22 августа исполнилось бы 105 лет Абдурахману Даниялову (1908-1981 гг.), человеку, который не только почти тридцать лет руководил республикой, в течение девятнадцати лет был первым секретарем Дагестанского обкома КПСС, первым лицом республики, но и был удивительной личностью. Трудовая биография и жизненные перипетии не каждого руководителя из советской номенклатуры способны вызвать такой интерес. Несмотря на свою природную, горскую скромность и порядочность, он был ярким, харизматичным человеком, он никогда не уходил от проблем и всегда решал их. Наверно, не один из руководителей не защищал так свою республику, как он. И делал это потому, что он был не просто руководителем, он был адвокатом Дагестана. Воспоминания о его жизни завораживают, как хороший роман, в котором, к сожалению, не может быть хеппи-энда. Вместе с историком, кандидатом исторических наук Абдулатипом Гаджиевым, соратником Абдурахмана Даниялова, мы постарались перелистать некоторые страницы его жизни.
– Абдурахман Даниялов родился в селении Ругуджа Гунибского района. Его отец был удивительно трудолюбивым и работоспособным человеком. Он был из очень бедной крестьянской семьи, работал с утра до вечера, не зная отдыха. Его колоссальная трудоспособность и упорство генетически передались детям. Оставшись практически круглыми сиротами, они увидели все горести, несчастья, бедность и голод. Чуть не погибли от голода в родном ауле. Абдурахман Даниялов со своими младшим братом и сестрой жил в детдоме, сначала в Чохском, потом в Гунибском. Им постоянно приходилось выживать, и этот инстинкт выживания, мне кажется, сильно повлиял на характер и личность Абдурахмана Даниялова. И это было на заре советской власти. Впоследствии Абдурахман Даниялович говорил: «Меня никогда не покидало чувство обязанности советской власти, которая меня одела, обула и не дала умереть, благодаря которой я выжил. Он считал, что лучшим подарком с его стороны будет самоотверженность, честное и добросовестное служение народу, родине, Коммунистической партии. С ним в интернате учился Шахрудин Шамхалов, который тоже стал большой личностью в дагестанской политике того времени.
В десятилетнем возрасте в 1916 году умер отец, оставив двум сыновьям и дочери долги и недостроенную саклю. Он не мог унести с собой мечту о счастливой жизни. Мечта отца стала мечтой его детей. Она ходила вместе с ними на заработки куска хлеба в сакли богатых, она помогла им сносить голод, согревала их в зимнюю стужу.
Абдурахман в семье был старшим, были еще младшие брат Гаджиали и сестра Альмисей. Это был 1920 год – время больших и сложных перемен по всей стране и в нашей республике.
Гражданская война, голод, холод, разруха и лишение 1918-1920 годов принесли много страданий и дагестанскому народу.
Через четыре года после смерти отца братья матери выдали замуж ее, и маленькие сироты остались на попечении дедушки Амирхамзы, который был вынужден переселиться в недостроенный дом внуков и заниматься их воспитанием.
Дедушка Амирхамза отличался крутым характером и навсегда поссорился с братом их матери за то, что он выдал ее замуж за человека из другого тухума, у которого были взрослые дети.
К этому несчастью прибавилось другое горе: в
1919 году умер дедушка Амирхамза, и трое сирот остались одни со своими проблемами. В своих воспоминаниях Абдурахман Даниялов пишет: «Все, что было у нас из живности, либо продали, либо зарезали, и в наступившем 1920 году мы все трое жили на одном толокне, и то не в достатке. Мы стали голодать и превратились в дистрофиков, голодная смерть стала неминуемой перспективой».
Из книги Абдулатипа
Гаджиева «Абдурахман Даниялов – выдающийся государственный деятель».
У Абдурахмана Даниялова с детства было чувство лидера, которое оставалось в нем на протяжении всей жизни. Он был лидером еще в детдоме, лидером стал и в интернате, потом в техникуме. Когда он был студентом Буйнакского педагогического техникума, его заметили в Буйнакском райкоме комсомола и рекомендовали избрать в состав райкома. После окончания техникума его взяли на работу инструктором райкома комсомола, а затем направили в его родной район, избрав первым секретарем Гунибского окружкома комсомола. Так, без связей и чьих-либо протекций началась его блестящая политическая карьера.
Он стремился вперед, постоянно доказывая жизни, что он достоин иметь то, чего она ему не дала. Поэтому, мне кажется, избалованные дети и дети, которые с детства ни в чем не нуждаются, никогда не добиваются успеха: у них все есть. Нельзя давать детям всего, чего они хотят. Должны быть ограничения. Я могу сказать это, основываясь и на своем примере. Я тоже голодал и всю учебу в Гунибском педучилище был голодным. Мы на одном толокне жили.
– Абдулатип Юсупович, сегодня, и уже давно, республика столкнулась с проблемой отсутствия политических кадров. Откуда брались политики раньше? В чем секрет такой блестящей карьеры Абдурахмана Даниялова? Как, откуда на политической арене республики появился такой яркий человек, сильный политик?
– Если сопоставлять и анализировать, была эпоха Даниялова. Я тоже человек этой эпохи. Я работал семь лет под его руководством, три года был первым секретарем обкома комсомола, когда Даниялов был первым секретарем обкома партии. Это была обычная данияловская школа подготовки кадров. У него были свои принципы и подходы при подборе и расстановке кадров. В Гунибском педучилище я был первым студентом, хотя я пошел учиться в 5-й класс, не умея считать до двадцати. Когда я видел, что кто-то умнее меня, учится лучше меня, я думал: «Чем я хуже него?». Я не завидовал им, это было просто желание стремиться к большему, равняться на лучших. Когда вернулся из армии, я привез оттуда 23 благодарности от своих военачальников. После армии я поступил в Дагестанский государственный университет, ректором которого тогда был ныне покойный Абуталиб Абилович Абилов. Такого ректора в Дагестане вообще не было и нет, пусть не обижается никто. Университет многим обязан именно ему, это его огромная заслуга. Я уже был кандидатом в члены партии, и меня избрали старостой курса, секретарем комсомольской организации факультета, потом секретарем комитета комсомола университета. В декабре 1961 года, когда до окончания университета оставалось полгода, меня избрали первым секретарем Махачкалинского горкома комсомола, членом Бюро горкома партии. У меня за пять лет учебы не было ни одной «четверки», и Абуталиб Абилович дал мне возможность свободного посещения. Вот так постепенно тогда все происходило. Если бы я не работал секретарем комитета комсомола университета, меня избрали бы в горком комсомола? Нет. А если бы я не работал первым секретарем горкома комсомола, меня в обком комсомола избрали бы? Нет, не избрали бы. Такая школа была – снизу вверх. По ступенькам надо было подниматься. Чтобы студент, окончивший вчера университет, оказался в администрации президента, как сегодня иногда бывает, такого тогда не было. Пионерская организация, комсомольская, партийная, профсоюзная – людей готовили, с улицы там никого не было. Сейчас говорят, что нет резерва кадров. Да потому что никто их не готовил в течение последних двадцати лет.
Подбор кадров при Даниялове был совершенно не случайным. Чтобы позвонить ему и попросить взять кого-то на работу – это было невозможно, потому что он сам занимал свои должности не благодаря чьим-то звонкам. В 1936 году, после окончания Московского института инженеров водного хозяйства, его сразу взяли помощником главного инженера Управления мелиорации Наркомзема. И уже в 1936 году Нажмутдин Самурский его затребовал обратно. Во время учебы в Москве Даниялов был председателем Союза землячества студентов-дагестанцев, обучающихся в Москве. Всего их было около ста. Его избирали председателем профсоюзной организации всего института. После окончания университета он с отличием защитил диплом, и его оставили в аспирантуре. А Самурский его затребовал, дав телеграмму срочно выехать в Дагестан вместе с женой. Жена Хадижа окончила ветеринарный институт. Председатель Совнаркома ДАССР Керим Мамедбеков обратил внимание на Даниялова, увидев в нем грамотного специалиста и энергичного человека, и когда был арестован наркомзем Дибир Саидов, он его сразу рекомендовал на должность министра. С должности начальника отдела этого министерства! Нажмутдин Самурский поддержал эту кандидатуру, и Даниялов стал наркомом земледелия. Затем он становится Председателем Совета народных комиссаров ДАССР (1940-1948 гг.), а в
1948 году уже первым секретарем Дагестанского обкома партии.
Он терпеть не мог многословия, чванства, разгильдяйства. Данияловский стиль работы. Этому же он учил и своих последователей: Шахрудина Шамхалова, Розу Эльдарову, Магомед-Салама Умаханова.
– Вы считаете, что они были учениками Даниялова?
– Да, они были его воспитанниками, я бы даже так сказал. Он их выбрал и дал им дорогу в политическую жизнь. В
1945 году Умаханов мобилизовался с фронта и был Председателем Совнаркома ДАССР. Даниялов готовил Умаханова, он сам об этом говорит в своих воспоминаниях. Есть воспоминания Абдурахмана Данияловича до 1940 года, которые он написал, но, к сожалению, больше он не успел написать.
Когда Даниялов ушел с поста Председателя Президиума Верховного Совета ДАССР, он находился в опале. Никто не брал его на работу, его не избрали даже депутатом Горсовета. Он был безработным и изолирован от общественной жизни республики. Тогда директор Института востоковедения Академии наук СССР Гафаров пригласил его в Москву.
– А почему так получилось?
– Из-за разногласий с руководством республики.
– Возвращаясь к началу карьеры Абдурахмана Даниялова, вы рассказываете, как он был востребован, его уважали как человека и профессионала, как стремительна была его карьера руководителя. Но когда читаешь статьи, воспоминания о тех годах, там целый клубок интриг, козней, противостояний, и у меня складывается ощущение, что и в советские годы борьба за власть была не менее острой, чем сейчас.
– Вся жизнь – она сама по себе борьба. И вокруг Даниялова тоже она шла. В основном она была извне. Было пять заговоров, чтобы сместить его с должности. Я так считаю. Начал Багиров (Мир-Джафар Багиров – первый секретарь Компартии Азербайджана, который был другом Берии и Сталина, из-за чего его прозвали «наместником Кавказа». Как свидетельствуют многие источники, он мечтал присоединить Дагестан к Азербайджану, добивался того, чтобы дагестанские народы (аварцы, даргинцы и лакцы) депортировали в Среднюю Азию вслед за другими северокавказскими народами, чтобы остальных – тюркоязычных кумыков и народы, населявшие Южный Дагестан, культурно близкие к Азербайджану, сделать азербайджанцами. – Прим. ред.). В 1942 году, когда Берия с Багировым приехали в Дагестан, Даниялов поставил перед ним вопрос о первом секретаре обкома партии. Тогда им был Николай Иосифович Линкун, который, как говорится, дальше Буйнакска никуда не ездил, все время сидел в кабинете. Даниялов попросил Берию отозвать Линкуна и дать Дагестану нового первого секретаря. На что Берия сказал: «Где же мы вам его возьмем? Война же идет». «Дайте человека на голову выше», – просил Даниялов. Тогда Багиров предложил Азиза Алиева, секретаря ЦК Компартии Азербайджана. По инициативе Багирова вместе с Алиевым в Дагестан под видом оказания помощи было направлено 16 человек (на все ключевые посты в Дагестане были назначены азербайджанские кадры, которых в народе прозвали «26 бакинских комиссаров». – Прим. ред.) – «бакинский десант». Кроме Азиза Мамедовича Алиева, все остальные работали на Багирова и на то, чтобы скомпрометировать Даниялова. Писали записки в ЦК КПСС. Надо отдать должное Азизу Алиеву, что он не поддерживал Багирова в стремлении присоединить Дагестан к Азербайджану. Как пример приведу один из случаев, о котором рассказывает в своих воспоминаниях и сам Абдурахман Даниялович.
Будучи в Москве на сессии Верховного Совета СССР, Багиров приглашает на ужин к себе на квартиру Алиева, Тахтарова, Даниялова. Через некоторое время приезжает Багиров в хорошем настроении, говорит о том, что приехал с дачи Сталина, где просил вождя подписать записку о присоединении Дагестана к Азербайджану. Вот такая шла борьба. Потом в конце концов и Великая Отечественная война закончилась. В 1949 году Багиров выманил Алиева из Москвы, пообещал ему золотые горы. Просто поиздевался над ним, над первым секретарем Дагестанского обкома партии, доктором медицинских наук! Алиев не поддался на правокации Багирова, он поддержал Дагестан и Даниялова. Азиз Алиев оставил в Дагестане о себе исключительно светлую память.
– Есть мнение, что незаслуженно мало мы уделили место Даниялову в истории Дагестана, недооцениваем масштаба его личности и его роли в истории Дагестана, что памятник и не самая большая улица Махачкалы, названная его именем, – слишком мало в сравнении с тем, чего заслуживает память об этом человеке. Но есть люди, которые считают, что никаким особенным руководителем республики Даниялов не был и ничего особенно для нее не сделал. Но если говорить о его роли в истории Дагестана, многие считают, что именно благодаря Даниялову дагестанцев не депортировали, и то, что мы сегодня не в составе Азербайджана, – тоже его заслуга. Вы как историк что считаете его главной заслугой?
– В последнем номере журнала «Дагестан» вышло интервью доктора Магомеда Абдулхабирова с сыном Абдурахмана Даниялова Юсупом, который живет в Москве. Там тоже об этом написано. В 1944 году, когда чеченцев уже выслали, Даниялов узнал, что у первого секретаря обкома Азиза Алиева есть готовый документ о выселении дагестанцев. Даниялов пошел к Алиеву и спросил, правда ли, что есть такой документ. Алиев дает ему прочесть его у себя в кабинете, а сам уходит на обед. Когда Даниялов читал этот документ в кабинете Алиева, вошел полковник, который этот документ подготовил. Они поговорили, и Даниялов понял, что спасти республику может только Москва. С разрешения Алиева он поехал в Москву. Тогда еще шла война, и ему пришлось лететь на самолете, доставлявшем специалистов на военные заводы. Самолет совершал посадки в Астрахани, Воронеже… Он рисковал жизнью. Как рассказывал сам Абдурахман Даниялович, оба раза при посадке в самолет заглядывали по два человека в штатском и, увидев, что он на месте, уходили. Видимо, им поручили за ним следить. Когда он прилетел в Москву, к нему подошли двое и сказали: «Товарищ Даниялов, машина подана. Куда вам?». Он сказал, что в Миннац (Министерство по национальным отношениям. – Прим. ред.). Тогда его курировал Анастас Микоян. Даниялов зашел к Микояну и сказал: «Вы что, решили пересмотреть биографию Сталина?». Микоян звонит Берии и говорит, что тут один дагестанец возмущается, что исправляют биографию Сталина. Берия сказал: «Пришлите его сюда ко мне». Те же самые слова Даниялов сказал и Берии. Они с Берией были знакомы. Берия спросил: «А в чем, вы считаете, мы пересматриваем биографию Сталина?». – Товарищ Сталин объявил автономию Дагестана. Это было ошибкой что ли? – сказал Даниялов. Есть еще совершенно другой документ. В Москве состоялось заседание
политбюро, во время проведения которого Даниялов находился в гостинице «Москва». Он сидел в кресле своего номера трое суток, не ложился, в день два раза брился, готовил сорокаминутный доклад для политбюро ЦК КПСС. На третьи сутки, в 3 часа ночи, ему позвонили и сказали: «Приезжай». На заседании Сталин спросил: «Кто за выселение дагестанцев?». Было семь членов Политбюро, четверо из которых проголосовали «за», трое «против». У Сталина было два голоса, и тогда он ударил по столу кулаком левой руки, хотя левая рука у него была не совсем здоровая: «В течение трех суток пусть дагестанцы занимают приграничные чеченские аулы. Если не займут, мы по-другому накажем их». Даниялов возвращается, едет туда, в Аксай и другие села, уговаривает местных жителей пойти в чеченские села и сделать вид, что они там живут и работают, чтобы днем были там, а вечером возвращались в свои дома. Это продолжалось от трех до пяти месяцев. Люди очень уставали, это было тяжело, но все-таки они согласились. «Весь дагестанский народ обязан кумыкам», – это слова Абдурахмана Даниялова.
Кроме того, когда Берия был здесь, Даниялов просил у него разрешения легализовать дезертиров, которых было много: в Кайтагском, Дахадаевском, Сергокалинском, Цумадинском, Цунтинском, Ботлихском и др. районах. После одного из заседаний Бюро обкома партии, на котором Сорокин сказал нелестные слова о дагестанцах, сравнивал их с чеченцами, Даниялов сам поехал в Цумадинский район. Об этом случае мне рассказал Магомед Меджидов. Даниялов пришел к нему поздно вечером и сказал, что едет в Цумаду. – Абдурахман Даниялович, охрану возьми. – Не надо мне никакой охраны. Сам поеду. Он поехал до Ботлиха, из Ботлиха в Агвали. В Агвали он находит старика-мельника и говорит, чтобы тот передал Гусейну, главарю группировки дезертиров (их было около ста человек), что хочет встретиться с ними. Даниялов получил от них записку: «Абдурахман, ты сбежал из Махачкалы? Испугался, что скоро Гитлер будет в Махачкале? Ты лучше к нам переходи. Мы походатайствуем перед германским командованием, чтобы тебе жизнь сохранили». Он идет на личную встречу с ним и уговаривает распустить отряд, пока они никому ничего плохого не сделали, а самому прийти с повинной. Через несколько дней пришел молодой парень со списком этого отряда, и группа сдалась. Таких историй очень много. В 1942 году на полгода был приостановлен набор дагестанцев в армию, им не доверяли. Даниялов боролся за то, чтобы разрешили создавать добровольческие отряды и брали в армию хотя бы их. Сталин отдает приказ изъять с передней линии фронта 23 тысячи азербайджанцев, 2775 армян и 740 дагестанцев и восполнить этот недокомплект русскими, украинцами и белорусами. Об этом писал военный историк Волкогонов. Даниялов собрал совещание. За две недели 17 тысяч добровольцев подали заявления, и был создан целый эскадрон под руководством Кара Караева. Этот эскадрон дошел до Берлина. Еще Абдурахман Даниялович просил руководство СССР дать хотя бы одному дагестанцу звание Героя Советского Союза для стимула и патриотического воспитания. Мы считаем, что первый Герой Советского Союза у нас Магомет Гаджиев, а на самом деле не он, а Гальченко, летчик, махачкалинец. Он участвовал еще в Советско-финской войне в 1939 году. Он первый Герой из дагестанцев. А Магомет Гаджиев погиб в июне, а звание Героя получил только в октябре. Обычно это звание давали очень оперативно, тем более в условиях войны, а тут тянули до осени. Говорят, что во время митинга народов Северного Кавказа во Владикавказе, в котором принимали участие и дагестанцы, когда выступал Абдурахман Даниялович, были слышны звуки кононады. Даниялов просил Берию разрешить создать добровольческие отряды, просил легализовать дагестанских дезертиров, просил присвоить хоть одному дагестанцу звание Героя Советского Союза, просил не выселять дагестанцев, выступил против строительства в Кизилюрте атомной электростанции, захоронения радиоактивных отходов в горах… и у него все получилось. После доклада Даниялова против выселения дагестанцев его выступление было оценено положительно, и Берия даже сказал, что дагестанцы очень достойно ведут себя на фронте и в тылу. Абдурахман умел находить слова.
Дагестан был донором в те годы, он не только сам себя обеспечивал, но и пополнял всесоюзный бюджет, чего не могли себе позволить даже некоторые союзные республики, к примеру, Киргизия, Армения, Эстония. Это был 1967 год. Даниялов сопоставил экономический потенциал Дагестана и этих республик и пришел к выводу, что у нас потенциал выше. Он передал записку в ЦК КПСС, чтобы рассмотрели вопрос о предоставлении Дагестану статуса союзной республики. ЦК это не понравилось. Активизировались анонимщики, стали писать служебные записки, клеветать на него, обвинили в национализме. А в качестве подтверждения его национализма приводили даже памятник Махачу Дахадаеву в Махачкале.
– Кстати, чтобы назвать Абдурахмана Даниялова националистом, придумывали и другие аргументы. Например, то, что он отказывался участвовать в антишамилевской кампании и травле историка Расула Магомедова, писавшего тогда книгу об имаме Шамиле. Да, его вынудили написать статью «Об извращениях в освещении движения мюридизма и Шамиля», но когда на очередной пленум обкома был подготовлен вопрос об исключении историка Расула Магомедова из партии, Даниялов снял вопрос с повестки дня.
– До 1950-го года в советских учебниках по истории и вообще в советской исторической науке национально-освободительное движение под руководством Шамиля рассматривалось как прогрессивное движение. Даже Карл Маркс дал этому движению высокую оценку. Но Багирову нужен был повод дискредитировать Даниялова, и он пишет статью в журнал. Туда же уже свою статью пришлось написать и Даниялову. Впоследствии это использовалось против него в ЦК партии. Маленков, второе лицо после Сталина в КПСС, дважды вызывал Даниялова, который сопротивлялся и говорил, что не может поддерживать статью Багирова. На что Маленков сказал: «Если Вы не напишете, мы найдем того, кто напишет». И когда Даниялов выходил во второй раз от Маленкова, в здании ЦК на лестничной клетке он встретил своего коллегу, первого секретаря ЦК Компартии Таджикистана Гафурова, он поделился с ним разговором с Маленковым, во время которого присутствовал Багиров, сказавший ему: «Абдурахман, надо поддержать». Багиров не любил, когда с ним не соглашались. Гафуров сказал Даниялову: «Абдурахман, Шамиль в твоей защите не нуждается. Защити дагестанский народ – напиши сам, иначе хуже будет народу».
По поводу профессора Расула Магомедова. Абдурахман Даниялович его спас. Если бы его исключили тогда из партии, его бы посадили. В это же время в Азербайджане исключили из партии и посадили в тюрьму историка Гусейнова, который не выдержал и покончил собой. Его посадили за то, что он не отказался от своих слов. А Расул Магомедович отказался и за одну ночь стал полностью седым. Даниялов защитил Расула Магомедовича, написав эту статью. В 1956 году Академия наук СССР Шамиля официально реабилитировала, признала, что статья Багирова была ошибочной, и Абдурахман Даниялович написал уже вторую статью, которую начинает с того, что он как автор данной статьи тоже в свое время ошибался. Этот поступок был правильным.
У меня часто спрашивают, были ли у Даниялова недостатки. Конечно, были, как и у любого человека. Да, он делал ошибки, и главной его ошибкой было то, что он не до конца разобрался в кадрах, не разгадал плохое нутро в людях, которых приблизил к себе, которым искренне помогал, которым доверял. Даниялов не смог разобраться в людях, он в них ошибся, и это стало его самой большой ошибкой. А второй его ошибкой стало то, что, как сам в этом признался, он не смог правильно воспитать детей. Находясь в Москве, он написал жене два письма, в одном из которых он пишет: «Хадижат, я думал, что своим авторитетом повлияю на воспитание детей, но я не сумел. Мы с тобой не сумели дать правильное воспитание, чтобы наши дети были честными, справедливыми и порядочными».
Отметить 105-летие со дня рождения Абдурахмана Даниялова было моей идеей. Я написал письмо на имя президента республики, собрал подписи. Президент подписал Указ, дал поручение Правительству.
22 августа никто из руководства республики не пришел на кладбище. На митинге не было ни одного чиновника. В этот день выходит «Дагестанская правда» и пишет, что Даниялову 100 лет, на следующий день, 23 августа, тоже нет ни слова о Даниялове. И вот только в выходные дни вышел номер, в котором написали, что у памятника Даниялову состоялся митинг, и то с ошибками – он был не 30 лет первым секретарем Дагестанского обкома партии, а 19 лет, и Гаджиев не доктор исторических наук, а кандидат.
– Почему такое незаслуженно безразличное отношение к юбилею этого человека?
– Это антиданияловщина, которая длится до сих пор. Но Даниялов – это выдающаяся личность, равной которой в новейшей истории Дагестана просто нет. Как невозможно себе представить историческое прошлое без Шамиля, так и невозможно представить новейшую историю Дагестана без Даниялова. И это не мои слова.
– Против Даниялова было много заговоров, вокруг него было много интриг, анонимок, доносов, все это доходило даже до Берии и Сталина. Но ведь в советское время написали донос на человека, оклеветали – и все, его могли исключить из партии, уволить с работы, посадить в тюрьму или вообще человек мог просто исчезнуть, и всем было понятно, что его расстреляли. Как при стольких недоброжелателях Даниялову удалось продержаться? Вы рассказали о таких фактах, где он открыто шел на конфронтацию, не боялся открыто заявлять о своей позиции даже Берии и Сталину, упорно гнул свою линию, доказывая правоту и то, что, на его взгляд, было важным для республики. И у него получалось!
– У Абдурахмана Данияловича были хорошие отношения с Берией, который всегда говорил, что не знает другого такого работоспособного человека, как Даниялов. После расстрела Берии, уже при Хрущеве, Даниялов позволил себе положительные отзывы о Берии, что не пошло ему на пользу. Как-то на съезде Багиров с Данияловым оказались в президиуме. После перерыва, как пишет Даниялов в своих воспоминаниях, сидевшие рядом с Багировым вообще не вернулись на свои места, а Даниялов сел. Тогда Багиров наклонился к нему и сказал: «Спасибо, Абдурахман, остальные не сели рядом. Спасибо за поддержку». Даниялов ему ответил: «А я сижу здесь не для того, чтобы вас поддержать. Это место дагестанского народа, поэтому я здесь».
У него было сильно развито политическое чутье, и это был его талант. Я подражал ему, учился у него. Это мой учитель. Он умел убеждать, умел заставить себя слушать. Это был блестящий оратор, и он знал себе цену. О его ораторской речи говорил секретарь ЦК партии Поспелов, когда они поехали правительственной делегацией в Албанию. Руководитель советской делегации Поспелов должен был выступить в столице Албании на большом митинге советско-албанской дружбы, но он заболел и пригласил Даниялова. – Я секретарь ЦК КПСС, директор Института марксизма-ленинизма, академик, курирую международные коммунистические движения, но я не смог бы выступить так, как выступил Абдурахман Даниялов, – сказал Поспелов на секретариате ЦК КПСС, когда слушали отчетный доклад Даниялова о работе Дагестанского обкома партии в 1951 году.
– Об Абдурахмане Даниялове очень мало написано, и на сегодняшний день мы не имеем полного представления о том, каким он был человеком. Вы с ним дружили…
– Он никогда не повышал голоса. Ни на кого. Даже на детей. На юбилейном митинге выступал его сын, и он тоже говорил, что отец ни разу не повысил на них голоса. Он был скромным человеком. И скромным в быту. Когда он умер, на его сберкнижке оказалось
18 тысяч. Их не хватило даже для того, чтобы поставить надгробный бюст.
Когда закончилась война, руководство страны решило поддержать руководителей Дагестана. Из Москвы троим руководителям республики выделили деньги на строительство дач. Первый секретарь обкома Азиз Алиев построил дачу под Тарками. Этот микрорайон назывался территорией алиевской дачи, и сейчас он так называется. Председатель Президиума Тахтаров построил на Тарки-Тау двухэтажное здание с двенадцатью комнатами. Даниялов отдал эти деньги на строительство жилого дома на улице Горького, 15 «а», куда поселили ученых, преподавателей вузов. Сам же на горе Тарки-Тау сделал себе из досок маленькую хибарку, которую у него отобрал председатель
горисполкома, когда Абдурахман Даниялович вышел на пенсию.
Шахрудин Шамхалов рассказывал случай, когда в 1964 году был запуск Чирюртовской ГЭС и надо было резать красную ленту, начальник стройки передал ножницы Абдурахману Даниялову, а он взял их, посмотрел кругом и передал их Шамхалову со словами: «На, перерезай. Это твоя работа». Шамхалов был председателем Совнархоза. Когда из Буйнакска приехал первый секретарь горкома партии с директором агрегатного завода, Даниялов встретил их в дверях и сказал: «Идите ко второму секретарю обкома партии Короткову Павлу Васильевичу. Покажите эту продукцию ему. Это его работа, он занимается промышленностью». О чем это говорит? Скромность. Он не оставил после себя ни роскошных особняков, ни квартир. Жил в одноэтажной хибарке. Вы бы видели, в какой маленькой комнатке он умер. Я был у него перед его смертью. Последние годы жизни он провел в одиночестве, многие, кого он считал своими друзьями, отвернулись от него.
– Как прошли последние годы его жизни?
– Он работал в Москве, защитил докторскую диссертацию, выпустил книгу «Строительство социализма в Дагестане». В Махачкалу он приехал уже больной. Это был конец 1970-х. Представьте себе, что он пережил: предательство, одиночество, разочарование. Ведь для того, чтобы убить уже умирающего льва, много мужества не надо. По существу он был уже в абсолютной изоляции, его никуда не приглашали, даже на юбилей празднования 60-летия образования ДАССР его не пригласили сесть в первый ряд президиума. Он сидел в последнем ряду. И это человек, который спас Дагестан от двух катастроф. Эти стрессы, внутренние страдания не могли не сказаться на его здоровье. Они дали свой результат – у него был рак желудка. Его оперировали в Москве, и в этом состоянии он вернулся домой в Махачкалу. Мы приходили с Дибиром Магомедовым навещать его. Когда он был смертельно болен, кроме родственников, со всего Дагестана его навещало только пять человек.
– Кто были эти пять человек?
– Дибир Магомедов, я, Федор Иванович Потапов, Муслим Гаджиев из Ахвахского района и еще один человек.
Так что жизнь – такая штука. Можно ли в ней кому-то верить… Я иногда сам начинаю сомневаться даже в том, на самом ли деле я Абдулатип Гаджиев.
