Продолжение. Начало в предыдущих номерах.
После революции стало вырисовываться, кто красный, а кто белый.
От всего этого голова кругом шла. Нахибашев не мог, как Карнаилов, уйти в отставку, не мог быть и сторонним наблюдателем, а должен был лечить людей, что и делал, не разбирая, кто наши, а кто чужие.
В 1918 г. его пригласили в Темир-Хан-Шуру на должность врача в психиатрическую больницу. Потом снова вернули в Гуниб заведовать окружной больницей. Это совпало со временем, когда Гуниб дважды оказывался в осаде.
Особые трудности выпали на зиму 1920 г. Муслим Нахибашев со своей помощницей Б.И. Караевой не хоронились за стенами больницы, а с санитарными сумками находились среди защитников, чтобы немедленно оказывать первую помощь. В ту пору Нахибашев был известен как «Красный врач».
Я нигде не мог вычитать, сколько человек было ранено во время двух осад, но что Нахибашеву и персоналу больницы пришлось основательно потрудиться, повествует в своей книге «В горном ауле» М. Мамаев. В горах еще гремели выстрелы, а Нахибашев был занят таким прозаическим делом, как организация профсоюза фельдшеров Дагестана.
В Гунибе наш герой оставался в течение 3-х лет. Его многочисленные просьбы разрешить выехать на учебу в Москву очень легко отклонялись:
– Неужели ты можешь оставить на произвол судьбы больных? – спрашивали у него. Когда же Нахибашев проявлял настойчивость, отбивались также одной фразой:
– Найди себе замену!
И только лишь в 1923 г. на махачкалинском вокзале он сел на поезд, идущий в Москву.
Потороплю события. В 1927 г. Нахибашев вернулся в Дагестан с дипломом врача и с высшим образованием. Ему доверяют пост директора фельдшерско-акушерской школы – первого медицинского учебного заведения в Дагестане. И ничего удивительного в том, что через короткое время мы видим его на должности наркома здравоохранения Дагестана.
В «Дагестанской правде» от 11 июля 1932 г. Нахибашев обратился с просьбой к советским, партийным организациям, к общественности, чтобы уделили приоритетное внимание подготовке медицинских кадров из местных национальностей, памятуя: гости хороши, а свои лучше. Просьба была одобрена и поддержана.
Муслим Юсупович и его земляк Хаджи Омарович Булач взялись за такую грандиозную работу, как организация медицинского института в Дагестане. Подбирали кадры не только на местах, но и приглашали со стороны, создавали материальную базу, принимали первых студентов, робко вступивших в аудитории будущей для них альма-матер…
Там же, в институте, Нахибашев вел такие дисциплины, как детские инфекционные болезни, латинский язык, а X.О. Булач – глазные болезни и гистологию.
Я никак не мог взять в толк, почему, когда ДМИ стал функционировать, Нахибашева перевели заведовать поликлиникой Дагсовнаркома, затем снова, уже после войны, вернули ему наркомовскую должность? Впрочем, в те годы такое часто практиковалось.
И еще одно: ни один человек не должен был оставаться в стороне от общественной работы. Нагруженным оказался и наш нарком-министр: член Махачкалинского горсовета, член ДагЦИКа, член самых разнообразных и околонаучных обществ…
Его заслуги были отмечены почетными званиями заслуженного врача Дагестана, РСФСР и рядом правительственных наград. Пионера и организатора ДМИ не стало в I960 г. Длинная процессия из земляков, членов правительства, врачей, работников ДМИ провожала заслуженного врача России и Дагестана Муслима Юсуповича Нахибашева в последний путь. Студенты на атласных подушечках несли ордена Красной Звезды, Трудового Красного Знамени и медали «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», «За оборону Кавказа».
На стене его дома в Чохе в 1999 г. установлена мемориальная доска.
Для полноты повествования я должен обратиться и к семье. Старший брат Муслима Мирза за одно дело оказался в Сибири. Случилось это до революции. Однажды мать Мирзы, бабушка Патимат, получила странное письмо с таким содержанием. «Дорогая мама, если хочешь, чтобы я вернулся домой, пожертвуй чем только можешь. Дело в том, что со мной в Сибири отбывает срок человек, который согласен остаться за меня на каторге, если ему за это дадут золотой слиток…»
Сами понимаете положение матери, но все же она сумела исполнить неимоверно дорогую просьбу сына.
Мирза зимой прибыл в Темир-Хан-Шуру. Шел он в Чох в ночное время, чтобы не попадаться на глаза людям. Расстояние в 120 верст преодолел за неделю, ночуя в пещерах, проталинах, ямах, и добрался до Чоха смертельно простуженный. Умирал Мирза на руках матери и невесты Тавус. Последними его словами были, чтобы Тавус вышла замуж за его брата Муслима, когда тот достигнет совершеннолетия.
Девушка и ее родственники согласились со странным завещанием умирающего, хотя Тавус была старше Муслима на 10 лет.
Их бракосочетание произошло в Карате, куда невесту доставили на лошади. Они прожили в мире и согласии 20 лет, бездетными, пока однажды Тавус не предложила Муслиму: «Возьми себе жену, у нас все равно не будет детей».
Относительно молодой Нахибашев из многих чохинок выбрал Зульхижат Мавраеву. Трое их детей умерли от менингита. Жива осталась девочка, получившая имя Патимат. Между нею и Тавус установились теплые отношения, какие редко встретишь у мачехи с падчерицей. Патимат звала ее мамой, которая рассказывала доченьке о старине, делала незамысловатые подарки, показывала заветный сундук, где хранились шелка и парча, кольца, серьги, браслеты до дня ее свадьбы. Недолго тянулось их счастье. В то время Патимат, еще дошкольница, жила с родителями в Махачкале. В войну из Чоха пришло сообщение, что Тавус тихо угасла. Забегая вперед, скажу, что Патимат Нахибашева, желая каждый день слышать дорогое ее сердцу имя, одну из дочерей нарекла Тавус.
Когда юная чохинка училась в 1-м классе СШ № 1, то абсолютно не владела русским языком, а 2-й окончила с похвальной грамотой. Так было во все последующие годы.
Лето Патимат проводила в родном ауле. За нею ухаживали как за принцессой. С красивым лицом, она производила неотразимое впечатление на аульчан. Ее приглашали в гости знакомые и незнакомые. Девочка же из столицы любила бродить по окрестностям Чоха, забираться в пещеры, таинственные балки, уходить к скалам, на которые вскарабкивалась не хуже кошек или коз. Ее постоянно сопровождал целый эскорт сельских девочек. Их занимали рассказы Патимат о море, городе, школе, школьниках, личной жизни.
В старших классах моя героиня стала замечать, что становится объектом пристального внимания не только сверстников.
Все это не укрылось от родителей. Куда бы ни ездил Муслим Нахибашев, он непременно брал с собою дочь. Она была с ним рядом на научных собраниях, конференциях, в командировках, в местах отдыха. Казалось, Нахибашев прикладывает свою руку, чтобы окончательно избаловать дочь. Ничуть не бывало. Патимат и любила, и одновременно боялась родителя. В доме был строгий режим. Никто не смел, скажем, к 16.00 опоздать к обеду, в том числе и любимица Патимат.
В какой-то момент дочь поняла, что отец не желает расстаться с ней. Скольким женихам, даже из самых достойных фамилий, было отказано в ее руке. И получилось так, что Нахибашев опомнился, когда дочери было под 30, и разрешил брак с фронтовиком Наби Султановичем Макаевым, который ушел из жизни в 1999 г.
Моя героиня, Патимат Муслимовна, – кандидат медицинских наук, доцент, долгие годы заведовала отделением детских болезней, не обижена грамотами и званиями.
Их дети крепко стоят на ногах: Тавус окончила консерваторию, заведует отделением музыкальной школы; Марина – гинеколог; Гарун – кандидат наук, врач-венеролог.
При последней встрече Патимат Муслимовна сказала: «Мне по ночам снится супруг, Наби Султанович, которого как ученого ждала блестящая карьера, но фронтовые раны свели его в могилу. Каждый раз думаю: вот спрошу, что он хочет, что бы я сделала, но в самый последний момент цепенею и просыпаюсь в холодном поту. Траур сниму, когда выясню его желание».
В ЧЕМ ЕГО ВИНА?
В одном из писем, присланных моим отцом из ссылки, говорилось, что вместе с ним отбывает срок чохец Гасан Нахибашев. Предполагаю, что моего отца удивляло, за что угодил в Сибирь человек, получивший одним из первых в Дагестане орден Боевого Красного Знамени. На этот вопрос Нахибашев сам, наверное, мучительно искал ответ.
О прошлой жизни чохца мало что известно. Родился Гасан Нахибашев в 1883 г. в семье лесничего. Когда мальчику исполнилось 11 лет, он работал на кинжальном заводе, заготавливающем холодное оружие для фронта. С началом гражданской войны в Дагестане Нахибашева мы застаем среди красных частей, борющихся против войск то Гоцинского, то Узун Хаджи.
Когда установилась Советская власть, Махач Дахадаев использовал его военные знания и опыт в организации Красной гвардии. Одновременно Нахибашев командовал эскадроном. Рассказывали, что на этой должности горец показал чудеса храбрости на войне с бичераховцами. После занятия бичераховскими войсками Дагестана в 1918 г. и временного падения Советской власти Нахибашев развернул среди горцев революционную агитацию, помогал сельским активистам сплачивать бедноту. Действуя подпольно, он выполнял тогда разные ответственные поручения У. Буйнакского по подготовке вооруженного восстания. В 1918 г. Гасан Нахибашев вступил в ряды партии большевиков, а впоследствии был назначен наркомом юстиции.
Воевать ему пришлось и с деникинцами.
За все это и еще многое, что осталось под покровом неизвестности, мой герой был отмечен орденом Боевого Красного Знамени.
Гасан Нахибишев умер в одном из концлагерей в 1941 г. Мой отец протянул на полгода дольше. Оба этих человека ушли в мир иной, так и не узнав, в чем состояла их вина.
Из книги Б. Гаджиева «Нахибашевы».
Продолжение следует.
