Канабута III

— Ты кто? – улыбаясь, спросил
Танхо.
— Кунабута, танцор.
— Кто по национальности?
— Лакец.
— Что танцуешь?
— Армянский танец «Кенто».
— А ну принесите ичиги ему!
Рабочий норильского горнообогатительного комбината К.Маджидов, приехав в отпуск в Махачкалу, не мог не зайти на репетицию
«Лезгинки». Горец, не позволявший
себе склонять голову перед испытаниями судьбы, готов был ради
этого упасть на колени перед рьяно исполнявшей свои обязанности
вахтершей. После репетиции, взяв
у зурнача ансамбля Каиба Курбанисмаилова зурну, забыл про все
танцы.
— Так ты еще и на зурне играешь?! – удивился знаменитый худрук.
Накануне выступления танцевального коллектива заболел
зурнач Урудж Абубакаров, и его
руководитель Танхо Израилов
предложил Кунабуте заменить его.
Неподдающийся обольщениям, парень скромно ответил:
— Вряд ли сразу смогу.
— Ладно, сегодня будешь зрителем, посиди в зале и посмотри, а завтра приходи на базу оформляться.
А наутро приехал брат Маммат
и чуть ли не за шиворот повез в
родное село Куба – жениться. Вернулся в Махачкалу с женой Патимат и пошатнувшимся намерением
остаться здесь. Проводив «Лезгинку» на гастроли, чета Маджидовых
уехала в Норильск.
Двадцатилетняя полоса жизни шахтостроителем в северном
городе была расцвечена игрой на
народных инструментах и выступлениями с самодеятельным коллективом.Периодически будоражило
ощущение: не по предназначению
живешь. Рождаются ли великие
люди с предчувствием своей миссии на земле? Кто точнее ответит:
философ или сама знаменитость?
Но симптомы избранности преследовали мальчика с редким, но многозначительным именем
Кунабута, с детства не
давали покоя, убеждая в
философском наблюдении: характер формируется борьбой, а человек
— препятствиями.
Будто жизнь поставила цель испытать его на
высшие человеческие качества и пустила гордого
горца в свои лабиринты
без наставника и путеводителя. Шестилетний
кубинец (по названию
горного села, а не азербайджанского города
Куба, где на нефтяных
промыслах работал до
женитьбы его отец Ибрагим) успел порадовать
первыми пятерками своего «бутту». Ибрагим ушел из жизни
еще до начала грозной войны, оставив сыну зурну, подаренную другом
из Южного Дагестана, и восточную
мягкость в исполнении народных
мелодий. Через пару лет последовала за ним и мать Умму, оставив
двум сыновьям и трем дочерям воспоминания о сладком материнском
голосе и чистых народных песнях.
Но «большой отец» с сиротским
мироощущением не уживется. Дух
предков помогал не только преодолевать лишения, но и быть первым.
За семь лет обучения в сельской
школе у Маджидова не было ни
одной четверки. Учитель математики Магомед Мирзаев, восхищенный
способностями юного односельчанина, настаивал на своем участии
в дальнейшем обучении Кунабуты.
А юноша, твердо знавший, «что
чабанское дело – не его», все-таки
сменил ручку на посох:
— Быть зависимым я тоже не любил с детства,- набирал силу характера Кунабута.
В годы чабанования он и узнал
от одного аксакала, что имя «доставил» ему от прадеда сам дед.
Легендарный прадед Маммат работал у Агалархана нукером, истории о его храбрости и удали до сих
пор рассказывают на годеканах в
горах.
В те времена, когда сила характера проявлялась в умении говорить и делать одно и то же, известный нам Сурхай-хан получил
прозвище Кунабута II. Но тот был в
зрелом возрасте.
Назвать же свое дитя «Большим
отцом», а потом тому носить это
имя через жизнь, нужны не только
смелость, но и готовность принять
бремя ответственности и величия.
— Дядя Кунабута похож на президента,- юный артист Магомедэмин
по-своему определил исходящие от
зурнача величие и удивительную
для 75 лет выправку.
Да, царственность осанки обычного музыканта заставляет уйти в
размышления над превратностями
судьбы. НЕ ТРОН ЛИ – ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ЭТОГО ГОРЦА?
Ошибся временем или страной
Кунабута Третий?
Если б дело было только в имени, встречалась ему самому еще
пара с таким именем – в селах Кара
и Цудахар.
Если б дело было только в выправке, можно найти реальное объяснение – служба в Советской Армии,
начинавшаяся с полковой школы.
Впрочем, начало было гораздо
любопытнее.
— Нам кадры нужны,- нежелание
председателя колхоза отпускать
смышленого чабана не входит в
число препятствий, через которые
прошел Кунабута, чтобы его взяли
в Армию.
Девятнадцатилетнего юношу не
взяли из-за маленького роста. Через год, набрав пару сантиметров
роста и тонну настойчивости, он
оказался среди тех, чей слух проверяли в махачкалинской школе
№ 2. Нет, горского парня, с шести
лет играющего на барабане, мандолине и народных духовых инструментах, записывали не в музыкальный класс. Музыке Маджидов
не учился специально, в сельской
школе такого предмета не было вообще, он сам подбирал мелодии:
— Голова соображала немного,-
многозначительностью в улыбке
Кунабута Ибрагимович научился
и стушевывать самовосприятие, и
оставлять возможность для мысли
собеседнику.
Именно сообразительность и
музыкальный слух определили его
армейскую специальность. Уже в
1954 году радист 1-го класса Маджидов на общеармейских соревнованиях шел в лидерах. И небольшая оплошность его напарника на
расстоянии 20 километров потянула его назад на третье место. Мелочь, но именно такими «закорючками-штучками» пыталась солить
все время жизнь. Предложение от
командующего Туркестанским военным округом Лучинского (которого он обслуживал радиосвязью)
остаться в Армии и поступить в
офицерское техническое училище
было достойной оценкой мастерству дагестанца. Но демобилизо
ванные кавказцы завербовались
всей группой в Норильск, и Кунабута с ними уехал из Узбекистана.
Экзотическое имя дагестанца
стало быстро известным в северном городе. Об ударном труде
бригады Маджидова говорили и
писали часто. Секретарь парткома
шахтостроительного треста Важнов
убеждал, что он человек, рожденный для партийной работы.
— Твое место здесь! Блоков, отлитых твоей бригадой, достаточно,
чтоб опоясать весь земной шар.
И все же надежды на самореализацию были связаны не с шахтами, не с работой в Норильске, а с
отпускной порой. Через шесть лет
после первой попытки он в 1966
году дает волю трепещущей в душе
мечте. Случайная встреча с артистом «Лезгинки» Мугутдином не
была ли закономерностью?
— Скоро едем в заграничные
гастроли — Тунис, Алжир, Марокко,
Ливан, Ливия, Турция,- неповторимый смех Танхо Израилова обещал успех.
— Если войдешь
в четыре танца, едешь.
«Слабый – никто», — подзадорил себя Кунабута и
сорвался с места в вихре
танца.
— Хорош! — Танхо выразил общее восхищение. — Что еще можешь?
И 72 тура
безостановочно последовали друг за другом. Завертелась
у зрителей голова
от поворотов. А
Кунабута сразу за этим
прошелся с пируэтами по всему периметру зала.
— А новенький-то тройные крутит, — со светлой завистью переговаривались потом признанные танцоры Гаджи, Тагир, Рамазан.
Маджидов первым в Дагестане
осмелился на тройные туры в танце.
— Ха-ха, говорят, неплохо танцуешь, — Т. Израилов через неделю
отвез документы Кунабуты в Москву
для оформления.
И тут опять какая-то «проволочка» сработала. В общем, уехала
«Лезгинка» 5 февраля 1967 года на
гастроли без него.
Не хотелось вспоминать про
истинную причину этих
«невезений». Легче воспринимать все как случайные неудачи. Были
же и праздники. Вот за
год до этого получил грамоту и золотую медаль
лауреата за выступление на съезде профсоюзов работников цветной
металлургии. Подряд несколько лет занимал первые места на окружных
конкурсах танцоров.
Великодушный по натуре титан по имени Кунабута не хочет держать ни
на кого обиду, а делает
только выводы из пройденного. Начать хотел он
свой жизненный путь с
благословения старшегобрата. С судьбоносным решением
ждал его возвращения после Великой Отечественной. Сразу после
приезда побывавший в немецком
плену Маджидов был арестован
на Родине. 15 лет лагерей бросили
тень и на судьбу младшего брата,
подводными течениями подтачивая
полноправность и полноценность
его как творчески одаренного человека. Тем сильнее должен был
быть служитель Терпсихоры, чтобы
устоять на ногах.
Он пришел все-таки в «Лезгинку». Работая после возвращения
из Норильска слесарем на заводе
имени Гаджиева, он ждал момента.
Все-таки судьба бывает тоже уступчива, если напирать с должной силой. Почти полтора года успел поработать с Танхо.
— Многому до этого научился у
бесподобного хореографа Владимира Грузинова в Норильске.
Врата в мир искусства открылись, но это
не сулило легкой, беззаботной жизни. Это
лишь ставило равенство
между стремлениями и умениями Кунабуты Маджидова.
Ему большего
и не надо
было.
Способность музыки вызывать
хорошие мысли, замеченная
мальчишкой, теперь делала и
его признанным магом, преображающим людей. Работая в
филармонии в ансамблях «Песни и танцы Дагестана», «Горские
самоцветы», он ккомпанировал
многим известным певцам. Видел, как воодушевляет музыка
на жизнерадостность.
Не изучая специальных дисциплин, всю жизнь занимаясь самообразованием, музыкант-самоучка
даст фору в беседе с образованны-ми музыковедами.
И слова « я очень сожалел бы,
если бы моя музыка только развлекала моих слушателей, я стремился
их сделать лучше» в его устах будут
звучать не как цитата из Генделя, а
как собственное наблюдение и осознанное стремление.
— Дядя Кунабута совершенствует звучание народных мелодий своей бесподобной игрой, —
коллега зурнача по музыкальному
сопровождению барабанщик Назим Баламирзоев познакомился
с ним в ансамбле «Анджи».- Он
удерживает в памяти столько мелодий. Я учусь у него отношению
к музыке.
Учеников зурнач брать не хочет. Не видит у молодежи настоящего интереса к древнему народному инструменту, а напрасный
труд, — считает он, – сродни вредительству.