Вы не довольны пакетами, висящими на деревьях?
У предприятия, на котором побывал наш корреспондент, есть предложение…
XXI век – это век экологии. Среди главных ее врагов, помимо всего прочего, — полиэтиленовые пакеты. Вернее, не сами пакеты, а их «живучесть». Порядка 150 лет требуется для того, чтобы они начали расщепляться в природе. Запад выбрал приоритетом охрану среды обитания и здоровья человека. Европейские страны тратят на это огромные средства. Результат налицо. «Летающие» в городах и селах пакеты – это сугубо наша проблема. В Европе нашли из нее выход: спецдобавки, которые применяются при изготовлении полиэтиленовых пакетов. В результате – их самоутилизация в короткий срок. Первыми в России заговорили о необходимости применения спецпорошка наши дагестанские производители полимерной продукции ООО «Альфа Полимер». Его директор Гасан Амиргамзаев – удивительный человек. Удивительный потому, что это первый человек, который говорит, что не хочет, чтобы его продукция «летала по городу и висела на деревьях». Почему? Читайте далее.
— Что вы производите?
— Наше предприятие работает два с половиной года. Занимаемся производством и продажей полиэтиленовых пакетов, одноразовых стаканчиков и другой пластиковой продукции. По городу видно, что эти пакеты уже, как елочные игрушки, украшают деревья. Портится эстетический вид и т.д. Проблема, связанная с пакетами, давно звучит. Экологи бьют тревогу, у коммунальных служб возникают неудобства. На эту проблему нужно обратить внимание. Полтора года назад на одной из выставок мы познакомились с представителями английской компании. Она является разработчиком технологии изготовления самоутилизирующихся пакетов. Полиэтиленовые пакеты в России появились в конце 80-х — начале 90-х годов. Удобная и дешевая упаковка сразу понравилась и продавцам, и покупателям. Тогда никто не задумывался, что сегодня это станет одной из самых главных экологических проблем. Покупая эти пакеты, люди не задумаются, как они будут утилизированы. Срок жизни полиэтиленового пакета составляет порядка 150 лет. Все это время эта огромная масса будет захламлять наши города, пригороды и даже поля. Любой пластик составляет около 40% бытового мусора: пакеты, бутылки и т.д. Есть статистика, что 90% когда-либо произведенного пластика на земном шаре до сих пор существует. Высокий рост производства и потребления пластика, в частности в Дагестане, связан с тем, что он практичен. Куда он девается после использования? Либо попадает на свалки, либо сжигается, а сжигать – это вообще не выход, потому что при сжигании пластика выделяются вредные газы – фураны, диоксины и т.д. Так что это вообще исключено. Вариант решения этой проблемы – это переход на саморазлагающийся пластик. Эта технология используется во многих развитых странах – США, Великобритании, Франции, Италии. Уже более двух лет прошло, как их супермаркеты перешли на самоутилизирующуюся упаковку.
— Как она производится?
— В принципе, производственный процесс такой же, только в полимер в ходе производства добавляется порошок, который служит катализатором реакции разрушения молекул полиэтилена. Действие этой добавки основано на окислении полимера под воздействием воды, воздуха и солнца. Период распада полиэтиленового пакета можно задать рецептурой. К примеру, когда мы заказываем эту добавку в Англии, мы говорим: нам необходимо, чтобы этот полиэтилен разложился, допустим, за 1,5 – 2 года. Согласно заявке они делают рецептуру этой добавки, и мы ее потом используем в производстве.
— То есть это даже можно заказать?
— Да. Если нам нужен пакет с периодом распада один год – их технологи для нас это делают, если три года – тоже. Все зависит от нашего желания.
— Зачем заказывать на три года, если есть возможность самоутилизации пакета через год?
— Дело в том, что если мы производим пакеты для местных потребителей, то период от производства пакета до попадания в руки потребителя — около двух месяцев: цех – склад супермаркета – выдача клиентам и т.д., но мы еще работаем на регионы. Когда мы отправляем пакеты туда, чтобы они по дороге не разложились и не возникла абсурдная ситуация (смеется), в среднем задаем период разложения два-три года, потому что мы не знаем, сколько наши партнеры будут держать эти пакеты на складах. Но даже два-три года по сравнению со 150 годами – это значительная разница. Производство таких пакетов – это решение проблемы. Другого у нас пока нет. Производить бумажную упаковку – это дорого, это леса, которые придется рубить, и т.д. Чтобы полностью перейти на производство таких пакетов, нужна поддержка властей, причем на всех уровнях. Это и пропаганда использования этих пакетов среди населения, и поддержка производителя, в первую очередь, субсидирование и дотирование ответственных производителей, потому что использование этой добавки связано со значительными издержками для нас.
— Значит, такие пакеты будут дороже?
— Да. Они будут дороже где-то на 10-15%.
— Но это же не существенно.
— Да, это не будет существенно для покупателей, для торговых точек – может быть, потому что они покупают эту продукцию в большом количестве. Во многих местных магазинах пакеты раздают бесплатно, поэтому мы их и бросаем куда попало. А ведь в европейских странах и даже в Москве они продаются. Я думаю, если население начнет эти пакеты покупать, то финансовый вопрос для торговых точек отпадет. Это стоит порядка 60-70 копеек, не дороже.
— Говоря о поддержке государства, вы имеете в виду налоги?
— Может быть, какие-то налоговые каникулы или еще что-то, либо чтобы государство нам компенсировало те издержки, которые мы несем при покупке этой добавки. Это могут быть экологические комитеты или Министерство природных ресурсов. Еще пропаганда. Конечно, для нас это тоже своеобразный маркетинговый ход – то, что «Мы производим экологически чистую продукцию! Покупайте нашу упаковку!». Нужны социальные ролики в СМИ.
— Вы еще не выпускаете такие пакеты?
— Нет. Мы периодически участвуем в выставках. Скоро будет проходить выставка «Деловой Дагестан». Мы планируем принять в ней участие, хотим, чтобы была какая-то отдача от нее, если там будут «важные» люди, чтобы они поддержали нас.
— А если государство начнет это рекламировать и пропагандировать, у вас же появятся конкуренты! Вы не боитесь?
— Наоборот. Мы всех призываем к этому, хотим, чтобы все производители пользовались этой добавкой.
— Вы будете участвовать в «Деловом Дагестане». Вам нужны инвестиции в этот проект?
— Нет, инвестиции нам не нужны. Если производство экологически чистой продукции нужно нам, производителям, мы ставим вопрос: нужно ли это государству? Для нашего города пакеты на улицах – это проблема. Будет же и экономический эффект – станет меньше свалок, коммунальным службам будет легче работать. В Махачкале на сегодняшний день производится порядка ста тонн полимерной продукции. Вся она, рано или поздно, оказывается на свалках. Вы представляете, что с ними будет через 10-15 лет?!
— Когда происходит расщепление пакета, он не выделяет каких-то вредных веществ?
— Нет. Если мы задаем рецептуру на распад в течение двух лет, то через семь месяцев пакет начинает крошиться на маленькие кусочки, теряет свою форму. По истечении двух лет он превращается в биомассу – остается углекислый газ и вода. От пакета ничего не остается. Мы заказывали лабораторные исследования. Купили добавку, сделали пробную продукцию. В России не оказалось лаборатории, которая смогла бы сделать для нас тест на ускоренное старение. Мы отправили продукт в английскую лабораторию. В течение полутора месяцев пакет подвергался воздействию воды, ультрафиолетовых излучений, воздуха и т.д. Они нам прислали подробный отчет.
— Вам нужен только порошок или требуется какое-то оборудование?
— Абсолютно ничего, только купить готовый порошок и добавить его. Дагестан молчит об этой проблеме, а в Москве об этом говорят. Этот вопрос уже вынесен на Экологический совет г.Москвы. Несколько роликов по центральному телевидению тоже проходило.
В Москве хотят купить эту технологию у Англии и начать производство и использование экологически чистой упаковки. На сегодняшний день в России мы пока единственная компания, которая получила право использовать эту технологию. Мы купили эту технологию, у нас есть сертификат, что мы являемся ее правообладателями.
Кстати, в Москве тоже стоит вопрос: кто все это будет оплачивать? Если люди подойдут к этому более ответственно, будут спрашивать в магазинах и покупать такие пакеты, это выход.
— А если государству вмешаться и запретить производить любые пакеты, кроме самоутилизирующихся?
— Во многих странах наложен такой запрет. В Израиле, Китае, Франции, США обычный пакет объявлен персоной нон грата. Я живо слежу за этой проблемой. Буквально в ноябре 2008 г. Общественная палата России поднимала вопрос о запрете полиэтиленовых пакетов в Российской Федерации. Но я думаю, это связано с лоббированием определенных лиц, в том числе лесоперерабатывающих структур. Если у нас запретят полиэтиленовые пакеты, то будут делать бумажную упаковку. Вырастет цена на целлюлозную продукцию, лес.
— Но невозможно же постоянно вырубать лес для производства упаковки?
— Естественно. Поэтому разумная альтернатива – это разлагающийся пластик. Более удобного и дешевого средства пока не придумано. Есть биоразлагаемый пластик, его состав на основе растительных материалов, но он дороже обычного в 5-6 раз. О его использовании в России не может быть и речи. Такие развитые страны, как Англия и Франция, пока могут себе позволить упаковку с биоразлагаемым пластиком, и то частично.
— Разве в Дагестане реально наладить такое производство, если даже в Москве его нет?
— Почему-то у нас всегда происходит копирование идей. Мы думаем: сегодня появилось в Москве – завтра появится в Махачкале. Нам что, нельзя быть пионерами в этом деле?
Ведь речь не идет о больших деньгах и миллионах рублей. Цена вопроса для Махачкалы 400-500 тысяч рублей. То есть столько нужно средств, чтобы объем произведенного полиэтилена не наносил вреда природе. Я не думаю, что для столицы республики это большие деньги. Посмотрите, что творится у нас в городе. Иногда смотришь: на одном дереве штук 50 этих пакетов висят. Эта проблема не только экологическая, но и эстетическая.
— У нас та же самая Дума нередко лоббирует интересы не государства и населения, а чьи-то. Вы не думаете, что производители пакетов объединятся, дадут денежки и скажут: мы не хотим, к примеру, запрета обычных пакетов и пластика. Что тогда?
— Да, они могут так сделать. Но это только отсрочит решение проблемы на неопределенный срок. Не зря же кто-то из известных сказал, что мир погубит себя не вследствие взрыва ядерной бомбы или бесчисленных войн, мир похоронит себя под собственными отходами. От этой проблемы нам никуда не уйти, потому что рост потребления пластика колоссальный – порядка 10% в год. Мы не перерабатываем габаритный пластик и вообще полиэтилен. За границей – да. У них практикуется сортировка мусора. У нас этой культуры нет. Переработка пластика связана с огромными трудовыми и энергетическими затратами. Это экономически неэффективно, когда не налажен раздельный сбор.
— Вы говорите, что запрет на обычный полиэтилен может быть наложен не сразу. А почему нет, если все дело только в порошке? Разве порошок трудно достать?
— Нет. В нашей стране есть много проблем, которые могут решиться одной подписью. Инертность, понимаете? Ничего не хочется менять. Или говорят: есть много других проблем, нечем заняться что ли?
— А если сейчас скажут: у нас кризис, не до пакетов, подождете?
— Мы хотим сейчас взаимодействовать и с дагестанскими экологами. Я знаю, что был доклад профессора ДГУ, посвященный твердым бытовым отходам. Эта проблема стоит остро. Рано или поздно на нее обратят внимание.
— Но у нас же экологов никто не слушает.
— Но Вы согласны с тем, что сейчас мы чаще слышим по телевизору: то там Митволь что-то запретил, то здесь какое-то министерство что-то запретило? Деваться некуда. Через пять лет остро встанет вопрос: или сказать «нет» пластику, или решать проблему. Ученые тоже не сидят сложа руки. Думаю, они что-нибудь придумают.
— Мы же не подписываем Декларацию об уменьшении выбросов отходов в атмосферу. Западные страны подписали. Просят Россию подписать. Мы не подписываем. Значит, нам это не нужно.
— Если мы подпишем, то огромные предприятия нужно будет переводить на другую технологию. У меня есть знакомые в соседнем регионе. У них там перерабатывающий завод. Очистные сооружения стоят 1,5 – 2 миллиона долларов. Это предприятие и так хромает, требует капитальных вложений в реконструкцию, техническое перевооружение, экологи от них требуют установки очистных сооружений. Россия не готова к этому. Это связано с материальными издержками.
— Нельзя же сказать, что у нас не было денег. Стабфонд не знал, куда деть.
— Приоритет Запада – экология. У нас – нет. Может, действительно, у нас есть проблемы поважнее экологии.
— Почему? Ведь XXI век – это век экологии. Может, до нас это дойдет ближе к середине века.
— У нас ведь экологические организации самые бедные. А чтобы громко кричать, нужны деньги. Кто громко кричит – того и слышат.
— То есть Вы считаете, что не слышат тех, у кого нет денег?
— Конечно. Вы слышали о каких-то экологических организациях в Дагестане, об акциях, которые проходят?
— Нет.
— Вот видите! А в Москве те же «зеленые» часто устраивают пикеты.
— Все равно не прислушиваются. Журналист пытался Химкинский лес защитить и чуть не умер, без ноги остался…
— Значит, там были замешаны чьи-то личные или корпоративные интересы. Он пытался перейти кому-то дорогу. Мы этого не делаем. То, о чем мы просим, не задевает ничьих коммерческих интересов. Сегодня мы много говорим, но ничего не меняется. О нас в Интернете пишут, что мы первая компания в России, которая произвела такую упаковку, и т.д. Мы сотрудничаем с одной российской фирмой, она хочет пропагандировать использование этой добавки по всей России. Она сделала запрос в Государственную Думу в Экологический комитет именно по вопросу производства разлагаемых полимеров. Минприроды и Экологический комитет Думы положительно отреагировали и пообещали, что в этом году будет принят новый закон по защите окружающей среды, в нем будут прописаны нормы, преференции для производителей разлагающихся полимеров.
— Но Вы же знаете, формулировки наших законов очень расплывчаты, и их можно понимать по-разному. То есть каждый сможет найти в законе именно то, что ему нужно.
— Я с этим согласен. Много интересных законов, которые Москва приняла и о которых мы здесь, в Дагестане, не слышим.
— Даже если будет закон, думаю, в нем можно будет поставить запятую и союз «но».
— Надо сохранять все же долю оптимизма.
— Говорят, что выставку «Деловой Дагестан» посетит и сам Президент Муху Алиев. Может быть, он посмотрит, узнает о вас и поможет.
— Не знаю, но обещали, что Председатель Правительства будет. Мы наберемся смелости подойти в том числе и к самому Президенту. Подпустят ли нас вообще с этой проблемой к нему? Не знаю. На выставке мы постараемся привлечь к себе внимание. Когда я говорю со своими коллегами-производителями, они думают, что мы преследуем только коммерческий интерес. Это не так. Сейчас у людей другие ценности, и когда человек хочет сделать что-то хорошее, в этом всегда ищут какой-то подвох. Но почему? Сегодня я выпускаю эти пакеты, а завтра вижу, что они на деревьях висят. Мне бывает не очень удобно, когда моя продукция оказывается на деревьях или летает по тротуарам. У нас есть своя торговая марка «Хороший пакет». Если вся Махачкала и пригороды будут завешены пакетами с нашей символикой, мне лично будет очень стыдно.
— Вы хотите призвать народ к активной гражданской позиции. Мне кажется, что это невозможно. Грубо говоря, человек приходит в магазин. Там пакеты за три рубля и пять рублей. Он в любом случае возьмет пакет за три рубля.
— Просто нужно сделать так, чтобы в магазине были пакеты только за пять рублей. И проблема решена.
Многие супермаркеты сказали, что готовы платить за такой пакет. Тот же супермаркет «Ташкент».
Допустим, Вы зашли в магазин. Вам хотят уложить покупку в бесплатный пакет, а рядом висит экологически чистый за один рубль. Вы готовы его купить?
— Естественно! Но все — нет.
— Мы и хотим, чтобы государство нам помогло, призывая: «Граждане, не жалейте рубль за такой пакет!».
— Мне кажется, надо просто сделать так, чтобы бесплатных пакетов не было. Тогда выбора не будет.
— Нужны рекомендации для торговых точек.
— Вы сказали, что ваша марка называется «Хороший пакет». Чем он так хорош?! Или это просто PR-ход?
— Мы первые, кто начал выпускать здесь белые пакеты. Дагестан – это единственный регион, где в продуктовых магазинах предлагают черные пакеты. Везде эти пакеты предназначены для мусора. Белые пакеты прочнее.
— Мне все-таки кажется, что это PR-ход. У меня возникают сразу ассоциации: «Хороший пакет» — значит, что-то не так, есть что-то лучше.
— Я Вам скажу, что не так. Мы пользуемся красителями, которые допустимы для контакта с пищевыми продуктами, а он значительно дороже, чем обычный. Черные пакеты в основном сюда завозятся извне: Азербайджан, Пятигорск. 70% этих пакетов делается из вторсырья. Белый пакет из вторсырья сделать невозможно. А вторсырье – это мусорки, и что самое плохое – это полигоны, т.е. захоронения пластика. Пакеты, завозимые из Азербайджана и др., сделаны из непищевого пластика. И в быту часто используют эту фразу, поэтому мы ее подхватили и зарегистрировали.
— И в завершение расскажите, сколько у вас отделов, работников.
— У нас три отдела: производственный, отдел продаж и планово-экономический отдел. На фабрике работают около 50 человек. В Дагестане мы лидеры по качеству. Наша продукция ничем не уступает российским аналогам. Она пользуется спросом и за пределами республики. Мы – единственное предприятие, имеющее сертификаты, санэпидемзаключение, сертификат ГОССТАНДАРТа. Мы прошли через всю нормативную базу, контролирующие организации и органы надзора.
Добавлю от себя, что идею производства самоутизирующегося полиэтилена можно отнести в разряд социальной ответственности бизнеса. Если обращаться к власти и госструктурам: не знаете, куда эффективнее вкладывать деньги в условиях кризиса – вкладывайте не в автопром и валютный рынок, инвестируйте в здоровье и качество жизни нации. Сделаем вместе проблему экологической безопасности не масштабной проблемой, а пережитком вчерашнего дня.
