Творчество Расула Гамзатова предоставляет оригинальную, я бы даже сказал, феноменальную возможность научно осмысливать такие глобальные проблемы, как «художник и время», «художник и мораль», «художник и власть» и др. Вопросы эти (или же тематика эта) будто бы носят эстетический, сугубо теоретический характер. В принципе так оно и есть. Но в них заключен также и философский, нравственный смысл.
Здесь я должен, обязан сделать упреждающую оговорку. Когда мы говорим или пишем о Гамзатове, нужно, в первую очередь, исходить из непреложного постулата: он – Поэт, сформировавшийся в советскую эпоху. Будучи значительно моложе, Расул вместе с тем относился к творческой генерации, ознаменованной именами и произведениями М. Шолохова, А. Фадеева, С. Маршака, А.Твардовского, С. Вургуна, М. Турсун-заде и др.
«И я, как весну человечества, рожденную в трудах и в бою, пою мое Отечество, республику мою!», – писал В. Маяковский. И Р. Гамзатов воспел великую державу по имени «СССР». Но воспел по-своему, восхищаясь поистине громадными достижениями страны, и искренне, по-сыновьи переживая, печалясь, горюя за провалы, заблуждения и осознанные перегибы.
В истории любой страны – даже маленькой! – имеются личности, ставшие символами, есть знамена, гербы, гимны. Они святы и незыблемы. Должны быть незыблемы! Так и думал Расул Гамзатов. И это – его убеждение, его гражданский принцип.
Мы вступили в XXI век, в третье тысячелетие, вступили, потеряв свою многонациональную империю. Это – крах. Но еще больнее оттого, что разгулялась вакханалия по пересмотру, переоценке духовных, моральных ценностей, т.е. по перекройке отечественной истории. Если сказать коротко и однозначно: все, что написано, создано при Советской власти, как считают лжедемократы, необходимо сбросить с корабля современности! Особенно то, что связано с именами и свершениями руководителей партии и государства – подлинных вождей своего времени. И как нам теперь быть со стихотворением
Р. Гамзатова «Горцы у Ленина»? Ведь оно включалось в школьные хрестоматии, учебники, декламировалось со сцены, главное – входило в состав классических образцов ленинианы! Это по-настоящему народное произведение, настоянное именно на народном представлении о Ленине. Вождя пролетариата, основателя первого в мире социалистического государства тогда мало кто видел, кроме узкого круга соратников. Представление масс об Ильиче складывалось по молве, по воображению.
Р. Гамзатов создал правдивый облик Ленина, показал его манеру вести беседу, слушать людей, умение на лету схватывать главное и, что очень важно, его простоту и доступность.
И с улыбкой Ильич
посмотрел на гостей.
Взял и бурку, и шашку с
насечкой горящей,
Взял и трубку
И, чтоб не расстроить
друзей,
Им тогда не признался,
Что он некурящий.
Посланцы Дагестана поняли, что Ильич хочет сделать им ответный подарок, но не знает, что и как преподнести. И сказали:
В нашем горном краю
Никогда твоего не видали
портрета.
Ты, Ильич, фотографию
дай нам свою –
Самым лучшим подарком
для нас будет это…».
Ленин исполнил их просьбу, и делегация горцев вернулась в Махачкалу с портретом Ленина, на котором рукой вождя было написано «Красному Дагестану».
Это – историческая правда. И прием Лениным дагестанской делегации, и портрет, и помощь, оказанная республике российским правительством, — все это реальность, историческая реальность! А о стихотворении ныне умалчивают. Почему? Потому что оно — о Ленине! А в чем провинился Ленин? Никто не в состоянии выдвинуть объективные контраргументы, а огульно, цинично заявляют: «3ачем нам Ленин? К чему нам большевизм? Зачем нам партия, созданная им?» и т.д. Это — не только политический цинизм, а что еще хуже – человеческий вандализм! Есть и другая сторона вопроса – чисто художественная, точнее – художественная правда. Р. Гамзатов показал Ильича земным человеком, скромно мудрым, таким, каким его представляли миллионы….
Если вести разговор о следовании Р. Гамзатовым чьему–то опыту (ни в коем случае не может идти речь о подражании!), то, пожалуй, можно сказать о том, что он, точно так же, как В. Маяковский и С. Есенин, не пошел по линии нарочитой героизации, универсализации вождя. Так, «Ильич гримированный мечет шажки» читаем у Маяковского, а С. Есенин нарисовал портрет вождя в стиле заземленного натурализма:
И не носил он тех волос,
Что льют успех на женщин
томных, –
Он с лысиною, как поднос,
Глядел скромней из самых
скромных.
Р. Гамзатов чрезвычайно эффектно использовал прием контраста: Ленин – каким он казался горцам и каким он был на самом деле.
Им казалось:
Он был выше сосен и гор,
Вынет шашку –
Враги разбегаются
в страхе.
Им казалось, что острый,
как лезвие, взор
И блестит, и горит из–под
черной папахи.
А на самом деле:
И в приемную вышел к ним
Не богатырь,
А простой человек невысокого роста…
Как многозначительна деталь – «вышел к ним!». Ведь так встречают гостей и в горах!
Стихотворение «Горцы у Ленина» должно сохраняться как творческое свершение своего времени, как документ художественной литературы, как одна из блистательных вершин дагестанской и многонациональной советской поэзии.
Совершенно неправомерным представляется изъятие из вузовских программ по истории русской литературы советского периода поэмы В. Маяковского «Владимир Ильич Ленин», снятие из репертуара российских театров трилогии
Н. Погодина о Ленине («Человек с ружьем», «Кремлевские куранты», «Третья патетическая»), героической драмы «Именем революции», пьес «Тридцатое августа. Большевики», «Шестое июля», «Так победим!» М. Шатрова. Преданы забвению поэмы «Казанский университет» Е. Евтушенко, «Лонжюмо» А. Вознесенского, да и повесть Эм.Казакевича «Синяя тетрадь», и кинорассказ Е. Габриловича «В Горках» и многое другое, навеянное ленинскими мотивами и представляющее не только историко-документальную, но и большую художественную ценность.
Канула в Лету эпоха Петра I, однако роман, посвященный жизни и делам государя-реформатора, созданный А.Толстым, остался как классическое произведение русской советской литературы, и никто не собирается (и слава Богу!) его аннулировать, хотя Петр I был весьма далек от идеала.
Пишут об Иване Грозном, ставят спектакли о Годунове, чтят Наполеона. Как ни странно, для современных российских театров важны плуты типа Дон Жуана, принцессы Турандот или же Фигаро и т.д.
За поэму «Год моего рождения» Р. Гамзатов был удостоен Сталинской премии. Произведение выстроено на историко-документальной основе, сюжетную кульминацию или же, как иногда пишут, «сюжетный взрыв» которого составляет акт объявления в ноябре 1920 г. в Темир-Хан-Шуре Советской автономии Дагестана. Как известно, от имени российского правительства, возглавляемого Лениным, декрет этот огласил тогда нарком по национальным вопросам Сталин. Сам этот волнующий эпизод так же, как настроение и непоказной интерес наркома к быту горцев, к природе Дагестана, раздумья о перспективах только что утвержденной республики в составе России – все это отображено поэтом светло, празднично и торжественно. Может, потому и приятно вновь и вновь вчитываться в строки:
Его великий Ленин
Послал сюда, чтоб нам в борьбе помог…
Как родственно сказано: «гостя своего», и какой впечатляющий образ – острие его буденовки, ставшей среди горских шапок «центром круга!». В поэме повествовательное течение естественно прерывается репликами, диалогом, комментарием.
До Темир-Хан-Шуры был
долог путь.
В дороге, чего скрывать, удобств немного.
– Товарищ Сталин, вы бы
отдохнуть
Легли,
ведь нелегка была дорога.
Но нарком не спит, на его огонек приходят люди, ибо «за сотни лет скопилось столько жалоб и сомнений!»
…вот весь город спит…
Средь тишины
Не спит нарком.
Он видит жизнь сквозь
годы.
Он пишет декларацию
свободы
От имени правительства
страны.
Убеждены горцы в том, что «бедняка любого примет Сталин как близкий человек и старый друг».
Трогательны слова, произносимые отцом лирического героя, т. е. повествователя:
И знал отец: товарищ
Сталин тоже
Который год уже не видел
мать
И скоро ли теперь увидеть
сможет,
Хоть Грузия от нас – рукой
подать.
В заключение мы видим Сталина на скале, что возле Темир-Хан-Шуры, всматривающегося вдаль – вдумчиво и мечтательно. Увидел «клочки наделов» и «женщин седых смолоду» и «бедняков, что отправлялись в путь без хлеба и без мяса, но для виду в хурджины камни или что-нибудь совали, чтобы бедности не выдать». Апофеоз поэмы я чувствую все же вот в этом четверостишии:
Но так же видел Сталин и другое
(Подчеркнуто мною – К. А.)
…Он видел:
счастье вырвавшие с боем, ,
хотят народы жизнью
жить иною…
(Подчеркнуто мною – К. А.)
Таким образом, в Сталине горцы признали не только простого и доступного человека, но и руководителя, способного понять и постичь души людей, и главное – подумать об их перспективе… Однако все это изъято из последующих изданий, а имя Сталина заменено безликим «нарком».
Я понимаю, что это не воля автора – так надо было! Да, у нас накоплен огромный опыт по маранию истории. Ну что теперь поделаешь? Как писал
А. Твардовский:
«Тут ни убавить,
Ни прибавить –
Так это было на земле…»
Вместе с тем поэма Р. Гамзатова «Год моего рождения», как явление не только истории дагестанской литературы, но и истории Дагестана в целом, остается крупным, общезначимым событием. Это образец того, как можно политическую тему переложить на язык высокой поэзии, поэзии образной, одухотворенной.
Поэма не случайно названа «Год моего рождения». Это поэтическая история личности, точнее – история становления личности, несущей в себе полноту обобщения. Речь идет не только о рождении еще одного горского мальчишки, но и о рождении новой жизни, новой – социалистической! – республики, о рождении новых социальных и правовых перспектив.
«Поэма эта отличалась яркостью образной ткани, – писал В. Огнев, – и означала крепнущее эпическое мастерство Гамзатова». Тут нет повода для возражения. Лишь можно дополнить: эпика Гамзатова зиждется на деталях, подробностях. Вот описание горской сакли: пол – сырая земля, стены – расползающаяся глина, потолок – каменные плиты,
Где пауки сплетали
паутину
И тараканы заползали
в щель,
Где ветер сквозь оконную
холстину
Влетал, мою качая
колыбель…
«Оконная холстина» – значит, не было стекла. Предел бедности, убогости быта, нищеты и запустения. В. Огнев верно заметил крепнущее эпическое начало в поэзии Р. Гамзатова, но критик не отметил еще одного чрезвычайно важного качества таланта, шедшего в рост аварского поэта: даже в разработке политической, историко-революционной тематики он умел выпятить человеческое начало в героях, раскрывать их духовный, внутренний мир. В этом и есть главное – талант и верность истории.
