Недавнюю встречу всемирно известного академика, идеолога и разработчика торпедного оружия Шамиля Гимбатовича Алиева с ректором МГУ им. Ломоносова Виктором Антоновичем Садовничим можно назвать судьбоносной в плане дальнейшего развития научного взаимодействия между известным академиком и высшим учебным заведением, стены которого помнят величайших ученых, совершивших гениальные открытия. Эта встреча поможет не только укрепить связи, но и создаст новый виток в истории сотрудничества, позволив войти в науку новым именам, полагает Алиев.
О чем говорили ректор МГУ и академик, «МИ» попытались узнать из первых уст – у Шамиля Гимбатовича Алиева, который предварил свой рассказ философскими размышлениями о том, как правильно в науке открыть дверь следующим поколениям…
КОГДА ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ ВРЕМЯ
– В Средние века и даже в более древние времена были люди, одинокие по своему желанию или же потому, что люди их отталкивали. Они свободно вели диалог с самими собой, и, как правило, делали это не хуже того, чем, если бы кто-то в нем участвовал. Мой диалог был связан с возрастом… я каждый раз задавался вопросом: куда ты? Я вспоминаю огромное количество моих учителей, у которых я учился и продолжаю учиться, хотя их нет. И сейчас я понимаю, как важно закрыть или прикрыть дверь после того, как ты волею случая сумел что-то сделать вместе со своими учениками и коллегами. В подавляющем большинстве случаев в советское время и в российском обществе я был знаком с людьми, которые не сумели подвести итоги своей деятельности и сделать несколько стартовых шагов для следующего поколения. Года три я занят этим вопросом: как закрыть двери и как их открыть следующему поколению.
Вообще, проанализировав многое, я пришел к мнению, что я везде оказывался лишним (смеется). Кораблестроительный университет, концерн «Морское оружие», ракетно-тактическая корпорация – вначале я нигде не был вхож, теперь я везде вхож, но уже не хожу. Вот такая парадоксальная ситуация. С МГУ – особый случай. Я лет 40 сотрудничаю с МГУ. Сотрудничаю в каком смысле – военно-промышленная комиссия давала официальное разрешение нам, совсем еще молодым людям, подходить к любому из известных ученых с любыми вопросами. Это был фантастический прием, который, не знаю, кому пришло в голову организовать.
Первая такая встреча состоялась (с подачи выдающегося физика, президента Академии наук Дагестана Хабибуллы Ибрагимовича Амирханова) с академиком Яковом Борисовичем Зельдовичем. Все, кто был влюблен в анализ задачи удара, становились его «собственностью». Удара чего угодно об что угодно. Удара ракеты об воду, когда она входит или выходит, удара пули – ее путь и какова проникающая способность в момент удара и дальше. Сначала с ним завязались строго ученические отношения, затем приятельские. Можно сказать, дружеские. С подачи этого великого человека я впервые подумал, что время не течет непрерывно, как мы думаем. Когда я беседовал с Зельдовичем, время… останавливалось и иногда шло назад. В нем был мощный творческий заряд, который позволял вникнуть в любую задачу. В соавторстве с тремя академиками он написал статью, которая в первой редакции носила название: «Хамское, приблизительное и точное решение задачи». Хамский подход к задаче – это когда думаешь, где ее нерв. Приблизительное – это когда нашел, куда прицеливаться и уже выстреливаешь. А точное – когда уже нечего делать, только примериваться, как подать и оформить. Он очень любил озадачивать молодых людей. Мое чувство благодарности к этому абсолютно гениальному человеку связано с тем, что как только я о нем вспоминаю – время останавливается.
Зельдович, узнав, что со мной везде проблемы, обрадованно произнес: «Тогда у нас намечается дружба». Он рассказал, что у него нет высшего образования. Пожалуй, это первый и последний академик, который не имел высшего образования. У него был свой взгляд – не книжный, а оригинальный. Или даже сверхоригинальный. Я удивился: а как же вы стали академиком? Оказалось, учиться ему «отсоветовали» два выдающихся академика – Николай Николаевич Семенов и Юлий Борисович Харитон. «Во время лекции в их лаборатории они обратили внимание на мои вопросы и сказали: “Послушай, Яша, не вздумай куда-либо поступать”», – пояснил он мне. Зельдович, будучи совсем еще молодым человеком, написал книгу «Теория ударных волн и введение в газовую динамику». До сих пор она считается непревзойденной. Он очень любил числа и цифры. Долгое время Зельдович работал на физическом и химическом факультетах МГУ. Встреча с ним была духовным праздником для любого. У него было здоровое неуважение к авторитетам.
Академик Леонид Иванович Седов – заведующий кафедрой гидромеханики механико-математического факультета МГУ. С Седовым мы проводили дружеские классные встречи. Он был специалистом по глиссированию, рассчитал крылья для экраноплана. Он жестко разговаривал: сердце было добрым, язык – жестким.
Встречи с академиком Петром Константиновичем Рашевским – заведующим кафедрой дифференциальной геометрии и топологии МГУ – также можно отнести к категории тех, когда время будто останавливается. Он считался мэтром математических, физических, гидроакустических, гидродинамических, тензорных полей. Это человек, который родился внутри этих символов и чувствовал их лучше, чем техник изобретенную им машину.
О НОВЫХ ЗАДАЧАХ
Мы встретились с ректором МГУ Виктором Садовничим в новом интеллектуальном центре университета. Я рассказывал об итоговом, в условном смысле, обзоре, связанном с МГУ. И о новых задачах для «пушистого» поколения, которые являются одними из самых фундаментальных в современной математике, механике, гидродинамике. Речь идет о физических полях морей и океанов. В ходе нашей беседы пришли к выводу, что будем, пока есть силы, ставить задачи для молодых людей и готовить – сначала теоретический, математический аппарат, а затем попытаемся физикализировать этот математический аппарат. Следующий этап – как проверить экспериментально, и последний этап – как испытывать все, что мы делаем, начиная с теоретических математических принципов физических полей и заканчивая экспериментом, смысл которого заключается в том, чтобы понять поле под водой в любом океане, море. В этом плане еще в советское время были проведены эксперименты НИИ 400 – самые крупные эксперименты за всю историю морских исследования, это гидроакустические исследований для систем наведения, организованные в советское время. И несмотря на то, что прошло много лет, ценность этих исследований нисколько не изменилась. Я получил приглашение на всемирно известный семинар. Вначале он носил название: Семинары Садовничего-Пригожина, а затем Садовничего. Вторая встреча – прошла также в МГУ – с директором Института механики, крупным специалистом по теории упругости Дмитрием Владимировичем Георгиевским, членом-корреспондентом Академии наук. С ним также мы говорили о тензорных полях, как прочувствовать аппарат тензорного анализа. Это очень трудный и сложный аппарат.
Третья встреча состоялась с деканом математического факультета МГУ Андреем Игоревичем Шафаревичем – членом-корреспондентом Академии наук. Он известный специалист по теории чисел и способен ворваться в любую задачу. В ходе семинаров принято решение – часть наших молодых людей из Дагестана вовлечь в решение проблем, которые сегодня являются очень важными в связи с обстановкой в мире и в связи с тем, что перечисленные задачи не относятся к классу вечных.
Известный хороший след Дагестана на физфаке МГУ оставил профессор Магомед Каримов. Он рано умер. Академик Хохлов говорил, что только один человек хорошо знает преобразование Фурье, и это Каримов Магомед. В МГУ защитил докторскую диссертацию Магомед Магомедалиевич Сиражутдинов у академика В. А. Ильина.
Есть еще молодые люди, которые не вошли, а ворвались в науку. Это один из моих подопечных – профессор МГУ Магомед Хабибович Магомедов. Он из нового поколения подходов к проблеме науки и техники. Я в свое время влюблял его в задачу удара. Он влюбился в задачу удара иголки о тело. Тяжелейшая проблема, связанная с ударом иголки об что угодно. Он не только создал новые взгляды, он придумал станки, которых не было в мире до сих пор. Я считаю, недостаточно уделяется и уделялось времени для этого удивительного ученого. Сам создал теоретические основы, программное обеспечение, станки. Это новое поколение молодых людей, которые на слуху у тех, кто знает механику. И каждое лето в конце августа в научном объединении «Журавли» собирается международный конгресс. Кто может, приезжает. Кто не может, участвует в режиме онлайн. Я думаю, с точки зрения науки и техники, единства подходов к этой проблеме, сейчас ему равных нет. Сожалею, что в этом году мне не удалось присутствовать на этой конференции и сделать сообщение. Я не всегда принадлежу сам себе.
Но это другой вопрос. Среди тех, кто по-новому вошел и получил призвание, у него много последователей. И я уверен, промышленность Дагестана найдет к нему дорогу. В мое время было поколение людей, которое сначала обращалось к теории, а затем переходило к практике. Сейчас – другие люди, они хотят сначала пощупать. Но он единственный, который с такой программой, осведомленностью и целеустремленностью посвятил себя этому делу, пожелаем ему удачи.
МАТЕМАТИКА, КОНФЛИКТЫ И… ПРИБЫЛЬ
Любой человек, с которым ты встречаешься, превосходит тебя в чем-то, и ты будто размазан по всей Вселенной, поэтому тебя не угнетает, что Вселенная такая бесконечная, а ты такой крохотный. Это не модно? Мода не бывает в фундаментальной науке. Представителей фундаментальной науки немного, и они одиноки, но это одиночество класса люкс. Ты от людей не отошел и не ненавидишь. Просто чем выше твое одиночество, тем сильнее оно тебя обнимает, оно тебя не предает, оно не создает внутри тебя избыток веселья и счастья – это два легковесных понятия. В счастье всегда есть что-то предательское. Это заблуждение, с которым ты добровольно идешь в пасть к крокодилу. А горе не предает.
Многие понимают математику, как перечень задач. Но математика – это не перечень задач, поэзия – это не перечень стихов, искусство – это не набор картин. А что же это? В мировой классификации это выглядит так: поэзия умиротворяет душу, живопись радует глаз, музыка пробуждает чувства. И все эти чувства разом пробуждает математика. Я бы это назвал философией математики. Вместе с сенатором Совета Федерации РФ я открывал в Санкт-Петербургском университете факультет конфликтологии. Проблема была обозначена как философия конфликта. Конфликт не с точки зрения того, как помирить, а чтобы понять природу конфликта на одном каком-нибудь участке. Я получил приглашение и встретился с человеком, который инициирует создание некоего аналога стран Варшавского договора. И он спросил, можно ли создать такую схему? Я ответил: «Можно попробовать, а задача как ставится?» «Создать коалицию стран, у которых есть свои интересы. Соблюдая эти интересы, строить взаимоотношения, при которых мы можем помогать друг другу». Я сказал то, что думаю: «У меня принципиально другой подход: дружба, построенная на учете взаимных интересов, вызывает только агрессию. Интересы можно купить или перекупить. Поэтому подход должен быть принципиально иным. Америка и другие страны живут по принципу – производство для прибыли, но это в корне неверно. Должно быть производство для потребления». «А прибыль?» – спрашивает он. «Как только у вас есть прибыль, у вас могут появиться черты мошенника. Производство должно быть только для потребления. Я не занимаюсь прибылью ни со студентами, ни со школьниками. Прибыль является самой большой формой агрессии. И если ее нет, тогда нет мошенников. Богатый не означает добрый. Он хочет, чтобы все ему служили», – продолжил я свою мысль.
Беда всего в прибыли. Моя точка зрения: как только появляется дружба на основе интересов – эта дорога ведет прямо к агрессии, и в дружбе не должны быть пешки, ферзи, ладьи. Или все пешки, или все ладьи. Человечество всегда будет самым несчастным, если будет ставить во главу дружбы – интересы и деньги. Вместо этого должна быть общность мыслей, радость видеть и понимать. А в математике уже происходят сильнейшие изменения. Была дифференциация науки – разные направления. Сейчас в мире есть контуры обратной задачи. То была дивергентная система взглядов, а сейчас конвергентная, что означает взгляд со всех сторон в одну точку. Потому что так человек никогда не может быть счастлив. Счастье – это видеть и понимать. Слово прибыль надо убрать отовсюду. Увлечение прибылью увеличивается скоростью. Скорость вместе с прибылью одна из самых жутких категорий современного мира. Вообще у Бога нет скоростей, зачем ему коробка скоростей нужна? А мы торопимся…
Человек живет так, как думает. Если мы думаем одно, а живем по-другому – это самый настоящий внутренний раскол, который мы никогда не сможем вылечить. Раскол – это нечто ужасное. Мы воспринимаем этот мир не таким, какой он есть… и миру нет никакого дела до того, горюешь ты или счастлив.
Человечество подходит к агрессивной черте. Персидский поэт Джалаладин Руми 40 лет писал книгу и назвал ее «Скрытый смысл». Все, на что устремлен твой взгляд, не более это, чем другое. Смысл – это то, что происходит внутри тебя.
Великий математик Анри Пуанкаре своим ученикам признался, что для того, чтобы понять задачу – надо быть глубоко порядочным человеком. У него было три этапа размышления – сначала взгляд, потом обморок, не в физиологическом понимании этого слова, а в значении отошел на расстояние, и третий этап – ясновидение. Точно так же у Джалаладина Руми. Он говорил, что на первом этапе происходит потрясение – если ты способен быть потрясенным от изучения чего-либо, то сумеешь в любом жанре найти шедевр, на втором этапе – обморок, третий – ясновидение, подразумевая, что если ты не погружаешься в глубины, ты не способен найти жемчуг. Но если ты ходишь в ногу, то ничего не услышишь.
Один из учителей прислал мне книгу с дарственной подписью: «Ученику, другу и учителю». Из-за этих слов двоих учителей я вписал в соавторы 14-15 томов многотомника «Торпедное оружие». В издательстве мне сказали, их уже 40 лет как нет в живых, но все же по моему настоянию их вписали в соавторы в качестве исключения. Видимо, в конце пути только понимаешь, как надо было идти…
По итогам встреч, прошедших в МГУ с ректором Виктором Садовничим, директором центра механики и деканом математического факультета, в ближайшее время состоится конференция по создания новых задач для молодого поколения. И, наверное, это будет попыткой не закрыть, а прикрыть дверь. Подвести некоторые итоги того, что планировал. Некоторым покажется, что я задумывал это событие лет 10 назад. Ничего подобного. Но я полагаю, если ты легко вошел на сцену, на сцене должно быть легко. В старости вообще есть фундаментальная красота. Я давно поделился своим мнением с поэтом Евгением Евтушенко, а он мне прислал стихотворение о седом профессоре, как он идет в сторону леса и виден еще, а потом заходит в заснеженный лес и постепенно растворяется. У него есть выражение: «А живые, кто мертвых сменит, не заменит мертвых никогда».
Лариса ДИБИРОВА
