После Первого Съезда писателей СССР в 1934 году поэт Сулейман Стальский прославился на весь Советский Союз. Его талант высоко оценил пролетарский писатель Максим Горький, назвавший Стальского «Гомером ХХ века». С этого момента началось триумфальное шествие к огромной популярности не только Стальского, но и всей дагестанской литературы: были изданы сборники стихов Абдуллы Магомедова, Абуталиба Гафурова, Гамзата Цадасы, Багаутдина Астемирова. А сам Сулейман Стальский был удостоен чести публиковаться в таких центральных изданиях, как «Правда» и «Известия».
И тут его первым, можно сказать, незаменимым помощником становится молодой писатель и переводчик Эффенди Капиев. Он являлся частым гостем в селении Ашага-Стал, где проживал поэт. Капиев писал: «В горах и долинах Дагестана есть аулы и поселки златокузнецов, канатоходцев, лудильщиков. Как ни странно, есть в Дагестане и аул поэтов. В этом ауле почти в каждом доме живет певец. Обыкновенный певец, прежде чем начать песню, спрашивает у народа, какую песню петь: о любви или ненависти, о радости или печали? Народ просит певца петь о любви, но так, чтобы там была и ненависть; петь о ненависти, но так, чтобы там была и любовь; петь о печали, но так, чтобы там было и немного радости; петь о радости, но так, чтобы там было хоть немного грусти. Эти требования, которые веками предъявлял маленький дагестанский народ к своим ашугам и певцам, и определяют сущность и характер настоящей, большой поэзии…».
Одним из приверженцев именно такой поэзии стал Сулейман Стальский, которого, начиная с 1934 года, стали широко публиковать в центральных органах печати. Другие дагестанские писатели тоже удостаивались такой чести. В изданиях Москвы печатались произведения кумыка Юсупа Гереева, аварца Гамзата Цадасы, молодого лезгинского поэта Алибега Фатахова. Печатали и стихи, переводы самого Эффенди Капиева. Но такой масштабной популярности как у Стальского еще ни у кого не было.
* * *
Однажды Капиев принес показать Стальскому в больницу, где он находился на лечении, журнал «Огонек». В этом издании был размещен его цветной портрет и напечатаны стихи.
– Смотри, какой замечательный портрет. Поздравляю тебя!
Но Сулейман как будто был не особо рад этому и начал спрашивать у него о других новостях.
Эффенди спросил:
– Разве ты не рад этой публикации? Если бы обо мне написали хоть немного и поместили мой портрет в центральной газете или журнале, я бы, наверное, умер от счастья.
Сулейман после некоторого молчания сказал:
– Да, я доволен. Раз напечатали, значит, заслуживаю. Но, думаю, не нужно придавать такого большого значения. Ты разве не согласен со мной?
Капиев чуть растерянно глядит на ашуга.
– Не это главное, – с усмешкой заметил Сулейман.
– А что?
– Чтобы не было фальши в стихах. Любое произведение должно быть написано от чистого сердца. Только в этом случае народ будет читать твои строчки.
Молодой Эффенди и впрямь был удивлен тем, что ашуг не проявил бурно свою радость. Сулейман же знал цену своим стихам. И публикацию его произведений в центральных изданиях страны воспринимал как само собой разумеющийся факт.
* * *
Однажды в Кремле Сталин спросил Стальского:
– Вы стали народным поэтом, ваши стихи печатаются на самых разных языках, вам подарили автомобиль. А что бы вы еще хотели для себя?
– Ничего.
– Совсем ничего?
Поэт спокойным взглядом посмотрел на Сталина и после некоторой паузы сказал:
– Хотя есть одна просьба. Если вам, товарищ Сталин, будет несложно, то не могли бы вы помочь построить консервный завод в Касумкенте?
Сталин улыбнулся.
– Если это очень важно для народного поэта, то почему же не построить? Я обязательно дам такое указание. Обещаю вам.
И обещание свое сдержал. Консервный завод был построен и функционирует до сих пор.
Да, в конце беседы вождь попросил его прочитать какое-нибудь стихотворение. И Сулейман прочел на ломаном русском языке:
Там, где край был дик,
Там шумит арык,
Где шумел арык,
Там пасется бык,
А где пасся бык,
Там поет старик.
Сталину стихотворение понравилось. Закуривая трубку, он удовлетворенно кивнул головой.
– Только это не я написал, – сказал Стальский.
– А кто? – поинтересовался Сталин.
– Один русский поэт. Но написал он про меня. Сам мне об этом говорил.
Как потом выяснилось, автором стихотворения был Осип Мандельштам. И действительно, посвятил он это короткое произведение Сулейману Стальскому.
В 1940 году Эффенди Капиев завершил работу над книгой новелл под названием «Поэт», посвященных Стальскому.
После смерти поэта в ноябре 1937 года автор знаменитого романа «Русский лес» Леонид Леонов изрек: «Сулейман Стальский был изумительно великим и в то же время изумительно простым. Он был и остался зеркалом дагестанской литературы».
Подготовлено по материалам из открытых источников
Фейзудин Нагиев,
народный поэт Дагестана
Тайна твоя бесконечна
Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстояньи.
Сергей Есенин
Сколько раз я брал перо, бумагу,
Чтобы лик твой светлый показать.
Не хватало каждый раз отваги,
Хоть казалось, есть что рассказать.
Корни ведь у нас одни и те же,
Что же мне достичь тебя трудней?
Озарился вдруг я мыслью свежей:
Тайна – в гениальности твоей.
Понял позже – поле все земное
Нужно обойти нам, чтоб понять:
Издали видней всегда большое,
Необъятное нельзя обнять.
Сулеймана мудрости величье
Нам и приходящим вслед пример.
Просто внешнее его обличье,
Но, по сути, он для нас – Гомер.
Покидая дом и возвращаясь,
Нахожу – дорога так длинна.
Вижу, как над всеми возвышаясь,
Тайною судьба его полна.
Перевод с лезгинского Максима Алимова
Тамила Хуршидова
СУЛЕЙМАН
Ты ушел от нас, Гомер великий,
Нам оставив блеск и свет ума.
Предок мудрый, старец светлоликий,
Строк упругих несравненный маг.
Мы верны словам твоим, как прежде,
Трудно их достойно оценить.
Мир услышал голос твой на съезде,
Где из слов-алмазов вил ты нить.
Выступив без комплексов и страха,
Как лезгин исконный и прямой,
Вышел на трибуну ты в папахе,
Под которой словно жил святой.
Поле поэтических жемчужин
Ты засеял щедрою рукой.
Ты, как солнца луч, народу нужен,
В чьих сердцах – любимый и живой.
С соловьем ты чувствами делился,
Сердца боль ему ты доверял.
За рабочий люд стихами бился,
Под свою защиту их беря.
Остротой стиха ты всем известен,
Судей наглых жалил языком.
Лицемеров всех сажал на место,
С наглостью их будучи знаком.
Сулеймана имя как святое
Называет всюду стар и млад:
В школе ли, в больничном ли покое,
Даже если это детский сад.
Для недобрых он звучит сурово,
Режет словом острым, как ножом.
Сулеймана бережем мы слово,
Имя Сулеймана бережем.
Перевел с лезгинского Максим Алимов
Эсфира
Портрет Сулеймана
Парни-сила, девушки-горянки,
Обратите взоры и вниманье:
Отражается большая Родина
В синеоком взгляде Сулеймана.
Под простой папахою овечьей,
В седовласой голове лезгина
Столько бед и горя человечьих,
Что не по плечу другим мужчинам.
Думаете, жил давно он в прошлом.
Стоя перед гения портретом?
Он живой и вечный в жизни сложной,
И видит он, и любит вас при этом.
Родине и чести был он верен,
Так же с честью он носил папаху.
И останется для нас примером
Жизни без уступок и без страха.
Речь родная для него звучала,
Как родник, поющий о свободе.
Сулейман – поэзии начало –
Продолженье вечное народа.
Перевод с лезгинского Максима Алимова
Кинады Саид
К 155-летию Народного поэта Дагестана «Гомера ХХ века» Сулеймана Стальского
Покрылась уже серебром борода,
И шли на закат твоей жизни года…
В Кремле твоя слава взошла, как звезда,
Но в сердце все так же таилась печаль.
Слез горьких, сиротских ночей череда…
Страдала душа, грудь давила беда,
И в сердце остались рубцы навсегда;
В саду соловей, в душе – грусть и печаль.
Папахе достойно ты честь заслужил,
К лицу тебе был всегда горца наряд.
Ты с Горьким Максимом стоял в один ряд,
Талант свой великий ты миру раскрыл.
Стихов твоих люди познали печаль.
Стихи о весне слушать рады всегда;
В саду соловей – это радость всегда.
Поэта душа – сад весенний в цветах.
Был путь твой нелегким, Сулейман-буба.
Свидетель, какой была тяжкой судьба.
Поет соловей свою песню-печаль.
Перевод с рутульского Фазила Дашлая
