Спокойной эпохи в обозримой истории в дагестанских горах не было. В VIII- IX вв. здесь боролись хазары с арабами, арабы с горскими племенами. XIII-XIV вв. уходят на борьбу с татаро-монголами, а затем с Тимуром, которые насаждали в горах жестокие порядки. В XVII- XIX вв. Северный Кавказ и Дагестан становятся ареной ирано-турецких, русско-турецко-персидских войн. Не случайно дагестанские горы были покрыты сетью сигнальных башен, на которых постоянно дежурили.
В этих суровых географических и полных внешних угроз условиях, не будучи объединены в единое государство, дагестанские племена воспринимали общую территорию как отечество. За всю свою историю дагестанские народы не воевали за территориальные приобретения и власть друг над другом. При внешних угрозах и агрессии выступали совместно на защиту, проливали кровь друг за друга. В совместной борьбе сложилась общая историческая судьба, идеалы, традиции и общедагестанский патриотизм. Однако все это следствия. Должны были быть предпосылки, побуждающие к столь тесным действиям и единству. Патриарх дагестанской исторической науки, профессор Расул Магомедов говорил: «Наверное, есть в нас действительно что-то глубоко и органически присущее, трудновыразимое, но общее для всех нас при всех наших различиях, что отличает дагестанцев от собратьев по региону». Этому феномену дал определение выдающийся этнолог Л.Н. Гумилев: это комплиментарность – «непереборимая приязнь между народами». Видимо, это следствие общего происхождения.
Второй предпосылкой дагестанского единства была свойственная дагестанским племенам непокорность чужеземному гнету. Главнокомандующий Кавказской армией Муравьев отмечал: «Горцам, воюющим с нами за независимость, равно противно было всякое иго. Введение порядков, которых они ожидали от наших врагов (Персии и Турции — Т.М.), столько же было для них тягостно, как наше владычество. Шамиль, может быть, руководствуясь подобными же мыслями, имел к союзникам нового рода едва ли не большее еще отвращение, ибо мог ожидать, что мнимые благодетели – союзники, хотя были единоверные ему турки, потребуют от него покорности».
Феномен единства дагестанских народов вслед за древними путешественниками подтвердили царское правительство России, создав Дагестанскую область, советское правительство, объявив декларацию о советской автономии Дагестана. Российская Федерация также признала Дагестан самоуправляемым субъектом с республиканским статусом.
Таким образом, дагестанские народы до сих пор как во внешнем восприятии, так и по внутреннему менталитету представляют собой стабильное национальное единство. О глубине этого феномена свидетельствует и такой факт: за пределами Дагестана, даже если они живут в других странах несколькими поколениями, наши земляки признают себя дагестанцами и на надмогильных памятниках обозначают родину своих предков.
Расул Магомедов говорил (имея в виду межнациональную ситуацию начала 1990–х годов): «Вывод очевиден: наша общность – явление исконное и глубинное, в то время как подчеркиваемые ныне этнические различия между нами всегда носили второстепенный характер, а нынешняя их значимость – недавнего происхождения, она возникла как попутное следствие объективного процесса исторического развития». Автор имел в виду национально-культурное развитие народов, происшедшее в советские годы. В 70-е годы национально-культурное развитие народов Дагестана шло в русле реализации программы советской власти по национальному вопросу, которая была сформулирована следующим образом: равенство всех народов, их всемерное сближение, взаимопомощь в целях достижения фактического равенства.
К началу 1930-х годов для всех крупных народов Дагестана были созданы государственные национально-культурные автономии со следующей структурой: была создана дагестанская национальная школа, где обучение в начальных классах велось на родных языках, а в старших классах – на русском языке, с преподаванием родного языка и литературы как предмета; было создано дагестанское учебно-педагогическое издательство с секциями (редакциями) национальных языков; был открыт НИИ педагогики также с национальными секциями по подготовке учебников и учебно-методических материалов; на филологических факультетах педагогического вуза и педагогических училищ были созданы национальные отделения по подготовке учительских кадров; на дагестанском радио были созданы редакции по национальному вещанию; были учреждены республиканские национальные газеты и журналы как органы правительства; в Союзе писателей были образованы национальные секции. В НИИ истории, языка и литературы были созданы отделы по изучению языков и этнографии всех народов. В городах и ряде районных центров были открыты национальные театры всех крупных народов.
Всем малочисленным народам была предоставлена административная автономия, они были объединены в административные районы: андо-цезские – Ахвахский, Ботлихский, Цумадинский, Цунтинский; кайтагцы – Кайтагский, агулы – Агульский, рутулы и цахуры – Рутульский, малочисленные народы имели административные образования – сельские советы.
Следствием функционирования обоих видов автономий стало сохранение этнокультурной самобытности всеми народами Дагестана – как крупными, так и малочисленными. В то же время она приобрела новые черты, свойственные нации и гражданскому обществу, сохранив этническое самосознание.
Это возросшее национально-этническое самосознание каждого народа имел в виду Расул Магомедович, когда говорил об обострении межнациональных отношений в Дагестане в конце 1980-х – начале 1990-х годов, порожденном перестройкой и развалом СССР. Исконность и глубина нашей общности, о которой говорил историк, в полной мере отразились в решениях II Съезда народов Дагестана от 13-14 декабря 1992 года, который обсуждал национально-государственное будущее Дагестана. Съезд провозгласил три принципа, которые позже легли в основу Конституции РД: Дагестан – един и неделим; Дагестан – в составе России; у каждого народа есть свои проблемы, но решение их невозможно без учета интересов большинства дагестанского народа. Была проведена политическая реформа, созданы новые органы власти, что стало основой сохранения дагестанского единства.
В защите и умножении дагестанского единства значительную роль сыграли русские. Национальное бытие дагестанских народов, как сказано выше, было предопределено следующими предпосылками: положительной комплиментарностью и хозяйственной взаимозависимостью и взаимосвязью гор и Прикаспийской (Кумыкской) низменности. С этими реалиями народы Дагестана жили на своих этнических территориях. Но в данных реалиях у них не было потенциала для дальнейшей консолидации и развития. Востребован был дополнительный фактор, который привел бы к созданию материальных и организационных условий для реализации указанных предпосылок на новой основе. Таким фактором явился приход в Дагестан русских.
С этого времени русские стояли у истоков и были зачинателями самых важных дел для дагестанцев. В сельском хозяйстве – строительство оросительных каналов, мелиорация и орошение, применение техники; на транспорте – со строительством железной дороги Владикавказ – Баку с конца XIX века в Дагестане появились станции и разъезды; в промышленности – первые текстильные, маслобойные, рыбоконсервные, винокуренные предприятия были созданы русскими предпринимателями; в медицине, начиная с 20-х годов XX века, создание лечебно-профилактических учреждений и ликвидация таких распространенных тяжелых заболеваний, как малярия, туберкулез, брюшной тиф, кожные заболевания. Во всех этих предприятиях, учреждениях вначале работали русские. Постепенно вокруг них формировались многонациональные коллективы, положившие начало объединительным процессам, которые с самого начала приобрели интернациональный характер.
С предоставлением Дагестану в 1920 году автономии под комплиментарностью и хозяйственной взаимозависимостью гор и равнины были подведены основания, которые придали объединительным процессам мощный потенциал. Больше всего этому способствовали единая государственность, единое правовое пространство и расширение почти вдвое территории.
В 1920-1930-х годах с началом культурной революции и массового строительства городов, промышленных предприятий, открытием школ, техникумов и вузов в республику из русских областей направлялись многочисленные кадры интеллигенции и рабочих. В 1939 году русских в Дагестане было 195 тыс. чел., 19,1% от всего населения, а в 1959 г. – 214 тыс. чел., 20,1% от всего населения.
В городах возникли крупные многонациональные коллективы за счет притока населения из дагестанских сел. Ядром коллективов оказывались, естественно, более квалифицированные русские кадры.
В процессе решения проблем трудоизбыточности гор через переселение на равнине и в городах сложилось смешанное национальное проживание, в условиях которого неизбежно повысилась роль русского языка и продолжается интенсивная консолидация народов через сближение традиций и рост межнациональных браков. Переселенцы во втором, третьем поколениях признают себя жителями равнины, хотя помнят о горских корнях.
Таким образом, предпосылки межэтнического содружества в Дагестане на современном этапе обрели новое содержание: комплиментарность переросла в дружбу и наднациональную общность, хозяйственная взаимозависимость реализовалась через переселение в совместное и смешанное проживание и предоставление горцам 1,1 миллиона гектаров зимних пастбищ на равнине. Ключевую роль в этих глобальных по местным масштабам трансформациях сыграло русское население Дагестана.
Как отмечает Р.Г. Абдулатипов, русский язык и культура расширили духовное пространство жизнедеятельности дагестанцев. Впервые русские открыли в Дагестане светские школы, и учителя сыграли огромную роль в судьбах почти каждого дагестанца старшего поколения. Образ русской учительницы увековечен в столице Дагестана величественным мемориалом, созданным по инициативе мэра столицы С.Д. Амирова.
СОЦИАЛЬНЫЙ АСПЕКТ
Общество, как известно, дифференцированно не только по этнонациональному признаку, но и по социальному положению, религиозной принадлежности, политическим и мировоззренческим предпочтениям. Как видно из практической жизни народов, любой признак в определенных условиях может стать приоритетным и послужить катализатором как единства, так и роста противоречий в обществе. Но очевидно, что доминирующим является социальный фактор. Чтобы подчеркнуть его значение как основного, приведу высказывания трех известных дагестанских ученых.
Историк Расул Магомедов (относительно ситуации начала 1980-х годов): «Совершенно очевидно, что зло не в естественном развитии наших народов, а в болезненном состоянии нашего общества: верните обществу духовное здоровье и экономическую стабильность, этнические проблемы тут же потеряют остроту».
Философ Абдусалам Гусейнов: «Пока не будет предложена надклассовая, надэтническая, надрелигиозная идея, опирающаяся на справедливость и принятая всеми в качестве справедливой, состояние раздоров не прекратится. Самая серьезная проблема России то, что страна не пришла к какому-то социальному состоянию, которое граждане могли бы считать и признать справедливым.
Сегодня люди страшно расслоены в материальном плане – и ни у тех, кто богат, ни у тех, кто беден, нет ощущения, что это богатство дано справедливо, а эта бедность заслуженна. То есть единого канона справедливости в обществе нет – а значит, нет и чувства социальной общности. А без этого чувства нет устойчивой политической структуры общества».
Философ и политик Рамазан Абдулатипов: «Нашей стране, а значит, и народам Дагестана, нужен путь устойчивого и демократического развития, путь строительства общества социальной справедливости и духовного прогресса на основе величайших традиций наших народов, нашего гражданского единства».
Дагестан сегодня оказался перед фактом происшедшего глубокого социального раскола, который трансформировался в религиозный раскол, следствием чего стали экстремизм и терроризм. Общество терзает насилие террористов и криминала. Естественно, правоохранительная система ведет борьбу против них. Социальным благополучием ударить по экстремизму и терроризму пока не удается. В такой ситуации, известно, насилие порождает насилие.
Таким образом, дагестанскому единству национальный фактор угрозы не представляет, но социальные угрозы предстоит преодолеть.
