В нынешней острой политической обстановке в мире, когда бушуют на всех континентах войны, конфликты на межнациональной , религиозной основе, а сводки новостей больше походят на репортажи с места боя, наверное, каждый задумывается о том, чем это грозит человечеству, стране, его малой Родине, его дому, наконец, непосредственно ему.
Национальные , межконфессиональные вопросы всегда очень непросты, разрешение конфликтов на этих почвах длятся порой годами, а то и десятилетиями. Но мира как не было, так и нет.
СССР –Российская Федерация. Эти два понятия, два мироощущения отделяют неполных 30 лет. Но словно бездна разверзлась между ними. Порой не верится, что там, в Советском Союзе, были мы, что здесь теперь, сейчас – тоже мы. Какое перевоплощение, какая метаморфоза.
Я часто замечаю, с какой ухмылкой смотрят кадры кинохроники 70-80-х годов подростки, молодёжь 2000-х. Их забавляет и вызывает недоверие энтузиазм и рвение отцов и дедов. Они не верят в тот подлинный интернационализм, царивший на просторах, огромной страны. Но это не их вина. Виноваты мы, зрелые, которые пытаемся быстро подстраиваться под новые веяния и новых оракулов, одинаково проповедующих и шовинизм, и космополитизм, в зависимости от конъюнктуры. У молодёжи нет того опыта и знания жизни, что у нас, 50-60-летних. Согласитесь, нам досталась несладкая доля: жить в эпоху перемен. Не случайно ещё 2000 лет назад Конфуций в одном из своих трудов написал пожелание врагу: «Что б ты жил в эпоху перемен!»
Да. а… Перемен… И полезла нечисть из всех щелей. И началось … Чтобы им спокойнее было грабить страну, республику, они, отвлекая внимание от своих делишек, в народ выбрасывали националистические лозунги и призывы, холуи их подхватывали и словно знамёнами размахивали ими перед измученными и замороченными перестройками людьми. Но хвала Творцу, они не смогли раскачать лодку, хотя воды нахлебались все. Дагестан и его жители смогли противостоять злу. Веками проверенная дружба народов, закалённая в освободительных войнах, соседстве, общем труде на благо родного края выстояла перед истерией, раздуваемой рвущейся к власти кучей проходимцев разной масти.
Поэтому всегда будут актуальны слова имама Шамиля, которые через века, прорезая тьму невежества, мракобесия и злобы, как звезды с неба, светят дагестанцам:
«Вы, к которым я сейчас обращаюсь, должны знать, что тогда, в бурные и жестокие годы, все народы, населяющие Дагестан, были единой семьёй.
Мы не делились по народам и языкам!
У нас была общая судьба и единые цели!
Для нас истинным человеком был тот, кто разделял с народом все его тяготы.
………………………………………………………………………………………
Я завещаю вам, своим потомкам, эту дружбу и это братство!
Помните! Для Шамиля и его сподвижников не было ничего более святого, чем долг перед Всевышним и своим народом!»— Завещание имама Шамиля потомкам.
Хочу привести ещё одну цитату, прочитанную мною когда-то: « Чем ниже уровень культуры человека, тем выше в нём национализм». Хотела бы добавить: «и круг интересов». Когда человек занят плодотворным трудом, результаты его усилий дают ему насущный хлеб, профессия является способом не только существовать, но и приносит удовлетворение, то он всегда по достоинству отметит тех, кто с ним бок о бок трудится и живёт. Заложенная изначально в каждом из нас тяга к добру и справедливости никогда не даст опуститься до националистических выходок по отношению к представителям других наций, конфессий, таким же трудом и потом, зарабатывающих свой хлеб, растящих своих детей.
Твёрдо уверена, что никогда Дагестан и его народы не пойдут по пути экстремизма и межнациональной вражды как внутри республики, так и за её пределами, сколько бы грязные политиканы не старались столкнуть простых людей в своих корыстных интересах. Нет большей беды, чем вражда, ненависть, страх между людьми. Разрушается прежде всего сам человек, его личность, когда он долго пребывает под гнётом отрицательных эмоций.
Мне кажется, любой, считающий себя просто порядочным человеком, личностью должен отказаться от клише и ярлыков, наклеиваемых представителям тех или иных наций. Смотреть на мир и на людей не через призму обывательского нафталинового расклада, а думать, сравнивать, сопоставлять и делать выводы. Здесь роль школы и педагогов неоценима. Только с помощью Учителя, через руки которого проходят сотни и сотни детей разного возраста, воспитания, вероисповедания, национальности, можно и нужно зарождать ростки терпимости, толерантности, искренней дружбы в душах ребят.
Учителя, педагоги всегда и во все времена были бессребрениками, но при этом самой демократичной и передовой частью своего народа. На лучших из них, как на трёх китах, по-моему, держится этот мир. Дагестан никогда не стал бы таким, каков он есть без тех десантов русских учителей, которые устремились в самые дремучие уголки Республики, чтобы обучать грамоте горских девчонок и мальчишек. В каждом глухом селе Дагестана была своя «Марья Ивановна» или «Анна Николаевна».Они ехали в самые глухие уголки страны гор по зову сердца, не за наградами и почестями, а стали символами дружбы народов и его просвещения.
Мое детство пришлось на 70-е. Сейчас новыми историками и политиканами им придумано хлёсткое название «застойные». Не знаю… Не буду спорить, но и соглашаться не хочу. Помню только свои ощущения из детства:полное единение взглядов окружающих меня людей, неунывающую веру в добро и приближение лучшей жизни для всех, сплочённость в горе и радости не зависимо от нации и религии.
Моя семья: папа, мама, бабушка и я жили в небольшом 16-ти квартирном доме для учителей и персонала школы- интерната. Много было пожилых учителей, которые ,приехав работать в Дагестан юными, так и остались здесь навсегда. Дом был 2-х этажный, 2-х подъездный, находился чуть поодаль от основного школьного здания. Вся территория была огорожена забором, через который, впрочем, беспрепятственно пролазили наши друзья с прилегающих улиц. Дружили местные не только с нами, учительскими детьми, но много друзей было у них и среди интернатских ребят. На территорию интерната «краевые» стремились ещё потому, что здесь было большое футбольное поле, потом воспитанникам интерната было строго запрещено покидать территорию школы. Ну, а мы, дети учителей, всегда играми во дворе, так как для игр места было хоть отбавляй. Тем более, так спокойнее было нашим родителям, которые днём и ночью пропадали на работе. Если в других школах мамам и папам достаточно было дать уроки, и они уже дома, то у наших родителей день на работе заканчивался в 10 вечера, с отбоем.
Но все это присказка… Хочу рассказать о жителях того, своего, дома.
Хочу рассказать потому, что в нём, в доме, царил дух интернационализма, общего быта, общей судьбы, душевной теплоты, отзывчивости. За все годы, что прожила моя семья там, я ни разу не слышала, чтобы кто-то с кем-то ссорился или ругался. Взаимопомощь, выручка, стремление оказать помощь друг другу были неотъемлемыми качествами всех без исключения его жильцов.
Понятно, что почти все его жители были учителями. Жили все скромно, но тогда так жили большинство. Скромно, но без мелочности и жадности. Радовались одним радостям, горевали общими бедами, веселились и отдыхали вместе.
Трудно представить, но в 16 квартирах жили представители восьми национальностей. Это русские, кумыки, украинцы, лакцы, евреи, татары, чеченцы, аварцы.
У моей мамы особый дар, который она сохранила на всю жизнь – она всегда видит в людях их достоинства. Когда она мне рассказывает о ком – либо, то это,чаще всего,повесть о настоящем человеке.
Поэтому я запомнила всех. Многое помню по её рассказам. Хорошее ведь всегда помнится дольше, видимо, не случайно так устроена человеческая память.
Мама всегда умеет восхищаться людьми, наверное, я сейчас думаю, что это своего рода педагогический приём, который она применяла, воспитывая нас на лучших примерах поступков, характеров людей, окружавших нас. У кого родители учителя, то те знают, что в доме все разговоры сводятся только к школе, ученикам. О профессионализме своих коллег мои родители всегда говорили с неизменным восхищением.
Школа-интернат всегда славилась своими сильными предметниками, но ещё там работали истинно добрые и отзывчивые люди. Работали тогда учителя самоотверженно, не чураясь никакой работы, обстирывали ,обшивали, обглаживали скромный гардероб учеников , готовили выступления, концерты, мероприятия. Ох, как было это сложно, ведь снабжение оставляло желать лучшего. Самими примитивными подручными средствами, с помощью марли, блестящих конфетных обёрток, клея, красок, толчёных ёлочных игрушек обязательно всем шились костюмы на Новый год.
А какие КВНы проводили! Ни интернета тебе, ни интерактивной доски, ни родителей, которые дома проверят слова и сошьют за большие деньги костюм. Всё сами, в свободное, так сказать, время. Самым большим подарком для меня было, если мне позволят родители прийти в интернат на выступление, это был настоящий праздник. Надо было сесть в самом дальнем углу, не болтать, здороваться со всеми взрослыми, не отвлекать ни в коем случае маму. Но план мамы срывался, как только мамины ученики и коллеги видели меня, то тут же старались посадить на самое удобное место, откуда будет лучше видно. Мама делала страшное лицо, но возражать уже было поздно. Отправляла потом мама меня домой с нашей ближайшей соседкой – Аплис Джаладовной, иначе я бы добровольно не ушла, потому что бурлящая жизнь школы меня захватывала всецело.
У Аплис Джалаловны, по рассказам мамы, в классе всегда была идеальная чистота. Это неизменно вызывало у мамы уважение, ведь в классах стояли огромные до потолка шкафы, в которых ученики хранили всё, от ручек до пальто, поэтому держать всё это в порядке было задачей не из лёгких. Тем более весь день из них всё время кто-то что-то доставал или возвращал на место. Эта немногословная, маленькая женщина так же умело вела и своё домашнее хозяйство, так ловко умела приукрасить быт своей семьи, что было очень и очень трудно на скромный учительский оклад. Таких, как у неё пышек и домашнего хлеба, я не ела больше нигде. Мама была намного моложе её, поэтому всегда старалась равняться на неё в ведении дома, часто советовалась. Но помнится мне и ещё один эпизод, который характеризует тот непростой период и людей, живших в то нелёгкое время.
Раньше пуховой платок («тастар» по – кумыкски) был предметом роскоши. Не каждый мог его себе позволить, но мечтали многие, так вот Аплис Джалаловна путём неимоверной экономии, долго откладывая деньги, смогла его, наконец, приобрести.
Так как она была очень аккуратной и бережливой женщиной, то несколько лет она его носила только с одной стороны, а потом, когда пух уже сошёл, перевернув, с другой – носила ещё много лет.
Жильцы моего дома были не только профессионалы с большой буквы , но просто – прекрасные люди. Вспоминаю и вспоминаю лица моих соседей:
Екатерину Ивановну, Бориса Абдуллаевича, Марию Ивановну, Лидию Федоровну, Уму Керимовну, Патимат Шамхаловну, тётю Айбике, Сергея Тихоновича, Яраша Мужаитовича, тётю Вагидат, Рукият Магадовну, дядю Володю и тётю Тамару, Аплис Джалаловну, Валентину Яковлевну, Раисат Асхабовну.
Многих давно нет, кто-то переехал. Дом заселяют другие люди, другие деревья шумят им под окнами по ночам, другие дети носятся по двору. И всё же через всю жизнь я пронесла память и благодарность этому дому. Были потом другие дома, новые соседи, дворы, но щемящая тоска нет- нет и сожмёт сердце по тому, по родному, с детства знакомому в Школьном переулке,2.
Другая наша соседка, Екатерина Ивановна, была уже взрослой женщиной. Она была одинокой, преподавала английский. Помню запах ее квартиры – аромат «Красной Москвы». По воскресеньям она открывала свою дверь и с утра в подъезде с виниловых пластинок раздавались мелодии хитов 60 – х, 70 – х годов, которым она подпевала, хлопоча по дому.
Валентина Яковлевна и ее сын Валера жили в первом подъезде. Тетя Валя была женщиной лет 50 – ти, она работала библиотекарем в школе, а Валера играл на свадьбах, он был музыкант. Если Тётю Валю нельзя было назвать красавицей: тёмные с проседью мелко вьющиеся волосы, большой с горбинкой нос, смуглая кожа, то ее племянницы, которые её часто навещали, были полной противоположностью. Эти еврейские девушки-подростки отличались такой красотой, что мы, босоногая, запылённая детвора, каждый раз провожали их восхищёнными глазами до самой двери подъезда. А они, понимая, какой эффект оказывает их внешность на нас, надменно шествовали мимо, не удостаивая взглядом чумазых девчонок и мальчишек.
В выходные погожие дни на широкой скамейке перед подъездом садились с шахматной доской наши интеллектуалы: Яраш Мужаитович, Виктор Константинович и папа. Поединки продолжались до поздней ночи.
Яраша Мужаитовича я всегда отличала особенно. Он был высокий, широкоплечий, сильный мужчина, с громким голосом. Мама говорила, что он физик от бога.В его руках горела любая работа. Ребята ходили за ним гуськом, особенно старшеклассники, потому что он всё время что-то ремонтировал, разбирал, завинчивал. Был первый помощник наших жильцов, которым всегда нужна была его помощь.
Моё первое яркое воспоминание о нём связано с землетрясением в 70-м году. Я просыпаюсь от того, что меня кто-то несёт. Потом бабушка рассказывала, как после первого толчка забежал дядя Яраш, завернул меня в одеяло и быстро отнёс в безопасное место, а затем поднялся за перепуганной бабушкой. Он знал, что родители ещё не вернулись с работы и теперь уже не скоро придут, в такой момент они не оставят детей. А трясло тогда нешуточно. Три ночи мы провели во дворе, расположившись кто как может, в дом заходить было опасно.
А как умели веселиться! Однажды к кому-то пришел в гости Амирханов Сайдулла – композитор и исполнитель кумыкских песен. Конечно же, такой человек не мог стать достоянием одной семьи. Его многие знали, а песни в его исполнении звучали на радио. Очень скоро хозяин поняв, что в его небольшой комнатке все не поместятся, кивнул женщинам, и вот уже во дворе раскладываются столы , жильцы несут нехитрую снедь, у кого что есть. Стол накрыт. На самом почётном месте наш гость, в руках у него гармошка и… летний вечер переходит в летнюю ночь, затем в предрассветную зарю. Только утром разошлись зрители и отпустили немного поспать гостя, оставаясь под впечатлением от незабываемого концерта.
Память снова и снова выдёргивает отдельные эпизоды из тех лет…
В разгаре весна, в воздухе аромат цветущих деревьев и сирени, настроение великолепное, скоро начнутся летние каникулы, в школе дали выходной по случаю праздника Победы и вдруг, из подъезда выходят дядя Володя и тётя Тамара. Одеты оба нарядно, даже торжественно, и мы ахнули, когда увидели покрытые орденами и медалями лацканы их пиджаков. Потом мне рассказала мама, что дядя Володя был на войне разведчиком, его тяжело ранило, а тётя Тамара его выхаживала, а позже они поженились. А ведь никогда никому о себе не рассказывали. Жили тихо, детей у них не было, только помню двух маленьких собак со смешными именами –Пинчик и Перчик, которые жили у них. Тётя Тамара была хлопотливая, всегда в заботах худая сгорбленная немолодая женщина. Дядя Володя был невысокий, но с очень ладной фигурой, мужчина лет 60-ти, по -военному подтянутый, всегда аккуратно одет. Он часто болел, наверное, старые раны не давали покоя.Тётя Тамара всегда была рядом, всё также продолжая его выхаживать и в мирное время.
Наверное, они были герои…
Низкий поклон вам, мои соседи, мои детские друзья. Вы научили, сами того не ведая, меня многим основополагающим жизненным принципам, заложили основы толерантности, терпимости, уважения к людям.
Спасибо, мама, тебе, что я смотрю на мир и людей твоими глазами.
И в моём мире не было и не будет различий людей по языкам, цвету и ширине глаз, окраске кожи. Его населяют люди, которые отличаются лишь поступками и характерами.
М.Мурзаева
