МЫ ПРИЕХАЛИ В АНГЛИЮ…
С Исламом Шовкринским, чье искусство восхищает оригинальностью и лаконичностью форм, мы и договорились о встрече. Состоялась она в полупустом выставочном зале Союза художников Дагестана, где на стенах цветными пятнами выделялись немногочисленные картины, а лившийся сквозь оконные проемы тусклый свет создавал впечатление иллюзорности.
В зал вошел стройный человек с небольшой проседью в волосах. Это и был Ислам Шовкринский.
– Ислам Юсупович, как Вам посчастливилось попасть в замок короля Артура, где обычно отдыхают голливудские звезды первой величины и художники с мировым именем? Но Вы-то не только попали, но еще смогли продемонстрировать свои творческие работы.
– Не могу не согласиться: это большая удача. Нам, действительно, посчастливилось попасть в такой замок, в такую страну. Но, если быть до конца откровенным, то это, конечно, не тот исторический замок, как многие себе представляют, а просто сооружение, которое носит название этого замка. Сам замок находился в непосредственной близости от этого нового строения, но, к сожалению, от него остались одни руины.
– Неужели было так трудно восстановить его?
– Дело в том, что замок находится на месте цитадели, окруженной со всех сторон водой. И, видимо, правительство Великобритании не считает нужным восстанавливать, производить самодел на территории цитадели…
Они хотят оставить историческое место в первозданном виде, а, если кто-то захочет создать нечто подобное, то так же, как в нашем случае, этот замок «Камелот». В принципе он очень напоминает старинные замки, но ему не более 100 лет.
– Что вы почувствовали, находясь там?
– Хотелось воскликнуть: «Вот это мощь, вот это первозданность!» Стоило только выйти к океану, который омывает берег, создавалось впечатление, что ты находишься в Средневековье. Мощь океана, бескрайность горизонта. Это просто завораживает.
У нас была возможность в течение четырех дней поездить по провинциям Великобритании и посмотреть усадьбы, музеи. В основном ездили по Корнуэллу, эта местность находится в Уэльсе. У меня все зафиксировано на карте. Так мы, благодаря участию хозяина замка, который нас принимал, Джону Малвину совершили экскурсии по Англии.
– Выставка Ваших работ – это инициатива Джона Малвина?
– Наш известный меценат Омари Калаев договаривался со своим компаньоном, другом, единомышленником, можно сказать, Джоном Малвиным о нашем пребывании в этом замке, о проведении выставки, единственное, приходится сожалеть, что самого Малвина не оказалось, в наш приезд он по каким-то срочным делам находился в Америке, но оставил своего заместителя, который все для нас сделал.
– Это была персональная выставка? Других авторов не было?
– Были только мои работы и работы председателя Союза художников Курбанали Магомедова.
– Как посетители восприняли выставку?
– Первоначально была договоренность, что мы там будем находиться в течение месяца, будем работать и оставим часть работ у принимающей стороны. Все задуманное, к сожалению, не удалось. Мы приехали в Англию на шесть дней, из них четыре дня мы пробыли на территории Корнуэлла в Уэльсе. И всего лишь в последний день открыли эту выставку, которую посетили непосредственно проживающие в замке художники, скульпторы-профессионалы. Судя по их лицам, по их улыбкам им это понравилось.
– Для художников открыт этот замок? Они живут там и работают?
– Насколько нам стало известно, в этом замке живут и работают художники. Этот замок открыт для мировых звезд кинематографа, шоу-бизнеса, таких как Мэл Гибсон, Филипп Киркоров…
– Замок притягивает атмосферой старины. Если этот замок используют не как гостиницу, то что это?
– Территория замка обширна, примерно 4-5 этажей, если вместе с мансардой. Там вполне могут разместиться и мастерские, и жилые комнаты, огромные залы. Есть и столовая, каминный зал.
– То есть владельцы восстановили историческую ценность и вдобавок еще зарабатывают деньги, окупают ее содержание?
– Мы вышли даже не на искусство, а на отношение к искусству. Мы что-то подобное можем и сами делать. Возьмем, к примеру, Дербентскую крепость. Тысячелетиями она стоит. Ведь можно в этой крепости организовать нечто подобное. Сделать ее объектом притяжения туристов. Нужны огромные деньги, но они, вероятно, окупятся, если существует замок короля Артура и существует много желающих приехать туда.
«КЕРАМИКА И В АФРИКЕ КЕРАМИКА»
– Я знакома с керамическим искусством Балхара – Зубайдат Умалаева и другие мастера. Но вы отличаетесь оригинальными работами.
– Это не совсем правильно – сравнивать мои работы с балхарскими произведениями искусства. Я работаю над скульптурой малых форм, она не имеет национальности, это мое современное видение этнотематики Дагестана.
– Получается, что Вы использовали старинные дагестанские художественные техники для создания малых скульптурных форм.
– Метод далеко не дагестанский, метод международный, керамика – она и в Африке керамика. Так что никакими сугубо дагестанскими способами я не владею.
– Мне нравится творчество балхарцев. Оно оригинальное.
– С этим я полностью согласен. У меня была возможность самому убедиться, насколько работы балхарских мастеров магнетически действуют на зрителей из других регионов России. И я горжусь тем, что у меня очень много друзей среди балхарцев.
Вы знаете, есть такие вещи, от которых невозможно оторваться: это ишачок с хурджином, носатенькая женщина, на первый взгляд не очень красивая, но не запомнить ее нельзя. А еще эти фигурки балхарских мастериц, которые изображают людей, события их жизни…
– Я видела большой горшок для сбивания масла, которому больше 5 тысяч лет, и на этом пятитысячелетнем горшке были узоры, как в Балхаре. Как это передается из поколения в поколение?
– Расписаны они не краской, а ангобом. Ангоб – это белая глина, которая обжигается вместе с красной глиной. И в принципе этот белый цвет не исчезает даже спустя сотни лет.
– Как Вы пришли к керамическому искусству? И каким образом появились ваши юмористические персонажи в папахах?
– Я могу сказать, что это, наверное, еще с детства мною почерпнуто у известного датского карикатуриста Бидструпа, которым я восторгался, восхищался и срисовывал у него. Я попробовал его образы воплотить в глине и с намеком на определенное местожительство, определенный менталитет.
ГЕРОИ – ВОКРУГ НАС!
– А где Вы берете прототипы для своих образов? Я видела ваших горцев в папахах, на их лицах читается философия дагестанцев. Женщин, которые совершенно по-настоящему «срисованы» с наших простых горянок. Ваши фигурки живут в Дагестане!
– Возвращаясь к Бидструпу, я старался представить образы так, как он передает, постарался, чтоб все это получилось в глине. И то, что Вы на это обратили внимание, подтверждение того, что у меня это неплохо получилось.
А герои…Герои вокруг нас.
Когда Жванецкого спросили: «А где Вы берете темы?», – он ответил: «Но я вообще-то не в блиндаже живу». К этому нечего добавить. Все это меня окружает, я же дагестанец, я же все это знаю.
– Я знаю, что шовкринцы – известные мастера по изготовлению обуви.
– Да, в Шовкре живут сапожники.
– Но Вы же не стали сапожником?
– Среда, наверное, повлияла. Если бы я родился в Шовкре, я, наверное, и стал бы сапожником, а так как я городской, увлекался театральным искусством в свое время, потом у меня был период, когда надо было выбирать, идти по театральному пути или сделать выбор в пользу прикладного искусства.
– В каких выставках Вы участвовали и какова реакция зрителей на Ваши глиняные миниатюры?
– Сейчас, с высоты прожитых лет, трудно перечислить все выставки, в которых участвовал. Тех, в которых принимал участие непосредственно, которые запомнились, – немного. Мне было интересно наблюдать лица посетителей, которые рассматривали чужие работы. Сначала их лица были сосредоточенными, по мере приближения к моим работам брови посетителей начинали приподниматься, лица расплываться в улыбке, и потом они задерживались у моих работ, делились своими впечатлениями.
– Какими?
– Ну, я не стал близко подходить, подразумевая, что каждый комментирует то, что он читает с лица, что ощущает. Я это неоднократно наблюдал.
– Какие выставки Вам больше всего запомнились?
– В основном московские, потому что в Москве мне приходилось чаще бывать в Музее современной истории России и в Музее народов Кавказа, в Музее прикладного искусства в России, на ВДНХ неоднократно.
– Признаться, думала, что увижу пожилого человека, убеленного сединами. Вы абсолютно молодой…
– Скорее всего, у меня характер такой. Многие родственники, друзья, которые меня хорошо знают, говорят, что я еще не состарюсь лет двести с таким отношением к жизни.
– А как вы формулируете Ваше отношение к жизни?
– Не знаю, смогу ли я так четко свою жизненную концепцию передать, во всяком случае, каждый день я думаю: «Нам и так по жизни немного дается, зачем себя тратить на то, чтобы переживать, нервничать, злиться. По-моему, это потерянное время».
