В детстве, живя в горах, я буквально бредил городом. Городом вообще, а не каким-то конкретным, имеющим определенное название. Этот фантом, созданный детским воображением, мне представлялся местом если не волшебным, то, во всяком случае, замечательным, таинственным. Я наполнял его замками, парками и садами, широкими проспектами, машинами и людьми.
Попал же я впервые в город только в 1957-м году, после 6-го класса, да и то потому лишь, что Кахибская школа выделила мне путевку в «Артек». Чтобы успеть подготовиться к отъезду, отец в конце мая привез меня в Махачкалу и оставил на попечении своего старинного друга Алиасхаба Гамзатова – управляющего делами Совета министров.
Махачкала, как реальное воплощение воображаемого города, меня не разочаровала — я попал в иной, необычный мир, где жизнь была устроена совсем не так, как в горах. Здесь я впервые увидел безбрежное, сине-зеленое море, которое то нежно лепетало, то гневно бушевало, совсем как в сказке о золотой рыбке. Я был покорен и восхищен.
В тот же день случился и первый конфуз. Туалет находился почему-то не во дворе (где ему положено быть), а прямо в квартире дяди Алиасхаба. Я мучительно думал, как быть и решил, что придется пользоваться им только глубокой ночью, когда все уже будут спать: где-то аж после часов 10-11-ти. Каково же было изумление, когда обнаружилось, что в городе в 10 часов почти никто спать не ложится, наоборот, все, можно сказать, только начинается. Весь следующий учебный год ушел на то, чтобы уговорить родителей отпустить меня на учебу в город, снившийся теперь чуть ли не каждую ночь.
Мне здорово повезло — в пропагандистских целях в Махачкале открыли экспериментальную школу-интернат, и правительство Дагестана отдало под нее совершенно роскошные, по меркам того времени, здания бывшего погранучилища (теперь это главный корпус и студенческий кампус педуниверситета по ул. Магомеда Ярагского). Родители мои согласились на довольно-таки дорогое удовольствие: за мою учебу семья должна была платить в кассу школы по 504 рубля в месяц. Для сведения: минимальная зарплата тогда составляла что-то около 280-300 рублей в месяц.
Итак, в конце августа 1958 года я стал одним из примерно 100 тысяч жителей Махачкалы, но аборигены этого и не заметили. На улице со мной никто не здоровался, а на мои приветствия некоторые горожане нервозно таращили глаза. Я быстро сообразил, что в городе так вести себя неправильно и отказался от деревенской привычки здороваться даже с незнакомыми людьми.
Махачкалинская школа-интернат №1 им. Ленина была одной из многих социалистических «потемкинских деревень». Сюда приводили всех сколько-нибудь серьезных гостей республики, включая делегации из социалистических стран. Они восхищались тем, в каких прекрасных условиях живут и учатся горские дети, наивно полагая, что во всех интернатах Дагестана ситуация столь же идиллическая. Кормили нас четыре раза в день, еда была обильной, разнообразной и вкусной (каждый день овощи и фрукты, даже зимой). Посуда в столовой была фарфоровой. Правда, неуемная наша энергия побудила администрацию заменить ее на более демократичную фаянсовую. Ученикам полагалось несколько комплектов добротной одежды: парадной, школьной, спортивной и рабочей. Директором школы был замечательный человек – Хизри Магомедович Магомедов, многие годы до этого возглавлявший Министерство просвещения республики. Его стараниями интернат для сельских детей превратился в некое подобие дореволюционного привилегированного учебного заведения, где воспитанников обучали всему, начиная со слесарного дела и кончая бальными танцами. Природная интеллигентность самого директора и его желание воспитывать питомцев в духе классических ценностей старой интеллигенции сыграли главную роль в создании атмосферы тотальной устремленности к знаниям, всеобщей гармонии, красоте и совершенству. Даже наши хулиганы с остервенением учились играть на гитарах, пели вторыми голосами в школьном хоре и соглашались на…роли пай–мальчиков в школьном театре.
Интернат располагался между городом и фабрикой «трех националов», как в шутку называли ее, а сразу за фабрикой до самого подножия Тарки-Тау тянулись виноградники и неустанно кланялись горбатые насосы – нефтекачалки (теперь это район технического университета). Приморская (основная) застройка города тогда заканчивалось, не доходя до нынешней улицы Батырая, а дальше, до самого нашего интерната, простирался пустырь, заросший кустарником и жухлой травой, и на нем паслись редкие коровы. Современному горожанину, изнывающему в автомобильной пробке возле второй городской больницы, сложно представить, что лет 50 назад здесь был вполне сельский пейзаж. Вообще город в те времена представлял собой полтора десятка разрозненных жилых массивов, расположенных далеко друг от друга и от основной прибрежной застройки. Поселок Морстроя, Гургур-аул, Четвертый поселок, Первая Махачкала, Альбурикент, Фабричный поселок, Степной поселок, Пятый поселок, Кяхулай, Тарки и др. Тогда еще никто не верил, что когда-нибудь Махачкала и Махачкала-I могут слиться и образовать целостное городское поселение. За маяком на Анжи-арке на несколько километров тянулись виноградники и лишь где-то посередине одиноко возвышались здания сельхозинститута и строительного техникума (ранее в этом корпусе располагалась областная совпартшкола).
Тогда, кстати, в Махачкале невозможно было услышать совершенно идиотские вопросы: «Че стало?», «Ты какой нации?», «Че ха-ха ловишь?» и прочие. Говорили на хорошем русском языке, людей не интересовала этническая принадлежность одноклассников, все читали книги, и очень многие ходили в филармонию слушать живую классическую музыку.
Главным ресурсом нашей школы были педагоги высочайшей квалификации. Их рабочий день начинался рано утром и заканчивался поздно вечером, чаще ночью. Эти достойнейшие люди были настоящими подвижниками. Перед нами был живой пример интеллигентов-бессребреников, преданных своей архисложной профессии. Особым нашим расположением пользовалась завуч школы – Лидия Александровна Далина. В ней чувствовалась особенная стать, некий духовный аристократизм, и никто из нас не мог мысли допустить, что Лидия Александровна в какой-либо ситуации может быть несправедлива, что она способна на неблаговидный поступок. Преподавала она химию, и благодаря ее стараниям я по сей день весьма прилично знаю этот предмет. Сильнейшее влияние на наше становление оказала и бессменная воспитательница – Алиева Надежда Яковлевна, которая вела русский язык и литературу. На ее уроках все мы учились смотреть на мир глазами великих писателей, учились сострадать, сопереживать, сочувствовать героям книг. Она была влюблена в Дагестан и передавала это чувство нам. Среди наставников наших вообще было много ярких личностей, но особой нестандартностью взглядов на жизнь и оригинальностью мышления выделялся молодой преподаватель физики Владимир Яковлевич Дворкович – выпускник Таганрогского педагогического института, прибывший в интернат по распределению. Помимо всего прочего, он оказался кандидатом в мастера спорта по шахматам и создал в школе шахматный кружок. Потом выяснилось, что он прекрасно говорит по-английски, и наши слабаки-троечники, стали осаждать его по вечерам, и он занимался с ними английским аж до самого отбоя. Владимир Яковлевич был, пожалуй, не только и не столько физиком, сколько философом и культурологом, и мы, забыв обо всем на свете, подолгу сидели у него в физкабинете, слушая рассуждения о моделях цивилизации, о взаимовлиянии и взаимопроникновении базисных парадигм Востока и Запада. Кстати, от Владимира Яковлевича я впервые услышал утверждение, что Дагестан – это форпост Европы на Востоке. Увы, его уже нет, в 2005 году он ушел из жизни…
Прошло много лет, давным-давно нет школы-интерната №1. Ушли из жизни многие наши учителя (светлая им память), начали редеть, увы, и ряды моих школьных товарищей, но в памяти живых сохраняются воспоминания о нашей замечательной альма-матер, этом чудесном островке между старой Махачкалой и текстильной фабрикой, где юные люди познавали сложный мир, где бурлили страсти и надежды, где умные наставники сеяли «разумное, доброе, вечное», своим личным примером бескорыстия и альтруизма вырабатывали у мальчиков и девочек почтение к классическим нормам высоконравственного поведения, стремление быть порядочными, добрыми, достойными гражданами.
Редакция просит тех, кто помнит наш город прежним, у кого сохранились семейные фотоархивы, звонить по номеру: 8-988-291-59-82 или писать на электронную почту: pressa2mi@mail.ru или mk.ksana@mail.ru.
