Интервью Главы г.Махачкалы, Председателя Совета муниципальных образований Республики Дагестан С.Д.Амирова главному редактору газеты «Махачкалинские известия» Т.И.Абдурахманову в связи с проведением 6 июня 2007г. в г.Махачкале Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы противодействия религиозно-политическому экстремизму»
— Уважаемый Саид Джапарович, в начале месяца в г.Махачкале прошла Всероссийская научно-практическая конференция «Актуальные проблемы противодействия религиозно-политическому экстремизму». Как Вы оцениваете это событие?
— Безусловно, прошедшую конференцию я рассматриваю как важнейшее событие в общественно-политической и научной жизни нашей республики и ее столицы. Ее подготовке и проведению огромное значение придали Президент Российской Федерации В.В.Путин и Государственный Совет Российской Федерации.
Пожалуй, впервые у нас в республике конференция состоялась на таком высоком государственном уровне. В ней приняли участие и выступили Полномочный представитель Президента РФ в ЮФО Д.Козак, директор ФСБ РФ Н.Патрушев, Генеральный прокурор РФ Ю.Чайка, министр внутренних дел РФ Р.Нургалиев, руководители регионов РФ, видные религиозные и общественные деятели РФ, ученые, политики.
В первую очередь, я отметил бы содержательные и обстоятельные доклады Президента Республики Дагестан М.Алиева и Председателя Совета муфтиев России Р.Гайнутдина, где представлены обзор и глубокий анализ существующих в указанной сфере проблем.
— Вы следили за ходом конференции?
— Наши работники принимали активное участие в работе конференции. Следует отметить, что члены Консультативного Совета при Главе г.Махачкалы выступили с интересными докладами на всех секционных заседаниях.
Мне довелось принимать в мэрии прибывшую для участия в работе конференции делегацию руководителей религиозных общин Республики Азербайджан во главе с Председателем Совета мусульман Кавказа Шейхом Аллах-Шукюром Паша-заде
и Епископом Бакинским и Прикаспийским Александром.
На встрече мы обсуждали вопросы по тематике конференции.
Межконфессиональные связи Русской православной церкви и мусульманской религиозной организации Азербайджана – это исключительно позитивный пример плодотворного сотрудничества, укрепления межнационального и межконфессионального мира, воспитания граждан в духе толерантности и уважительного отношения к представителям других народов, религий и культур.
— Как, на Ваш взгляд, была построена тематика работы секций и докладов на секционных заседаниях?
— Я внимательно рассмотрел тематику докладов на Пленарном и четырех секционных заседаниях. Они получили более подробное освещение в средствах массовой информации и охватывают широкий круг проблем по противодействию религиозно-политическому экстремизму в самых различных проявлениях.
Я думаю, что итоги конференции представляют огромный интерес, и надо продолжить работу в плане систематизации, обобщения результатов и выработки практических рекомендаций. Для этого следует опубликовать выступления и доклады конференции, продолжить обсуждение тематики в СМИ.
Первые круглые столы с участием руководителей секций конференции – известных дагестанских ученых показали, что конференция еще не дала ответов на все возникающие вопросы, и есть различия во мнениях и взглядах. Ученые не всегда готовы ответить на вопрос журналиста в соответствии со своими убеждениями.
Например, ведущий задает вопрос участникам круглого стола на ГТРК К.М.Ханбабаеву, М.Я. Яхьяеву, А.М.Муртазалиеву, Г.М.Курбанову: «Могут ли госчиновники и руководители разного уровня состоять мюридами у шейха?». Вместо того чтобы ответить: «Не могут, если значение слова «мюрид» понимать в строгом смысле, а не как формальный термин для обозначения своей особой религиозности», ученые пустились в рассуждения о свободе совести и вероисповедания – мол, каждый выбирает себе систему своих убеждений и т.д.
Данный пример показывает, что уточнение идеологических позиций, важных для противодействия религиозно-политическому экстремизму, необходимо и актуально.
— Вы занимались в своей практике вопросами религиозно-политического характера?
— Да. Работая заместителем Председателя Правительства, я занимался ими, наряду с экономикой, и вопросами взаимоотношений с религиозными и общественными организациями.
Это было сложное время, когда в условиях социально-экономического и политического кризиса происходило возрождение и трансформация религии, особенно ислама в Дагестане. Рост авторитета и влияния религии в обществе породил свои специфические проблемы и противоречия. В борьбу за лидерство в религиозных общинах включились люди, преследующие самые различные моральные и политические цели. Сначала возникла угроза раскола религии по национальному принципу, затем в связи с проникновением ваххабизма – по идеологическим и политическим основаниям.
В Дагестане проводилась большая и целенаправленная работа против развития этих тенденций. Интересно было бы сравнить выводы, содержащиеся в моей работе «События и политика» (2001г.), с результатами прошедшей конференции.
Чтобы у Вас сложилось представление о поднимаемых в книге проблемах и вопросах, приведу название разделов второй главы книги «Религия и политика»:
2.1. Эволюция религиозного сознания в условиях политического и экономического кризиса.
2.2. Национальное и религиозное самосознание.
2.3. Духовная агрессия: наступление ваххабизма.
2.4. Чеченский фактор в развитии религиозной ситуации в Дагестане.
2.5. Критика политического ислама.
2.6. Мораль «чистого ислама».
В этой главе в доступной для широкой общественности форме дается системная критика идеологии и политики политического ислама, порождающего в определенных условиях религиозно-политический экстремизм и терроризм.
В следующей главе – «Война и политика» разоблачаются реальные цели и практика этнического сепаратизма и религиозного экстремизма, рассказывается о том, как круги, использующие эту идеологию, пытались достигнуть своих политических целей.
— Такое использование религиозных лозунгов в политических целях характерно только для ислама или имеет место и в отношении других религий?
— Это характерно и для других религий. Все радикальные течения средневековья и эпохи Возрождения в Европе окрашены в религиозные цвета. Это крестьянские движения, которые подавлялись как ересь. Как известно, реформаторское движение имело два крыла: правое – умеренное, и левое – радикальное, которое не ограничивалось религиозными требованиями, а выступало за социально-политические реформы.
На Западе претензии религиозных кругов контролировать государство и общество получили название «клерикализм», от слова клир — духовенство. Очень часто клерикализм выступает в религиозно-националистической форме, как, например, сионизм.
— Вы в своей книге «События и политика» (2001 год) две главы из четырех посвятили по существу вопросам, которые интенсивно обсуждались на конференции. Что поменялось сегодня в понимании и оценках явлений, имеющих отношение к религиозно-политическому экстремизму?
— Естественно, сегодня с учетом опыта времени и более обширной информации можно более глубже взглянуть на сущность этих явлений. Подвести, как говорят, научную базу под выдвигаемые тезисы и выводы. Что-то из этого устарело, а что-то, наоборот, звучит более актуально. Социальная сущность политического ислама осталась прежней, хотя формы ее проявления меняются в разных странах и в разное время. Идейной и моральной основой (руководящей концепцией) религиозно-политического экстремизма и терроризма является политический ислам, или исламизм. Они не являются порождением мусульманской веры, они используют исламскую терминологию и мусульманские лозунги, выхваченные из контекста пространства и времени.
— Получается, что надо уточнить тезисы относительно корней, природы и источников религиозного экстремизма и терроризма, высказанные многими участниками конференции?
— Совершенно верно. Одним из руководителей секции – А.Дибировым высказана мысль, что корни религиозно-политического экстремизма лежат не за пределами нашей республики, а внутри неё. Автор имеет в виду ограниченность социальной жизни людей в разных аспектах: экономическом, социальном, политическом, духовном. Т.е. кризис, безработица, нищета, маргинализация и другие негативные факторы способствуют переходу настроения определенной части людей в экстремистскую идеологию.
Это несколько упрощенный подход. Экстремизм – более сложное явление. Эти негативные факторы создают возможность, но не необходимость религиозного экстремизма. Социальный протест может вылиться в другие формы радикальных идеологий и движений. Поэтому ученые должны изучать весь комплекс явлений, создающих питательную среду для экстремизма и терроризма, а также выявить конкретные социально-экономические, исторические, идейные и социально-психологические причины формирования и распространения религиозного экстремизма.
Надо изучить состояние дагестанского общества в XIX-XX веках и исследовать, почему одни общества приняли участие в национально-религиозном движении, а другие – нет. Это и есть вопрос политизации ислама в тех условиях. Но политическому развитию предшествовала определенная идеологическая подготовка.
Данные вопросы встают и сегодня, когда мы анализируем события недавнего прошлого в Чечне и Дагестане.
— Получается, что политический ислам не всегда связан с ваххабизмом?
— Не всегда. Возьмите ситуацию в Алжире и Турции. Там фундаменталисты претендуют на руководство государством и обществом. Очень часто в последнее время в прессе упоминаются проиранские шиитские экстремистские организации. Есть экстремистские организации в Палестине, Ираке, Афганистане и других странах.
Но ваххабизм претендует на особую роль в глобальном масштабе, он преследует цель создания всемирного халифата, объявляя войну другим цивилизациям, применяя методы террора, насилия, угроз и шантажа.
— Саид Джапарович, как взаимодействовали религия и политика в условиях Дагестана и Чечни? В чем различия?
— Буду краток. Моя позиция известна, об этом я уже писал и говорил.
Мы помним, как в начале 90-х годов в условиях демократизации общественной жизни у народов России резко возрос интерес к своей истории, национальной культуре и традициям. Вместе с этим в условиях кризиса и ослабления власти обострились старые и появились новые проблемы в национальных отношениях. В эти противоречия стали вовлекаться разные социальные группировки, в том числе общинные, клановые и преступные. Появились национальные движения, которые пытались перевести существующие проблемы в политическую плоскость, обсуждали проблемы государственного и национально-территориального устройства, учета баланса интересов всех национальных групп, их представительства в органах власти и многое другое.
Возня политиков вокруг национальных проблем, игра на национальных чувствах, поиск так называемой «исторической правды» в земельных вопросах, а также нежелание считаться со сложившимися реалиями приводили к обострению национальных отношений. С другой стороны, это вело к опасным тенденциям, могущим расколоть верующих Дагестана по религиозному принципу.
Была проведена большая работа, в результате которой удалось сохранить единство мусульманской общины, объединить все религиозные организации вокруг Духовного управления мусульман Дагестана. Мы всегда решительно выступали против переноса каких-либо проблем и противоречий межнационального характера на почву религиозных отношений.
Религия обладает огромным потенциалом для сглаживания социальных противоречий. Религия как общая система ценностей должна объединять людей, смягчать те противоречия, которые складываются между людьми, народами и странами. В Дагестане посредническая, примирительная роль религиозных авторитетов всегда была велика. За ними оставалось последнее слово, когда другие средства были исчерпаны. В этом отношении и политики, и наши дагестанские алимы оказались на высоте.
Но нас поджидала другая опасность, если можно так выразиться, — духовная зараза – проникновение в религиозную среду ваххабизма.
Представители так называемого «чистого ислама» стали появляться в различных религиозных общинах. И наши дагестанские родители, которые направляли своих детей получать религиозное образование в Пакистан или Египет, не знали, какими они вернутся, что будут пропагандировать. Этим каналом влияния воспользовались зарубежные исламистские центры, которые привлекали на свою сторону неопытную молодежь. С другой стороны, для отдельных амбициозных деятелей с протестным мышлением и далеко идущими политическими целями ваххабизм был удобным средством достижения своих целей.
В Дагестане ваххабиты проиграли идейную борьбу с представителями традиционного ислама, потому что народ их не поддержал. Это показали события 1999 года, когда с территории Чечни к нам вторглись
бандформирования экстремистов и международных террористов. Последовавшие события упрочили единство Дагестана и России, выявили подлинное лицо экстремистских и террористических организаций.
Возникает вопрос, почему в Дагестане по большому счету «чистый ислам» не прошел, а в Чечне привел к масштабной трагедии народа. Ответ прост. Потому, что им хотели воспользоваться амбициозные политики и главари клановых группировок. По их вине несколько молодых поколений народа Чеченской Республики были принесены в жертву бессмысленной войне. Общество было дезорганизовано, люди не имели возможности жить по-человечески, приобщаться к духовным ценностям, культуре, образованию. Это – страшные уроки.
Поэтому важно понять и отделить сущность ислама, как религии мира и добра, позиции истинно верующих от экстремистов и фанатиков, спекулирующих на проблемах религии.
Сошлюсь на пример нашего Дагестана, где при всех языковых, этнических, культурных, религиозных многообразиях тысячелетиями сохраняется уникальное единство народов. И современные поколения должны упрочить это достояние.
В самые сложные периоды у нас не было конфликтов на межнациональной и межконфессиональной почве. Борьба за свою религиозную, культурную и этническую самобытность и самоутверждение у нас не была направлена на другие народы и религии. Те силы, которые хотели извлечь выгоду, используя религиозный и национальный факторы, и в Дагестане, и на Кавказе по большому счету остались в проигрыше.
— Представители так называемого «чистого ислама» или ваххабиты появились раньше в Дагестане или Чечне?
— В Дагестане. Они подчинили своему влиянию целые общины в горах, для вербовки своих соратников они использовали подкуп, а также все методы, применяемые в тоталитарных сектах. При всех стараниях властей не допустить религиозных разногласий, они занимали всё более непримиримую позицию. От идеологической и психологической подготовки своих сторонников ваххабиты приступили и к военным приготовлениям.
Как вы знаете, чеченский этнический сепаратизм или так называемое ичкерийское освободительное движение сначало опиралось на фундаменталистское крыло традиционного ислама.
Но вместе с возрастанием влияния полевых командиров (особенно после Хасавюртовских соглашений 1996 года) усилилась и роль представителей «чистого ислама» в политической и военной сферах Чечни.
«Чистый ислам» давал идеологическое оправдание любым преступлениям полевых командиров и обеспечивал им через своих хозяев за рубежом финансовую поддержку и поддержку человеческими ресурсами, посылая своих эмиссаров и опытных головорезов в Чеченскую Республику. Идеологи политического ислама пытались расширить зону конфликта на Северном Кавказе, а сепаратисты, в свою очередь, пытались представить свою борьбу в качестве борьбы за ислам. Традиционалисты встали в оппозицию режиму в Чечне, видя, что из себя представляют идеология, политика и мораль «чистого ислама». Получилось так, что дагестанские религиозные экстремисты перенесли в Чечню идеологию ваххабизма, а чеченские религиозные экстремисты и сепаратисты перенесли в Дагестан войну.
Хочу еще раз напомнить, что течение радикального ислама появилось на дагестанской религиозной почве не вдруг. Это плоды хорошо продуманной и оплаченной духовной агрессии, последствия которой еще не скоро будут окончательно ликвидированы.
— Саид Джапарович, у меня осталось еще много вопросов, но рамки интервью не позволяют их задать, надеюсь, что будет возможность вернуться к этой теме еще раз. Спасибо за интервью!
— Спасибо Вам! Это очень важные и актуальные вопросы нашей современной жизни. Над их решением надо думать вместе – и политикам, и ученым, и представителям религиозных и общественных кругов.
