«Когда все вместе, тогда и Надир-Шах глуп»

Как известно, правильно поставленные вопросы: «Куда идешь, Дагестан?», «В чьих руках ключи согласия?», «Магия понятий и социальная реальность», «Социокультурный раскол в начале и в конце XX века: «болезнь» модернизации или поиск путей?», «Что есть дагестанское общество сегодня?», «Становление Дагестана завтрашнего: самоузнавание, опасности и шансы», «Русский Кавказ»: есть предварительное условие», «Интеллигенция и власть», «Непредставленные» мифы о Дагестане», «Мы – дагестанский народ» и т.д., уже содержат хотя бы частичный на них ответ. Об этих и других проблемах и новом празднике – о Дне единства народов Дагестана – мы размышляем с современным дагестанским политологом, основателем политической науки в республике, доктором политических наук, профессором Абдуллой МАГОМЕДОВЫМ.
– Мой первый вопрос: Президент Дагестана Магомедсалам Магомедов своим указом определил и объявил 15 сентября Днем единства народов Дагестана. В республике рождается новый общедагестанский национальный праздник. Кто-то заговорил о том, что у нас в стране 4 ноября уже объявлен таким днем, кто-то отметил завершение процесса самоидентификации наших народов и важности уживаться всем вместе на этой древней земле. Почему именно 15 сентября объявлен таким днем и какие тенденции в общественной жизни может определять в будущем эта дата?
– Будем и 15 сентября, и 4 ноября праздновать. Как говорится, кашу маслом не испортишь. 4 ноября – это национальный праздник единства России. У нас и партия есть «Единая Россия». Тот ельцинский указ, на наш взгляд, носил какой-то непоследовательный и главное – незаконченный характер. Для празднования 4 ноября не была сформулирована ни соответствующая историческая база, ни необходимая система символов и ритуалов, что позволило политическим организациям националистической направленности в определенной степени «присвоить» себе данный праздник. Эти символы, тиражируемые в СМИ и сети Интернет, становятся инструментами манипулирования политическим поведением части молодежи и стимулом для формирования радикальных националистических настроений и движений.
15 сентября 1741 года – совершенно точная и всем известная историческая дата, признанная Россией и миром, обоснованная и прозрачная. Надир-шах был разбит горцами наголову. Российский резидент в Иране, сопровождавший шаха в этом походе, называет этот поход «бездельной потерей войска», так как «нигде не слыханы потери стольких людей, богатства и оружия». У этой даты существует мощная историческая мифология. У всех дагестанских этносов сложилось древнее народное сказание о небывалом их единении и легендарных горцах того времени.
«Мы сегодня должны врага истребить,
Отчий край должны освободить…
Если даже солнце с запада взойдет,
Не сложим оружие, пока враг жив!…»
«Подымемся все, как один,
Как горные смелые львы…
Горцы Дагестана, как братья,
Сплотятся в единую семью…
Аварцы, кюринцы отрядами шли,
Акушинцы, кумыки, кайтагцы и даргинцы,
Шли, как будто родники, текущие в реку…»
На битву с Надир-шахом (30-40-х гг. XVIII в.) шли аварцы и лакцы, даргинцы и кайтагцы, кумыки и лезгины, табасаранцы и таты, агулы и рутульцы, андийцы и тиндинцы, дидойцы и каратинцы, годоберинцы и чамалинцы, ботлихцы и ахвахцы, кубачинцы и багвалинцы, цахуры и арчинцы, представители других этносов и этнических групп, а возвращались домой дагестанцами, живущими только в разных домах и разных аулах. И они так защищали свой Дагестан в самой продолжительной и затяжной войне, что великий завоеватель вынужден был в горах, в местности Хициб, около Согратля (ныне Гунибский район), где ныне признанный общественный деятель и меценат Гамзат Гамзатов построил уникальный историко-архитектурный ансамбль «Ватан», скинуть корону и, пересаживаясь со своей лошади на другую, провозгласить: «Да будет проклят тот из моих потомков, кто вздумает еще когда-нибудь прийти в эти страшные места». Направляясь в Дагестан, Надир-шах хотел идти и против России через Астрахань. Поэтому весть о разгроме горцами «Искендера Востока» и «мирозавоевателя» произвела в Петербурге фурор. В результате спокойно вздохнул русский народ, радовался азербайджанский народ, торжествовали грузины и армяне, ликовали кабардинцы, балкарцы, карачаевцы, адыгейцы, черкесы, чеченцы, ингуши, осетины… Турецкий султан слал дагестанцам поздравления и подарки, в ответ получал пленных воинов Надир-шаха. Их, закованных в цепи, водили по городам на потеху публике и для большей убедительности, что персидский «лев» им больше не страшен.
Историческая память сохранила бесчисленное множество примеров не только в военном, но и трудовом, созидательном фронте единства народов Дагестана, которое с древнейших времен заложено в самой их природе и присутствует в ней и в наши дни как генетический код выживания и исторической гордости. Совсем недавно, в августе-сентябре 1999 года, каждый дагестанец, все население республики испытывало именно такое чувство. Обретенное в борьбе и труде единство этносов и субэтносов укреплялось при любых противоречиях как единая цепь дагестанских гор, и в итоге получается, как в лезгинской пословице: «Когда все вместе, тогда и Надир-шах глуп».
День единства народов Дагестана будет способствовать консолидации и стабильности дагестанского общества как единого, неделимого, целостного, исторически сложившегося нового организма.
– В принципе, конечно, все это правильно и верно. Тем не менее хотелось бы спуститься с абстрактных высот содержания этого нового праздника к реальности более конкретной, чем даже наше общество вообще. В первую очередь, человек живет не в обществе, а в социальных общностях, где, как говорят, человек человеку – власть. Они охватывают его повседневную и иную жизнедеятельность в ее многообразных проявлениях: семью, трудовой и учебный коллектив, группу родственников и компанию друзей, многочисленные объединения по интересам, сообщества сельского и городского, этнического, религиозного характера и т.д. В совокупности бытование в данных общностях позволяет складываться представлениям индивидов о единстве, толерантности в обществе. Люди за социальными общностями, в которые они включены, видят более широкие республиканские, городские, районные образования: государственные, политические, экономические и многие иные структуры, их органы, организации, лица руководителей, которые тоже выступают в качестве социальных общностей. Одним словом, речь идет о социально-психологической общности в этих ячейках как инструменте сплоченности, интеграции, солидарности и взаимопонимании людей.
Фактически с начала 90-х годов у нас произошел подлинный крах мифологии о единстве и дружбе. Даже слово «дружба» уже редко кто произносит. Это привело к массовому кризису самоидентификации, который преодолевается в узконационалистических рамках. Носителями всего этого стали различные слои дагестанского общества, объединения, разные национальные и общественные движения. До сих пор еще не ушла в прошлое советская идентичность, не сумели уйти и от этнического баланса во власти, искусственно раскручивается национальный фактор людьми, заинтересованными в этом. Внутри самих народов идет не менее серьезная борьба за властные позиции, консолидация кажется в нынешних условиях просто недостижимой. В обществе существует какой-то негласный консенсус: больше демократии для Дагестана означает больше возможностей для националистической и конфессиональной истории, больше «горячих точек» и терроризма. И вот вопрос: почему так происходит и что надо делать для обеспечения стабильности и более гармоничных отношений, оптимального синтеза индивидуалистического и солидаристского в нашей жизни?
– Действительно, Вы интересно охарактеризовали основные признаки общественных связей и взаимоотношений в разных ячейках нашего общества и подчеркнули необходимость укрепления в них внутри- и межобщностной взаимосвязи и утверждения разумных компромиссов в вопросах согласия и единства.
Но, во-первых, все эти отношения характеризуются как взаимностью, взаимодействием, так и конфликтом. Вы не найдете ни одной ячейки общества, начиная с семьи, без каких-либо конфликтов, в том числе и ваша редакция, и вуз, где я работаю. Это нормальное явление – там, где движение, там разные люди и разные мнения, ибо никто не рождается с одинаковыми взглядами на жизнь. Мы жили и будем жить в республике регулируемых конфликтов.
Во-вторых, нельзя забывать, что народ – очень дифференцированная категория, внутри которой нередко нет единства вовсе. Народ, который как один человек поднялся единым фронтом в XVIII веке на борьбу с Надир-шахом или же против международного бандформирования на рубеже XX-XXI веков, позабыв все внутренние обиды, конфликты, разборки (нередко с автоматом Калашникова), распри, невзгоды, недовольства, недоверие, и народ мирной, обыденной, повседневной жизни – разное состояние и разные категории. В условиях войны или крупной катастрофы, как, например, в Японии в наши дни, не только наш, но и другой народ, как «солнце земли» и живой организм, становится, образно говоря, пружинистым и умеет оказывать мощное сопротивление при сжатии и распрямляться. А в распрямленной жизни восстанавливаются обычные земные дела и жизненные ценности, меняется поведение людей.
В-третьих, насчет раскручивания в Дагестане национального фактора и как уйти от этнического баланса во власти. Надо, в первую очередь, быстрее и смелее отказываться от старых клише. В советское время степень зрелости наших народов определялась КПСС и ее Центральным комитетом, Политбюро, а в Дагестане – обкомом партии. Я это видел изнутри. Исходя из политики ЦК партии, Дагестанская областная партийная организация устанавливала субъективную иерархию народов Дагестана по их количеству. По-другому никто и мыслить не мог при единой для всех национальной идеологии. Выглядело это всем известное, негласное лидерство народов так: аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, лакцы, табасаранцы и т.д. В новое время Федеральными законами «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» (принят в 1999 г., изменения внесены в 2004, 2007, 2008, 2009 гг.) и «О временных мерах по обеспечению представительства коренных малочисленных народов РФ в представительных (законодательных) органах государственной власти субъектов РФ» утвержден перечень 14 титульных этносов и народов Дагестана (аварцы, агулы, азербайджанцы, даргинцы, кумыки, лакцы, лезгины, ногайцы, русские, рутулы, табасаранцы, таты, цахуры, чеченцы-акинцы). Если к ним добавить количество украинцев и армян, то получается 99,9 % населения республики. Остальные (установить численность национальностей, населяющих Дагестан – а их насчитывается до 132 – никому не дано) представлены от нескольких сотен до нескольких человек.
Само по себе замечательно, что в нашей республике существует множество этнических идентичностей. Здесь мы действительно уникальны. Но вот что интересно: несмотря на коренную ломку экономических, социальных, политических, культурных, мировоззренческих устоев со времен образования дагестанских этносов (XVI-XVII вв.), несмотря и на изменения пространственных территориальных регионов проживания, склада ума, способов видения и восприятия мира, определения ценностных ориентаций наших народов, по существу поднявшихся вместе с Россией и ее народами на мировой уровень, представления о национальном вопросе остались в основном прежними. Все изменилось, а кадровый баланс во власти прежний. Такая политика негласного деления лидерства народов усиливала социальное неравенство в обществе и серьезно мешает сегодня модернизации республики.
Нам нужно обеспечить не единство дагестанских народов, оно давным-давно сложилось и вошло в живую ткань истории дагестанского общества (это уже фундамент дагестанского дома, дагестанского мира, который не даст ему разрушиться при любых социальных катаклизмах). Нам надо воспитывать и, если хотите, обучать и консолидировать нашу политическую элиту, поднять ее стратегическую ответственность в это противоречивое и трудное время. Эта проблема первого порядка нашего единства. Надо поддержать подлинную элиту, для которой связи с народом бесценны. Они определяют смысл ее существования и деятельности. Объединению элиты мешают именно этнические и клановые факторы. Десятилетиями воюют они друг с другом за собственность и посты как на республиканском уровне, так и внутри самих народов, взбаламучивая жизнь простых людей.
– Как же на практике обеспечить консолидацию и согласие в обществе и во всех социальных общностях?
– Только общепризнанные ценности и идеи, но не единая идеология, могут привести всех жителей Дагестана в лоно законопослушного гражданского общества. Содержание объединительных ценностей (свобода личности, равенство перед законом, свобода слова, информации, веры, социальная справедливость и т.д.), механизмы и практика их осуществления, цели и задачи политической, интеллектуальной элиты, всех граждан республики довольно масштабно изложены в посланиях и многочисленных докладах, выступлениях Президента Республики Дагестан М.М. Магомедова.
– Есть ли в Вашей творческой копилке какие-то проекты, идеи консолидации нашего общества?
– Были и есть. И их немало.
– Какие именно?
– Если Вы заглянете в стенограмму (она опубликована в «Дагправде» от 3 ноября 1995 г.) пятой сессии Народного Собрания, которая принимала впервые закон о самоуправлении, то найдете там в моем выступлении такие идеи. Например: «… сегодня, на данном этапе, глав муниципальных образований надо не всенародно избирать, а единым представительным органом… Ну как же вы сейчас хотите, чтобы тухумы и кланы спорили? На данном этапе нет у нас такой политической культуры; надо признать эту реальность. Демократия – такая штука, ее можно сравнить с горизонтом на Тарки-Тау; когда уходим с этой главной площади и смотрим на него, вроде горизонт лежит на Тарки-Тау, а поднимешься туда, горизонт удаляется на десятки и сотни километров… Нельзя к демократии перейти так быстро, надо медленно, спокойно, уверенно идти, а не перепрыгивать…». Эти же идеи изложены в многочисленных статьях того времени. У большинства депутатов не нашлось адекватного понимания этой политической мысли. У них преобладало житейское, поверхностное, неполное понимание проблем. Такое непонимание со стороны политической элиты привело не к консолидации, а к расколу дагестанского общества в целом. Подданнистическая политическая культура сделала свое дело. В подавляющем большинстве администраций при обращении по каким-то вопросам их оппонентов в период выборов реагировали так: «Иди к тому, за кого ты голосовал». Тысячи и тысячи дагестанцев потеряли своих друзей, даже родственников, из-за таких выборов. Сегодня мы даже иногда сами себя уничтожаем.
Или другой пример. В книге «Становление Дагестана завтрашнего: самоузнавание, опасности и шансы» (кстати, запрошенной через ДГУ библиотекой Конгресса США) подробно изложен проект под названием «Многопартийность и многопартийный кабинет – наш главный шанс». Власть тогда абсолютно не занималась партийным строительством. Это было в 1997 году, и только в 2011 году, через 14 лет, мы перешли к выборам по партийным спискам, хотя и здесь возникают вопросы и опять по нашей же вине.
Могу попробовать на научном или правительственном, российском или дагестанском уровне обосновать, что книга «Мы – дагестанский народ» (2010), а также статьи в журнале «Медиа Профиль» «Образование и религия: социальный и гуманитарный контексты» и «Манифест политолога» в «Дагправде» (8.10.2010) – это своего рода проекты консолидации дагестанского общества.