Продолжение. Начало в № 1-5 от 10, 17, 24, 31.01.2025 г.
БУДТО ИГОЛКА В СТОГЕ СЕНА
Следующим в семье Муртузали и Мури после Алтая я должен назвать Абдулмажида Нахибашева. Особенными сведениями о нем не располагаю. Родился в 1883 г. Семейную традицию служить в армии он не нарушил. Как и Алтай, участвовал в Русско-японской и Первой мировой войнах. Как и старший, отличился в боях, заслужил высший солдатский орден – Георгиевский крест. От советской власти не только не отвернулся, но и защищал ее с оружием в руках как красный партизан. Это было в 1920-1921 гг.
После Гражданской войны Абдулмажид Нахибашев был на самых различных должностях. Чтобы не быть голословным, перечислю некоторые из них: начальник окружной милиции, председатель Гунибского колхоза им. Бубнова, завскладом и т. д.
В 30-е годы чохец оказался под недремлющим оком НКВД. Абдулмажид Муртузалиевич был предельно осторожен. Прежде чем сделать очередной шаг, он взвешивал все за и против: конь о четырех ногах, да и тот спотыкается.
Оказалось, в жизни все предусмотреть невозможно. В тот воскресный августовский день 1937 г. в ворота дома Абдулмажида в Гунибе громко постучали. Забрехала собака. Открывать калитку жене он не разрешил, сам пошел. Когда увидел знакомого почтальона, будто Гуниб-гору сбросил с плеч.
– Ва, Расул, это ты? Заходи, заходи, чай попьем, – пригласил он.
– Некогда, – отвечал почтальон, – работы много.
В голосе Расула Абдулмажид почувствовал металл. Глянув на конверт, понял, в чем дело. Он пришел в ужас, словно в своих руках держал письмо не от любимого двоюродного брата Халил-бека Мусаясул, а мину, которая вот-вот должна была разлететься на тысячу кусков. Абдулмажид, не соображая, что делает, тут же разорвал весточку из Берлина на мелкие клочки и разбросал по всему двору.
Его супруга (сестра знаменитого художника), наблюдавшая из окна эту жуткую сцену, сообразила, в чем дело. Когда Абдулмажид вернулся в дом, Айшат юркнула за двери, подобрала все клочки и спрятала под самую большую подушку. Только-только отдышалась женщина, как, пихнув ногой калитку, вошли два человека в форме.
Они, не говоря ни слова, перевернули дом вверх дном и, конечно же, обнаружили, что находилось под заветной подушкой. С того дня ни Айшат, ни ее дети, ни остальные Нахибашевы не видели Абдулмажида – исчез, будто иголка в стоге сена.
Для добрейшей Айшат двери учреждений и конторы колхоза оказались наглухо закрытыми. Но не все гунибцы отвернулись от нее и детей, которых она содержала за счет того, что тайком от финотдела шила одеяла. С некоторых пор у нее поселились бабушка Мури и внук Закари. Вернулась Айшат в Чох, чтобы умереть, в возрасте более 70 лет.
Судьбы детей Абдулмажида и Айшат сложились по-разному. Караали, начальник милиции Ботлихского участка, в 1927 г. был убит бандитами. Тело этого храброго человека привезли в Гуниб и похоронили на утесе близ могилы бабушки Мури.
Джавгарат, получившая в Москве педагогическое образование, проработала долгие годы в Чохе, Гунибе, Ведено и в Махачкале. Ее не стало в 1949 г.
Узлипат – учительница, жена известного просвещенца Имам-Шапи Шахназарова, много лет своей жизни посвятила детям аулов Нагорного Дагестана. За это господь Бог подарил ей жизнь в 90 лет. Остались пять детей: Разият, Джафар, Разу, Ахмед и Патимат. Самый старший – Магомед – умер в 1969 г., а недавно не стало Разият и Джафара.
Столько же лет прожила ее сестра Умуган, домохозяйка. Супруг ее, Ахмед Шарапилов, в войну исполнял должность начальника штаба у легендарного Кара Караева, а после 1945 г. мы застаем его военкомом Чародинского, Цумадинского и других районов. Дети – Алибутай, Роза, Аза, Патимат, Аминат, Садият и Асият – нашли свое место в жизни.
Патимат, обладавшая красивой внешностью, свое сердце отдала инженеру-строителю из Гоцатля Магомеду Османову. Между прочим, многие здания в Махачкале построены по его проекту. Его, Патимат и их сыновей Саидбека и Османа уже нет в живых, а Наида и Джавгарат нашли достойное место в жизни.
РАЗМЕНЯЛ 94-Й ГОД
После вхождения Чоха в состав России большая часть населения по-прежнему крестьянствовала, другая пошла служить в ряды царских войск, а третья ударилась в торговлю, а та часть, что победнее, сделалась отходниками. В начале XIX века многих из них можно было застать на бакинских промыслах. Был среди них и чохец Курамагомед Нахибашев. Небольшое поле не могло прокормить семью, поэтому он уехал на заработки.
Сил у него было хоть отбавляй: высокий, крупного телосложения. Играючи выполнял три нормы. Заработанные рубли и копейки пересылал в Чох супруге Тавус. Только Нахибашевы начали разгибать спину, как с промыслов вернулся домой Курамагомед. Соседки прибежали пошушукаться с Тавус, а та плачет. Думали, от счастья. Когда же увидели исхудавшего, осунувшегося, с землистым цветом лица Курамагомеда, поняли: надорвался чохец на работе и вернулся, чтобы быть похороненным в родной земле.
От Курамагомеда и Тавус остались двое детей: Сулжи и Мурад. Когда Мураду исполнилось 15 лет, он, недолго размышляя, вышел на дорогу, ведущую в Темир-Хан-Шуру. И неспроста. Там дислоцировался эскадрон его родственника Алтая Нахибашева, бывшего царского полковника.
– Чей ты и откуда? – спросил у него Алтай.
– Из Чоха, – отвечал Мурад, – сын недавно умершего Курамагомеда.
– Что же ты хочешь? – продолжал задавать вопросы Алтай, хотя понял, кто перед ним стоит.
– Хочу, как ты, стать полковником. Кругом все засмеялись…
Когда они остались вдвоем, старший строго-настрого предупредил: «Больше о полковнике не заикайся, а перед тобой командир эскадрона Красной армии Алтай Нахибашев!»
Алтай пожалел родственника, и Мурад стал, как бы сейчас сказали, сыном полка, то бишь эскадрона. Жизнь юноше из Чоха виделась в розовом свете. Ему дали форму, правда, довольно потрепанную, ботинки, обмотки, башлык, три раза в день кормили, учили на лошади скакать. Чем не жизнь?!
Но очень скоро обстановка изменилась: часть расформировали, Алтая Нахибашева куда-то перевели, и наш Мурад оказался на улице. Упрямый юноша ни за какие блага не хотел возвращаться домой. Скитался по городам и селам, терпя всякие лишения, пока не очутился во Владикавказе, где его как «бродячего бедного горца» без экзаменов и документов приняли на рабфак с сельскохозяйственным направлением.
В Махачкале его, агронома, приняли как редкого гостя и без всяких проволочек направили в Гуниб.
Жил веселый и общительный Мурад Нахибашев на довольно широкую ногу, двери его дома по вечерам и в воскресные дни были открыты для гостей. Они приходили послушать старинные аварские песни, игру на мандолине или сыграть несколько партий в шахматы. Единственный бильярдный стол в Гунибе имелся только у него. За то короткое время, что Мурад Нахибашев находился в эскадроне Алтая, он, представьте себе, выучился на настоящего кавалериста. Среди призеров на районных скачках всегда звучала фамилия чохца.
Когда наш герой, на котором ладно сидела черкеска, подпоясанный кавказским ремнем с насечкой, выходил танцевать лезгинку, от желающих составить ему пару девушек и женщин не было отбоя.
Не надо думать, что Нахибашев только и делал, что бил баклуши и праздно проводил время. Его деятельности как нельзя лучше подходит русская пословица: «Делу время, потехе час». Он проводил эксперименты на колхозных и совхозных полях, заодно завершил учебу в Дагсельхозинституте.
В начале войны он попал в родную стихию – в конную разведку. Служба не из легких, требующая в век моторов иного подхода, иных действий и уставов, чем в далеком и недалеком прошлом.
Не от хорошей жизни в рядах Красной Армии имелись кавалерийские части. Здесь вольтижировка, рубка лозы, конные атаки и другие премудрости теперь не играли никакой роли. Они несли большие потери. Понесла урон и часть, где служил наш земляк. Сам Нахибашев был ранен в обе ноги. Госпитализирован. Вылечился.
…Сержант Советской армии Мурад Курамагомедович вернулся домой после окончания войны с боевыми наградами. Переехал в Махачкалу, до пенсии исполнял должность начальника жилищно-коммунальной конторы в Дагнефти.
Чохец разменял 94-й год. Он по-прежнему жизнерадостен, подвижен, на здоровье, сон, аппетит не жалуется. Никому, в том числе жене и другу Асият, не позволял за собой ухаживать.
– Еще успеете, – так аргументировал свое поведение. При случае может разок-другой покружиться в лезгинке, выпить 100 граммов… Жена его, Асият Нахибашева, родилась в 1915 г., и, хотя первые годы жизни жила в селе, воспитание получила советское.
Одной из первых в Чохе вступила в комсомол, в ликбезе помогала сельчанам ликвидировать неграмотность. Сама выучилась на педагога, после чего в Гунибе в начальных классах преподавала родной язык. К этому времени Асият овладела русским языком.
Ей везло в дружбе. Ее ближайшими подругами, от которых у нее секретов не было, являлись талантливый педагог Айшат Кибичева и красавица Хадижат, ставшая впоследствии супругой Абдурахмана Даниялова.
Асият приглянулась Мураду Нахибашеву, который в гунибский период жизни заведовал райсельхозотделом.
Продолжение следует
