Недавно новым секретарем Союза писателей Дагестана руководителем лезгинской секции литературы стал известный писатель, поэт-переводчик, журналист Максим Алимов.
Какие перемены ожидаются в среде писателей, пишущих на лезгинском языке? Насколько опыт, знания, жизненный багаж позволят новому секретарю внести планируемые изменения? Об этом и не только наш разговор.
СЕКРЕТАРЬ
– К своим обязанностям я приступил недавно, но кое-какие выводы сделал, – рассказывает Максим Тагирович. – Главное сегодня – возродить былую славу Союза писателей, вернуть авторитет и значимость в обществе.
Как это сделать? Прежде всего, необходимо выдавать качественную литературу. И в этом, как никто другой, заинтересован Союз писателей.
Я просмотрел списки членов Союза – среди них много неизвестных литераторов. Нужно строже подходить к приему, к присуждению званий и наград.
Еще такой необходимый момент – омоложение кадров, как следствие – более активное участие в жизни секции.
ТАГИР ХУРЮГСКИЙ
– Максим Тагирович, в данной ситуации Вы выступаете в качестве эксперта и знатока литературы. Что повлияло на выбор такого рода занятий?
– Думаю, вся моя жизнь сложилась так, что литература стала главным призванием. Мой отец – народный поэт Дагестана, награжденный двумя орденами Трудового Красного Знамени Тагир Хурюгский.
Человек с активной жизненной позицией: он избирался депутатом районного Совета, был депутатом Верховного Совета Дагестана, дважды – представлял республику в Верховном Совете СССР.
Безусловно, влияние отца было неоспоримым. Даже имя мое – Максим – мне дали в честь писателя Максима Горького. Человеком он был простым и доброжелательным. Вспоминаю такой случай. Ему предоставили квартиру на улице Ермошкина в Махачкале, чтобы не скитался по гостиницам во время сессий.
Вернулся из Москвы, а дверь открыть не может. Дергал, вертел ключами – не получается. Потом приоткрывается, в щелку выглядывает мужик и говорит: – Теперь мы тут живем, у нас шестеро детей, а ты один. Нам нужнее.
Что делать? Никакой милиции, никаких жалоб. Повернулся и ушел.
Еще помню такое. Я учился в третьем классе. Сижу на уроке, что-то пишу. И тут заходит отец. В руках огромный кулек из газеты, доверху наполненный конфетами. Прошел по рядам, раздал детям сладости.
Когда возвращался из Москвы, в первую очередь шел на годекан, с людьми поговорить, новости сельские узнать. Его уважали за это.
Дома, помню, он был такой… умеренно-ласковый. Как-то мама, Гулишан, пожаловалась ему на меня, мол, не слушается. На что он ответил, что разве могут двое взрослых людей прессовать ребенка? Нет, сам все поймет.
В доме было много книг. Отец хорошо знал азербайджанский язык, русский. В детстве я пристрастился к чтению, и на всю жизнь сохранил эту привычку.
Отец, помимо всего прочего, хорошо играл в шахматы, и даже дом построил своими руками.
СЕЛО ХРЮГ
– Сохранился ли этот дом? Где он находится?
– В нашем родном селе Хрюг Ахтынского района. Дом одноэтажный, в нем 5-6 комнат. Строить помогали всем селом. Есть сад, огород, хозяйственные постройки. Я и сейчас стараюсь почаще там бывать.
Старожилы считают, что наше село самое древнее в Южном Дагестане. Находится в долине реки Самур. Главные улицы заасфальтированы, есть водопровод, по вечерам хорошее освещение.
Построили современный стадион, где имеется футбольная и баскетбольная площадки, есть в селе свой просветительский центр.
Благоустройству села мы во многом обязаны Абдулжелилу Абдулкеримову – предпринимателю, который вкладывает свои средства в его развитие.
Мое село – моя родина, моя опора. Если мне плохо, лишусь работы, жилья – знаю, что у меня есть дом, родные люди, которые примут меня, что бы ни случилось.
Это дает мне душевный покой, уверенность, чувство, что все будет хорошо.
УЧИТЕЛЬ
– Расскажите о Вашем образовании.
– Читать и писать я научился задолго до школы. Мне помогала сестра Марьям: ей почему-то хотелось, чтобы я смотрелся лучше на фоне других детей.
Школа в селе была очень хорошая, работало много русских учителей, которые приехали в село, многие женщины повыходили замуж за сельчан, да так у нас и остались.
В те годы я уже сам пробовал что-то писать. Конечно, стихи детские, к каким-то праздникам.
К отцу часто приезжал поэт Алирза Саидов, он оставался у нас ночевать. Я показал ему свои стихи. Он сделал подробный анализ, объяснил, что такое рифма, размер, абстрактное мышление.
По окончании школы с легкостью поступил в ДГУ на филологический факультет. Не знал, что там готовят преподавателей: учителем быть не собирался – просто нравилась литература.
Сдружился со своим однокурсником Казбеком Султановым. Сегодня это известный литературовед, живет в Москве.
По окончании университета вернулся в свое селение, в Хрюгскую среднюю школу преподавать русский язык и литературу. Я был хорошим учителем: предмет знал хорошо, общий язык с детьми нашел.
У меня была собственная манера общения, как бы на равных. Мы играли в снежки, поздравляли учеников из класса с днем рождения. Взрослым педагогам это не понравилось, меня ругали на педсовете. Пришлось уйти.
ДЕРБЕНТ
– Более 10-ти лет Вы жили в Дербенте, занимая должности директора Историко-архитектурного музея и Государственного лезгинского театра. А как же Ваша литературная деятельность в тот период?
– С литературой я никогда не расставался. В то время уже вышел мой сборник стихов на лезгинском языке «Алые паруса».
Вообще, образование предполагает, помимо знания основного предмета, широкий кругозор в разных областях жизни. Будучи директором музея, я обратил внимание на запущенную территорию крепости Нарын-кала. Там паслись коровы, не было ворот. Представляете, мы вывезли 25 грузовых машин мусора! Вычистили все, установили ворота, кассы.
Много времени ушло на реставрационные работы, которые проводил историк Александр Кудрявцев. Когда привели крепость в надлежащий вид, начали проводить экскурсии. Кто только тогда не приезжал! Артисты, космонавты, чемпионы…
Что касается театра, куда меня перевели директором, то это, прежде всего, драматургия, музыка, творчество. Мы старались ставить пьесы национальных авторов, но их очень тяжело было найти.
Не забывали о классике, находили русскую, грузинскую. Зрители хорошо шли на комедии, вещи серьезные нравились не особо. Во время моей работы театр был награжден: нам вручили переходящее Красное знамя.
Когда перебрался с семьей в Махачкалу, то долгие годы работал журналистом: был корреспондентом и редактором разных республиканских газет и журналов.
РАСУЛ ГАМЗАТОВ
– В этом году весь мир отмечает 100-летие со дня рождения народного поэта Дагестана Расула Гамзатова. Каким он остался в Вашей памяти?
– Я запомнил Расула Гамзатовича человеком доброжелательным, общительным, трудолюбивым. У нас были спокойные ровные отношения.
А познакомился я с ним в 1973 году. Он очень уважал моего отца и каждый год приезжал в наше село на его юбилей. В тот год мы, родственники, друзья, встречали его на дороге возле села. Он остановил машину, вышел, пожал всем встречающим руки. Меня ему представили, как сына Тагира Хурюгского.
Гамзатов приехал с большой делегацией – с ним были члены обкома, районные руководители и, конечно, поэты и писатели. Я заметил рядом с ним своего однокурсника Казбека Султанова. Обрадовался. Говорю ему: «Пойдем, пообщаемся, столько лет не виделись».
А он в ответ: – Не могу, я же с Расулом Гамзатовичем… Тогда я, как простой сельский парень, подхожу к поэту с просьбой отпустить со мной Казбека.
На что он говорит: – Я сам после выступления в клубе приду к вам и Казбек придет со мной. Очень жалею о своей бестактности, но что было, то было.
Потом уже, когда мы работали, я часто заходил к нему в кабинет, где сейчас находится Литературный музей. Однажды, когда закончили разговор, я попрощался и направился к двери.
Расул Гамзатович встал, чтобы меня проводить. Я говорю: – Не надо меня провожать! А он: – Не тебя провожаю, а Тагира Хурюгского!
Вот такие были у нас взаимоотношения. Я не лез к нему, не навязывался. Впервые в жизни перевел его стихи, но не показал ему. Почему-то мне было неудобно…
Наталья БУЧЕНКО
