Я выбрал тенор
Важной и, как говорится, неотъемлемой составляющей послевоенной Махачкалы являлись духовые оркестры. Бум их повсеместного возникновения пришелся на середину 50-х – начало 60-х годов прошлого века. Считалось плохим тоном не иметь при заводах и школах духовые оркестры, которые играли в праздничные дни. Сегодня трудно описать то ощущение, которое царило на улицах, это море цветов, звуков, запахов. Но следует вспомнить и то, что духовые оркестры, дополненные барабанами, завершали и похоронные процессии. Похоронные марши часто слышались на центральных улицах небольшого города. Не обошла мода на духовой оркестр и среднюю школу №5, где я учился. Узнав, что руководитель музыкального коллектива Игорь Асланов набирает претендентов на «вакантные места» обладателей сверкающих инструментов, я решил попробовать. Увидев все инструменты оркестра сразу, я растерялся. Но затем, освоившись, подошел к трубе, которая, как я узнал впоследствии, называется тенор. Это был один из самых маленьких инструментов, и я полагал, что мне, пятикласснику, на нем будет легче всего играть. Мне повезло, тенор был не только аккомпанирующим инструментом, но нередко выдавал «соло». Освоил я его быстро и очень был рад, когда доводилось вместо “ис-та, ис-та, ис-та-та-та”, играть фрагменты сольных партий марша «Прощание славянки», «Егерского марша», «Бухенвальдского набата» и другие несложные вещи. На репетициях скучать не приходилось: Игорь Григорьевич был требовательным профессионалом и не спускал халтуры, а ее любителей называл «шабимольщиками». Мне было легче, чем другим, ведь у меня были за спиной два года учебы в музыкальной школе по классу аккордеона. Оркестра у нас еще долго не получалось, но наш руководитель с завидным терпением доводил нас, разношерстных по своим способностям, до устоявшегося детского коллектива, способного обслуживать праздничные мероприятия, вечера и демонстрации. Его слово для нас было законом.
Как-то на репетицию пришел парень (имени сейчас уже не помню, кажется, Володя), который иногда присоединялся к нам «для усиления» на демонстрациях. Он играл на тромбоне довольно профессионально, до сих пор не могу понять, как ему удавалось брать ноты в басовом ключе на этом, как мне тогда казалось, сложном инструменте. Но до сей поры этот загадочный инструмент остается моим самым любимым в строю духовых инструментов.
… Вернувшись в середине 70-х годов в Махачкалу после службы в армии, некоторое время входил в состав оперотряда Советского района. Одной из важных его задач было дежурство на танцах в парке им. Ленинского комсомола. В выходные дни там непременно играл духовой оркестр. В его составе были лучшие «духовики» города. Там, где работали оркестранты, набивалось большое количество «охотников» до танцев. Нередко вход был заблокирован настолько плотной толпой, что прорваться через нее практически было невозможно, особенно без билетов. За этим строго следили дежурившие комсомольцы из опер-отряда. Нарушавших порядок под белы рученьки торжественно выводили с площадки.
Время неумолимо мчится вперед, меняются наши музыкальные вкусы и пристрастия. Но для каждого настроения, на мой взгляд, должна быть своя музыка, ведь музыка не роскошь, а необходимость. Не может быть духовной полноценности без высокой культуры чувств, а это значит – без высокой музыкальной культуры. Музыка непосредственно организует, формирует эмоциональную жизнь, так почему же так мало мы слышим живой духовой музыки сегодня?
Может, ответ на этот вопрос мы найдем в рассуждениях специалистов, музыкантов-профессионалов.
Говорят профессионалы
Лавр Алиев, зав. отделением оркестровых инструментов Махачкалинского музыкального училища, директор Махачкалинской музыкальной школы для особо одаренных детей, заслуженный учитель РФ:
– Впервые услышав в детстве духовой оркестр, я полюбил его на всю жизнь, и всякая другая музыка мне нравилась в зависимости от большего или меньшего сходства с духовой. Начинал я с самодеятельного коллектива в 1949 году, перепробовал многие духовые инструменты, и таких мальчишек послевоенных лет, как я, которых увлекла живая духовая музыка, в Махачкале было немало. Кипела клубная работа, духовые оркестры были при каждом предприятии и войсковой части. На танцплощадках господствовала легкая классика, преобладали вальсы, польки… И было что послушать и подо что потанцевать.
Да, мы жили в провинции, но музыкальная культура была не ниже, чем в культурных центрах. В центре города дислоцировались две войсковые бригады, в каждой из них были прекрасные духовые оркестры, считавшиеся одними из лучших на Северном Кавказе. В одном из них довелось играть и мне. На окружных смотрах в Ростове мы неизменно выходили победителями. Вспоминаю, какой популярностью пользовались музыкальные коллективы Погранучилища, морского отряда, Сельхозинститута, духовые оркестры при кинотеатрах «Комсомолец», «Темп» («Дружба»). Все это продолжалось вплоть до середины 80-х годов. Перестали функционировать не только духовые коллективы, но и самодеятельные театральные труппы. С ностальгией приходится вспоминать, что именно в клубах готовили профессиональных артистов. А какая была оперетта при Клубе рыбников! Взять для примера хотя бы выпускника этого клуба Айгума Айгумова, который начинал с духового оркестра, а затем стал художественным руководителем, директором Кумыкского музыкально-драматического театра, председателем Союза театральных деятелей РД. Если говорить о возрождении вышеназванных самодеятельных коллективов как о массовом явлении, то не обойтись без помощи государственных структур, профсоюзов. Это факт! Видимо, у них сейчас до этого руки не доходят. И напрасно. Без духовности нет нравственности, о которой сегодня много говорят. Все наши планы в социально-экономической сфере, политическая стабильность не найдут практического воплощения, если мы не повернемся лицом к культуре. Это мое твердое убеждение!
Магомед Абакаров, художественный руководитель Государственного симфонического оркестра РД и эстрадного оркестра при Дагестанской Государственной филармонии, народный артист Дагестана:
– Думаю, что время таких романтиков самодеятельного творчества, как Игорь Асланов, Яков Клеймер, Иван Савченко и др., безвозвратно ушло вместе с тем политическим строем, который у нас был. Вторая половина XX века, особенно 50-60-е годы, проходила под знаком свободы творчества. Вышеназванные энтузиасты заложили в нас в те дни свободное музыкальное мышление и технику владения инструментом. И результат не заставил себя ждать… Многие мои коллеги добились больших успехов в музыке. Как ни прискорбно говорить, но сегодня мы пользуемся именно тем прежним кадровым багажом. В нашем симфоническом оркестре многие музыканты пенсионного или предпенсионного возраста, их уход из коллектива будет весьма болезненным. Кем, к примеру, мы сегодня можем заменить трубача, не побоюсь этого слова, мирового уровня Геннадия Ратникова? А пригласить специалистов – выпускников консерваторий Москвы, Ростова, Астрахани, Саратова и других городов – у нас нет возможностей из-за отсутствия квартир, достойных зарплат. Наши местные музыканты еле-еле набирают прожиточный минимум, работая в нескольких оркестрах – то в филармонии, то в оперном театре. До организации самодеятельных коллективов ли им? Это с одной стороны. А с другой – руководители организаций, спонсоры вкладывают деньги в более, на их взгляд, престижные сферы – спорт, танцевальные ансамбли, оркестры национальной музыки. А духовые оркестры с их дорогостоящими инструментами (к сведению, цена фирменного тромбона доходит до 250 тысяч рублей) мало кого интересуют. Таким образом, профессия становится непрестижной. Это беда не только Махачкалы, но и многих других регионов. Хотя справедливости ради надо сказать, что в Ростове, к примеру, стараются сохранить и приумножить музыкально-кадровый потенциал за счет организации специализированной музыкальной школы с эстрадным уклоном, в музыкальном училище есть эстрадное отделение и, наконец, при Центре Кима Назаретова имеется прекрасная джаз-банда. Кстати говоря, на днях я выезжаю в Ростов для приглашения их на гастроли в Дагестан.
