Продолжение. Начало в предыдущих номерах.
Когда развернулись революционные события, действия реалистов Темир-Хан-Шуры приобретают серьезный характер. «Мы, группа учеников, – сообщает А. Далгат, – давно просили Махача Дахадаева выдать нам винтовки».
Как-то прибегает Абдулла Нахибашев и сообщает ребятам из своей группы, что их вызывает Махач. Едва дождавшись конца занятий, несколько человек отправились по вызову.
Махач принял их, рассадил и объявил, что привез оружие, в том числе и берданы. Его решение из реалистов организовать вооруженный отряд вызвало необыкновенный энтузиазм у ребят. Они тут же составили списки, и через несколько дней после обращения реалисты получили обещанные длинные берданы.
«После этого, – пишет автор книги «В огне революции», – мы часто ходили на гору за Беловешскую пущу на военные занятия, стрельбу, тактические учения. На каждый городской митинг мы уже являлись вооруженные берданами. Иногда патрулировали и по городу…».
Абдулла Нахибашев и Абдурагим Далгат по поручению Махача Дахадаева и с помощью Гамида Далгата у солдат, которые возвращались с турецкого фронта, добывали оружие для организации красногвардейских частей.
В начале 1918 г. чохец поступает в Красную гвардию, организованную тем же Махачем Дахадаевым, совершает поход в оба Караная, Гимры, Унцукуль. После установления Советской власти в Дагестане на него обращают особое внимание как на дагестанца, владевшего несколькими языками, образованного, решительного, да еще, что считалось немаловажным, выходца из небогатой семьи. Должности на Абдуллу Нахибашева сыпятся как из рога изобилия: заместитель начальника контрразведки, член ревкома, член Президиума ДагЦИКа, секретарь ДагЦИКа, начальник политотдела махачкалинского гарнизона, член военного отделения Дагревтрибунала.
Он, кроме бюрократической работы, участвовал снова в боевых действиях против Гоцинского и Бичерахова в составе красных частей, прибывших из Астрахани.
Абдулла Нахибашев, хоть несколько раз и принимал участие в боевых стычках, остался жив-здоров.
Одной из главных задач по восстановлению и развитию экономики Дагестана тогда стало строительство канала им. Октябрьской революции. На этом поприще наш герой исполнял должность заместителя начальника штаба. Насколько он справился с этой задачей, когда месяцами приходилось под открытым небом дневать и ночевать, есть всухомятку, мерзнуть от холода и умирать от жары, говорит тот факт, что чохец был награжден только что учрежденным орденом Трудового Красного Знамени.
В Указе о его награждении, подписанном председателем ЦИК М.И. Калининым от 15 ноября 1923 г., говорится: «…Награжден в лице тов. Нахибашева за настойчивость, энергию и ревностное исполнение долга, рабоче-крестьянское правительство ставит деятельность эту в пример другим работникам на обширном поприще народного хозяйства республики, дабы ряды сознательных, самоотверженных борцов за великое дело укрепления и развития коммунистического строя ширились и множились с каждым днем». Такую оценку дало правительство самоотверженному труду 25-летнего строителя социализма Абдуллы Нахибашева…
В последние годы своей короткой, но деятельной жизни Нахибашев выполнял колоссальную работу по хозяйственному строительству. Он работал заместителем председателя Центрального Совета народного хозяйства и являлся членом ЦИКа ДАССР.
«Абдулла привык работать при любых условиях, – писал работник Гунибского РК КПСС А.К. Амирханов, – он не боялся трудностей. Даже будучи больным воспалением легких, несмотря на запрет со стороны товарищей, не бросал работу. Но незаметно подкрадывается к нему коварная смерть, постепенно сдается, хотя молодой, но изрядно изношенный его организм. 23 сентября 1926 г. на 28-м году жизни скончался пламенный революционер…»
Просматривая фундаментальную работу доктора философских наук А.М. Магомедова «Алибек Тахо-Годи», поймал себя на том, что об Абдулле Нахибашеве я имел самое поверхностное представление. Автор книги профессор Абдулла Магомедов пишет, что «А. Тахо-Годи создал волнующие образы революционеров, которые умирали молодыми не только в жестоких боях гражданской войны…, но и в мирное время… В воспоминаниях об А. Нахибашеве в форме эссе А. Тахо-Годи передает свою душевную боль».
Алибек Алибекович считал, что в натуре Нахибашева сочетались такие качества, как открытость и мужество, жизнерадостность, общность с массами, простая человеческая доброта.
Боль тяжелее и утрата горше еще потому, что его смерть, говорится в эссе, – это первая крупная брешь в рядах советских партийных работников в обстановке мирного труда…
Профессор сообщает, что «А. Тахо-Годи горько переживал и оплакивал кончину А. Нахибашева, он сравнивал эту смерть со смертью героев, павших в огне революции, но те жертвы были жертвами в боях, в разгаре битв, а А. Нахибашев ушел из жизни в сугубо мирное время…»
Я думаю, что Алибека Тахо-Годи угнетала мысль, что медицина в его время была бессильна против такой болезни, как воспаление легких, перед которой пасовали и не такие ослабленные организмы.
Когда семилетний сын А. Тахо-Годи Махач услышал о смерти Нахибашева, ребенок воскликнул: «Не может быть, чтобы дядя Абдулла, который недавно был с нами, умер… Умер, наверное, другой дядя, а наш Абдулла жив». Мне еще остается добавить следующее. А. Нахибашев был женат на кумычке Саяв. У них не было детей. Брат моего героя Алигылыч, окончив Московский дорожный институт, всю жизнь посвятил дорожному строительству в Гунибском районе. Его дочь Этери преподает в Дагпедуниверситете, а сын Абдулла трудился инженером в «Дагэнерго», но трагически погиб в 2007 году. Младшая сестра Абдуллы Равзат долгие годы трудилась медсестрой в Гунибе, там же жил и работал педагогом ее сын.
УТЕС НАД КАРА-КОЙСУ
На утесе, нависшем над Кара-Койсу, что за ровной, как стол, площадью Гуниба, имеется более 20 могил. Утес хорошо просматривается с разных сторон. Над ним возвышается памятник Гамзатовским журавлям работы чохского скульптора Гаджи Ганиева.
О людях, погребенных на Гунибском утесе, мне поведал знаток местной истории, заслуженный учитель школы Дагестана Гасан-Кади Идармачев.
Старшая дочь Кудияв Магомы Байгинат, русоволосая, с темными мазками бровей, приходилась Закари Нахибашеву прямой внучкой. Она никогда не забывала, из какого тухума и рода вышла. Красивая, гордая, недоступная Байгинат не позволяла собой любоваться. Она являлась, как чудное виденье, и исчезала.
Сама выбрала себе мужа – брата Махача Дахадаева Джабраила, того Джабраила, которого враги революции подло убили. С того часа, с той минуты Байгинат как одержимая искала убийцу, чтобы воздать ему должное, но каждый раз тому удавалось не попадаться на глаза чохинке. А тут еще власти пальцем не пошевелили, чтобы покарать виновника. Силы Байгинат иссякли, и она, не найдя выхода, покончила с собой.
Как известно, как бы ты ни ловчил, преступника всегда ожидает возмездие. Так случилось и с убийцей Джабраила. Жаль, что до этого дня не дожила его верная супруга Байгинат.
На Гунибском утесе покоится тело еще одной чохинки – Хадижат Нахибашевой. Ее считают одной из первых революционерок в горах Дагестана, которая вела работу в подполье. Когда в гражданскую войну белые осадили Гуниб, она оказалась в гуще событий, тайком доставляла пищу и оружие гарнизону крепости и красным партизанам. После окончательного установления Советской власти в горах являлась председателем женсовета Гунибского округа, активным членом партии. Хадижат Нахибашева воспитала достойных детей: медицинскую сестру Аминат и подполковника Советской Армии Абдурахмана.
ЗАПОЗДАЛОЕ ПРОСТИ
Я благословляю тот августовский жаркий день, когда в одном из гунибских тупиков встретился с человеком, назвавшимся Гасан-Кади Алиевичем Идармачевым, правнуком наиба Закари. Первыми его словами были: «Теперь мы с вами кунаки. А коль скоро так, то с этого дня, бывая в Гунибе, только у меня будешь останавливаться». И не успел я поблагодарить, как он схватил меня за руку, повел за собой и не отпускал до тех пор, пока по крутой лестнице не поднял на 2-й этаж, где располагалась почти ничем не обставленная квартира. Я знаю древний обычай дагестанцев: раз человек пригласил в гости, то с кровом, пищей и вниманием проблем не будет.
В моем случае положение осложнялось и тем, что в тот день в Гуниб я приехал не один, а всей семьей: с женой, сыном и двумя дочерями. Мне и супруге подали чай, а детям предложили полакомиться фруктами в малюсеньком садике, куда вход был прямо из дверей кунацкой.
Пока хозяйка Шахрузат занималась приготовлением обеда, Гасан-Кади Алиевич развлекал нас. Сыграл несколько аварских мелодий на чонгуре, познакомил со своей библиотекой, где больше всего было книг по Кавказской войне. Затем в шутливой форме стал перечислять достоинства своей Шахрузат. Та отмахивалась руками, испачканными в муке, и грозилась рассказать гостям «кое-что» о нем самом. Наш хозяин оказался преподавателем физики, и мы обменялись своими взглядами на методику преподавания той или иной дисциплины. Не все во взглядах у нас совпадало. Когда и эта тема иссякла, Гасан-Кади Алиевич, извинившись, спросил: «Что привело Вас в Гуниб?» Я раскрыл записную книжку, меня интересовало все, что было связано с Гуниб-горою…
Госпожа Случайность, как известно, в жизни человека играет немаловажную роль. Мое появление в этом орлином гнезде было связано с тем, что по просьбе Дагучпедгиза в ту пору я собирал материалы для книги «Дорога на Гуниб». Сведения, которыми поделился любезный Идармачев, заполнили не одну страницу названного труда.
После этого я не раз бывал в Гунибе. А в промежутках мы с ним переписывались. Однажды по приглашению райкома партии в просторном клубе со своими восьмиклассниками для учителей района, партактива, да и всех, кто этого желал, я провел урок истории. На разборе среди восторгов и одобрений один человек отозвался более чем сдержанно. Им был Идармачев. Урок он разобрал по косточкам, ссылаясь на свой многолетний педагогический опыт. Ему было непонятно, почему Гаджиев, во-первых, вызывает к доске полкласса; во-вторых, до конца не выслушивает ни одного ученика, а перескакивает от одного к другому вместо того, чтобы пригласить к столу учителя двух-трех детей, основательно с ними побеседовать и узнать, насколько они разобрались в данной теме.
Продолжение следует.
