Десятилетия, пронесшиеся над нашим городом, изменили его облик до неузнаваемости. Сегодня трудно представить, что в 1950-е годы в районе ОАО «Махачкалаводоканал» по проспекту Акушинского (тогда Карла Маркса) был пустырь. Знойные ветры разносили едкую пыль, покрывая крыши редких саманных домиков, срывая с корнями чахлую растительность и унося ее в сторону гор.
Странно и непонятно сегодня в непролазной чащобе новостроек вдруг обнаружить как нечто древнее ископаемое – барак.
В узком переулке, зажатый меж двух высоток, он протянулся вдоль современных домов цепкой памятью о послевоенных годах, когда крохотная комнатка в неблагоустроенном жилище казалась роскошью.
АННА ЕГОРОВНА
В 1953 году в бараке по адресу проспект Карла Маркса, 5 (Акушинского) поселилась Анна Егоровна Колодкина, да так и живет до сих пор. Комнатку получил ее муж Владимир Иванович Колодкин, работавший в то время на предприятии «Очистка города».
Здесь прошла ее жизнь со своими радостями и бедами, надеждами и утратами. Барак неоднократно перестраивался: в 1960-е годы жильцы ликвидировали общий коридор, построив каждой семье отдельный вход. Кто сумел, пристроил кухню, ванную, туалет. От внешнего мира отгородились небольшими дощатыми заборчиками, установили калитки.
В свои неполные 90 лет Анна Егоровна из дома уже не выходит: сидит, устремив неподвижный взгляд на буйную зелень в своем дворике. Когда-то сажала здесь цветы, пышными кустами разрастались георгины, пионы, розы.
Сегодня сил на такие подвиги уже нет. Но даже трава, что растет сама по себе, радует глаз, как первый и яркий признак цветущего мая.
Трудной была жизнь. Есть, что вспомнить, и многое, что хотелось бы забыть.
Первое детское воспоминание: все время хочется есть. Она, маленькая, 4-летняя сидит у кровати умершей от голода матери, не понимая, что происходит.
В родной станице Новотроицкой, что в Ставропольском крае, в начале 1930-х годов такое происходило повсеместно. Люди умирали от голода, кто был в силе, укладывали тела на подводы и погребали в общих могилах.
В феврале 1930 года в стране начинается политика ликвидации кулачества как класса. Понятно, что под общую гребенку попадали все – кулаки, середняки и даже бедняки.
Результат принудительных сталинских заготовок – очередной голод в деревнях. План хлебозаготовок нужно было выполнить любой ценой. Местные активисты в деревнях ходили по дворам и искали хлеб.
– Я хорошо помню, – рассказывает Анна Егоровна, – как мы сидим за общим столом, мама еще была жива, и вдруг, взглянув в окно, родители перешептываются: «Актив идет, актив!» Это очередной рейд по хлебозаготовкам. Быстро прячем еду, иногда даже за пазуху, что успеем, накрываем какой-нибудь одеждой. А они (актив) топая сапогами, заходят в избу и начинают расшвыривать вещи в поисках хлеба. Все, что спрятать не успели, отбирают.
Мы, наверно, бедные были, иначе бы не умерли от голода мама Варвара Алексеевна, брат Сергей и сестра
Мария.
МАХАЧКАЛА
Старшую сестру Анны Егоровны звали Елизавета, была она девушка взрослая. Где и как познакомилась с парнем из Махачкалы, никто не помнит.
Вышла замуж, переехала в Дагестан. Узнав о смерти родных, решила спасти младшую Аню, забрала ее к себе.
Своих детей у нее было четверо, сестренка оказалась пятой. Жила семья на улице Дербентской (сегодня проспект Гамидова. – Прим. «МИ») в небольшом саманном домике. Не сразу, но как-то со временем пообвыклась Анна на новом месте. Перед самой войной пошла в школу.
– Наша школа №7 находилась на улице Мопровской (сегодня ул. Гамзата Цадаса. – Прим. «МИ»), – вспоминает она, – успела окончить 4 класса, как началась война. Школу переоборудовали под госпиталь. Мое образование на этом закончилось.
Помню, на машинах, подводах, арбах в госпиталь свозили раненых. Люди сбегались со всех соседних улиц в надежде найти своего солдата. Выздоравливающие не спеша прогуливались перед зданием нашей бывшей школы (сегодня Травматологический центр. – Прим. «МИ»), заметив нас, детей, просили сбегать нарынок, что-нибудь купить. В основном табак.
Конечно, мы сломя голову бежали на базар, который был неподалеку, приносили все, что нужно.
В те годы было принято каждой более-менее крупной организации иметь свое подсобное хозяйство, где выращивали овощи, фрукты, разводили скот. Было такое у здешнего горсовета, находилось в селе Темиргое.
Сестра Лиза со всей семьей переехала туда работать. Мы ухаживали за свиньями, коровами, буйволами, работали в поле. Так что мой трудовой стаж начался с 14-ти лет, я являюсь тружеником тыла.
Работающим в пригородном хозяйстве выделялся на семью участок, где мы выращивали кукурузу.
У нас дома была ручная мельница. Наломаешься целый день в поле, придешь домой – мельницу в руки и мелешь кукурузу. Сестра потом готовит из нее кашу или печет лепешки. Не до игр было, не до развлечений.
На соседнем поле трудился парень Володя Колодкин, дружили мы с ним. После войны он отслужил в армии, вернулся, и мы поженились.
ДМИТРИЙ МУРАВЬЕВ
Вскоре в семье родился сын – Виктор. А вот жизнь с Владимиром не сложилась. Ни с того, ни с сего запил, да не просто выпивал, а по-черному: начал вещи из дома тащить и продавать.
9 лет сходились-расходились. Анна надеялась: одумается, бросит пагубную привычку. Но…
Оставшись одна, делала все возможное, чтобы поднять ребенка на ноги.
Работала в котельной на ремзаводе, благо тот находится по-соседству с домом (ОАО «Ремзавод «Махачкалинский». – Прим. «МИ»). Трудилась на предприятии «Маслосырбаза», что на ул. Гаджиева.
Так прошли 10 лет. Виктор подрос, немного поработал в ОАО «Махачкалаводоканал», потом его призвали в армию.
Анна Егоровна работала в то время кондуктором на автобусе маршрута №3. Если кто помнит, по городским улицам в то время вальяжно разъезжали венгерские «Икарусы» – большие, с просторным салоном машины.
Обязательно на высоком сиденье у задней двери восседал кондуктор, обычно женщина с большой сумкой через плечо, на лямке которой крутился свиток билетов.
Проезд стоил 5 копеек, кондуктор в обмен на монету отрывала от бумажного клубочка билетик и отдавала пассажиру, «обилечивала».
Маршрут автобуса №3 проходил от вокзала до 5-го поселка.
– Я вставала в 4 часа утра, – рассказывает Анна Егоровна, – приходила в гараж на улице Крылова, 3. Весь день в автобусе. Домой приходила затемно, не чувствуя ни рук, ни ног от усталости.
Однажды произошел такой случай. На одной из остановок автобус застрял, в смысле задержался из-за перекопанной дороги. Пассажиры стали на меня кричать, будто я виновата, что автобус дальше не едет.
Тут заходит в салон мужчина, симпатичный такой, и говорит: «Что вы кричите на кондуктора? Она не виновата…»
Подошел ко мне, приобрел билет. Слово за слово мы разговорились, познакомились. Дмитрий Муравьев работал на керамзитовом заводе, был разведен. Мы поженились.
Конечно, я сначала написала письмо сыну в армию, не возражает ли он? Он был согласен.
С Дмитрием Ивановичем мы хорошо жили. Помню, даже ходили на концерты, в кино. Дружили с соседями. Собирались по вечерам в большой беседке во дворе: Наталья Секретарева, Надежда Чаркина, Кондраховы
– Дарья и ее сын Михаил. Михаил играл на гармошке, а мы песни пели. Телевизоров тогда еще не было. Первый черно-белый «Рекорд» мы купили только в 1965 году.
27 лет прожили душа в душу с Дмитрием. Однажды вернулись с рынка, я попросила его пропылесосить комнату, сама во дворе возилась.
Захожу домой, а он на полу без сознания. Вызвала «скорую», забрали его в больницу, поставили диагноз: инсульт…
Три дня всего прожил, на четвертый – похоронила.
Жалко его было, больно, но со временем боль притупилась, легче стало.
Другая беда не дает покоя ни днем, ни ночью. Мой сыночек Виктор вернулся из армии, устроился на ремзавод. И чего-то взбрело ему в голову купить мотороллер. Тогда в моде были мотороллеры «Вятка».
Купил себе эту «Вятку», возился с увлечением в моторе, катался с ребятами, с девушками. Однажды, в самый черный день моей жизни, он попал в аварию, разбился насмерть…
Прошло 43 года с той поры, а не отпускает боль ни на минуту. 21 год ему только был, не успел жениться, внуков мне подарить.
Сейчас я живу совершенно одна, привыкнуть к такому невозможно, но жаловаться мне не на что. Ко мне приходит социальный работник из городского Центра социального обслуживания граждан пожилого возраста и инвалидов – Гиле Беширова. Очень я ею довольна, такая добрая, внимательная – помогает по хозяйству. Если нужно что-то тяжелое доставить, там картошку, лук, то и мужа своего привлечет.
Часто проведывает отец Павел из церкви. Он меня и исповедует, и причастит. Чего мне еще желать в жизни? Только покоя.
Всю жизнь я прожила в Дагестане, иных мест не знала. Всякое было на моем веку, но никто никогда не обижал. В общем, все нормально.
Наталья Бученко
