Справа от входа располагалась баскетбольная площадка, где своей яркой игрой выделялась команда Мединститута, а слева – волейбольная, здесь не было равных команде Сельхоза, ее возглавлял Константин Федорец. На волейбольной площадке часто можно было видеть Сергея Агабабова. Он был не только знаменитым композитором, но и хорошим спортсменом. Директором стадиона был Борис Сергеевич Курочкин, известный в прошлом футболист, добродушный и строгий одновременно. Под стать ему был Борис Александрович Гладков, всегда элегантно одетый, часто судивший легкоатлетические соревнования. Объявления о предстоящих футбольных матчах писал специальный художник, дядя Саша, маленького роста, весь в татуировках. Он клал на землю рекламный щит, расставлял баночки с красками и, не обращая внимания на собравшихся зевак, невозмутимо начинал творить.
В городе было немало общих дворов, в них жило много народу, в основном рабочий люд. Это были русские, татары, которых забросила в Махачкалу эвакуация, и все те, кто вернулся с войны. Люди были яркие, колоритные, часто выпивали, ссорились и бранились, особенно во время праздников. При этом они не очень стеснялись в выражениях, благодаря чему мы с детства и без особых усилий постигали все богатство простонародной русской речи. В нашем дворе жил немолодой уже человек, портовый грузчик дядя Илюша, великодушный, мужественный, похожий на горьковского Челкаша. В этом тяжело живущем и, мягко говоря, не всегда трезвом человеке было неистребимое духовное начало. Дядя Илюша прочитал все книги из нашего книжного шкафа. До сих пор слышу его слегка картавый баритон: «Принеси мне, Камилька, книгу хор-р-ошую».
И были в городе свои сумасшедшие – Гаджи, Федя, Мардахай. Последний был самым своеобразным. Маленький, с крутолобой большой головой, сердитый. Его часто можно было видеть в автобусе, куда-то ехал, опустив голову на грудь. Время от времени он поднимал голову и, глядя прямо перед собой, отпускал какие-то замечания, очень строгие и совершенно безадресные. Потом снова впадал в дремотное состояние. Мардахай был необщительным и не терпел панибратства.
До 7-го класса я учился в 4-й школе, она располагалась на улице Оскара. В нашем классе было много татов, и я всегда находил с ними общий язык. С ними было как-то интереснее жить, они были непоправимо другими и ни в чем не повторяли тебя. Я помню их имена – Бабаев Боря (у него еще было татское имя Офтум, что означало «я нашел»), Абрамов Петя, Ливнев Рома. Ситкилов Папик, Михайлов Сема, Изгияев, Ильягуев, Рахамимов, Яшаяев… Обаятельные экстраверты, живые, как ртуть, они учили меня, погруженного в себя и приученного к строгости, что жизнь прекрасна и что школа – это еще не все, а учителям доставляли массу хлопот. Они были неотъемлемой частью той Махачкалы. Где они теперь? Как сказал поэт, одних уж нет, а те далече…
Конечно, мы любили ходить в кино. Некоторые фильмы, особенно «про войну», мы смотрели по много раз. Точно могу сказать, что «Смелые люди» с Сергеем Гурзо в главной роли я лично посмотрел 17 раз!. Рекорд Гиннесса для закрытых помещений… Но интереснее всего было ходить в Клуб госторговли, что на углу Дахадаева и Оскара. Там показывали «трофейные» фильмы – «Охотники за каучуком», «Долина гнева», «Железная маска», «Остров страданий», «Королевские пираты», «Индийская гробница». Большим успехом пользовался «Тарзан». Мальчишки пытались подражать Тарзану, вернее, его манере переноситься с дерева на дерево, оглашая окрестности характерными «тарзаньими» криками, похожими на протяжный вопль. Многие заплатили за это сломанными руками, ногами и ребрами. Такой же успех имел «Бродяга» с Раджем Капуром. Весь город пел «Абарая» («Бродяга я»).
Махачкала тех лет вообще была очень музыкальным городом. Многие уже прикупили себе патефоны, и в большой моде были фокстроты «Рио-Рита», «Кто боится злого волка?», слоу-фокс «Дождь идет», танго «Брызги шампанского» песня «Бесаме мучо». А потом город заворожила кубинская «Голубка». Летом почти из каждого окна звучал голос Ларисы Мондрус:
Когда из твоей Гаваны отплыл я вдаль
Лишь ты угадать сумела мою печаль…
Настоящими «хитами» того времени были «Вишневый сад», «Пчелка и бабочка», «Два сольди» и еще «Гитана» в исполнении Капитолины Лазаренко. Каждый день по радио можно было послушать и наших дагестанских исполнителей – Татама Мурадова, Зайнутдина Алескендерова, Насуха Абдусаламова, Даку Асадулаева, Аминат Ибрагимову, Рагимат Гаджиеву, Муи Гасанову, Бурлият Ибрагимову, Марию Щербатову. Заглядывали в наш город и джаз-оркестры – оркестр Гарри Гольди, ансамбль «Мы из Баку» с потрясающим трубачом Исмаилом Калантаровым, джаз-оркестр под управлением Карела Влаха из Чехословакии. Незабвенный Эдик Путерброт, побывавший на концерте, рассказывал мне, что Карел Влах иногда начинал дирижировать ногами. Было что послушать и в местной филармонии. Помню концерты скрипачки Розы Файн, пианистов Алексея Скавронского, Сергея Доренского, Бориса Гольдфедера и других.
Вот, пожалуй, и все пока. Наше поколение стремилось соблюдать равновесие между физическим и духовным, оно стремилось к гармоническому развитию. Мы торопились не только в спортивные залы, но и в читальные; бывали не только на свадьбах, но и в филармонии; слушали не только легкую музыку, но и серьезную, классическую. И вообще мы жили в городе, который еще не закрылся от моря, не повернулся к нему спиной, в городе, где было как-то по-человечески тепло и уютно.
Редакция просит тех, кто помнит наш город прежним, у кого сохранились семейные фотоархивы, звонить по номеру: 8-988-291-59-82 или писать на электронную почту: pressa2mi@mail.ru или mk.ksana@mail.ru.
