– Муслим Магомедович, наш разговор я хочу начать с Вашей недавней поездки по обмену опытом в Англию. Какие впечатления, идеи Вы привезли с «берегов туманного Альбиона»?
– Для человека, который это все увидел воочию и знает нашу действительность, сравнивать английскую и нашу системы исполнения наказаний тяжело. Причины здесь, прежде всего, экономического характера. Мы раньше не уделяли должного внимания проблемам содержания заключенных в исправительных учреждениях. Главная ошибка госчиновников, занимающихся этими вопросами, по моему глубокому убеждению, -они как бы отрезают эту категорию людей от граждан страны, забывают о том, что их права тоже защищены нормами международного права и Конституцией России. Они такие же члены общества, но только с временным ограничением прав, и нужно способствовать всеми силами их скорейшему возвращению в общество, их становлению на путь исправления.
– Что из позитивного зарубежного опыта можно уже сегодня перенести в нашу практику?
– В Англии многовековая история тюремного содержания. Из года в год происходят изменения в лучшую сторону по части содержания заключенных, оттого что они изучают передовой мировой опыт и вкладывают значительные средства в развитие самой системы. Это – государственная политика. Человека, попавшего в тюрьму, прямо за воротами встречает группа психологов и медиков, которые начинают тщательное его изучение. Что он собой представляет, как он попал сюда, что побудило к совершению преступления, что необходимо предпринять в отношении этого человека на пути его исправления? Мы должны работать над исправлением человека, ведь мы считаемся исправительным учреждением. Когда у заключенного заканчивается половина срока, за отличную дисциплину и хорошие показатели в работе в Англии его могут отпустить на свободу по лицензии. Он должен трудоустроиться, два раза в неделю отмечаться в соответствующих органах. Ограничивают его только по пунктам запрещенных деяний типа нарушения закона, повторного преступления и т.д. За любое нарушение его забирают обратно в тюрьму. У нас же иные правила, если человека условно-досрочно освобождают, он уходит с концами, его трудно найти и проконтролировать.
Что, прежде всего, необходимо применить в российской системе исправления и наказания? Подходит к концу срок заключения, освобождающегося надо проверять группой психологов и социальных работников. Куда его отпускать, чем он будет заниматься на воле, в гражданской жизни? Предварительно, до освобождения, необходимо побеспокоиться о его трудоустройстве, заключить договор с предприятием, что освобождается такой-то специалист. При подобном подходе он на улицу не попадет, из тюрьмы уйдет в трудовой коллектив, который возьмет на себя обязательства по попечительству над ним. Это – идеальная схема.
В России преступления совершаются от безработицы, безысходности. Человеку, попавшему к нам, в колонию, мы не можем предложить такие условия, как в Англии, в плане содержания и исправления он многое недополучает. Уходя от нас, он опять же попадает на улицу. У многих нет родителей, родственников, нет прописки. Без работы человек начинает метаться, оказывается в милиции, отношение общества к нему ухудшается. Он может совершить новое преступление даже ради того, чтобы снова уйти в колонию, где три раза кормят и никто не дергает по пустякам.
– Не апеллируя к Англии, какой-то успешный опыт в России существует?
– Например, в Татарстане уделяют огромное внимание заключенным. Только в прошлом году президент Шаймиев дополнительно на благоустройство, обучение и питание в колониях выделил около 120 миллионов рублей. Самое интересное, их правительство берет на строгий учет и контроль каждого выходящего из тюрьмы гражданина, занимается обеспечением его работой, отчитывается перед президентом по каждому из них. Что мешает нам поступать так же? Или же мы всегда будем сетовать на наши плачевные экономические показатели и вечную занятость более глобальными проблемами?
Замечу, что завтра легче не станет. В рисковую зону наших потенциальных клиентов сегодня попадают все новые и новые категории населения, которые еще вчера могли содержать и себя и свои семьи без преступного промысла. Жизнь дорожает, ужесточаются рыночные отношения, все больше зияющая пропасть между бедными и богатыми. Это тревожные симптомы больного общества.
– Но какой же все-таки выход?
– Чтобы изменить отношение к заключенным, должны измениться мы сами. Как говорится, от сумы и от тюрьмы никто не застрахован. Чиновники должны бояться воровать, а законопослушные граждане должны иметь от государства гарантии в обеспеченности работой и безопасности для своих семей. Руководству республики надо повернуться лицом к нуждам, в том числе и заключенных, а их в Дагестане более 10000 человек. Это наши люди, временно изолированные от общества, которые хотят и должны вернуться обратно в общество. В каком качестве эти люди вернутся и какую помощь им оказать? Очень многое зависит от создания для них элементарных условий. 90 % этих людей практически нигде не работали и не могли ранее найти работу. Таких людей легко склонить к любым противоправным действиям. Они хотят якобы добиться справедливости, изменить власть и ситуацию.
– И у нас уже делают, правда, пока робкие шаги по общественному контролю.
– Только начали создавать попечительские советы в колониях. Если крупные предприятия и компании станут попечителями, проблем у нас значительно убавится, да и они будут иметь немалый резерв в будущем для подпитки собственной рабочей силы. Если человека трудоустроить, ему некогда и незачем будет совершать новое преступление. Я неоднократно обращался во многие инстанции, в том числе и в Правительство РД, по вопросам соблюдения конституционных прав заключенных по трудоустройству после выхода из колонии. Позиция выжидательная. Уполномоченный по правам человека в РД также поднимала эти вопросы в Народном Собрании. Она неоднократно приезжала к нам, ставила эти вопросы перед руководством республики. У них всегда находятся объективные причины, чтобы отложить их разрешение. Вот и теперь как таковыми послужили выборы. Мы и сейчас испытываем их последствия – эйфорию победителей и пассивность побежденных. Надеюсь, что скоро всё войдет в привычное русло, и новый состав НС, Правительство РД после обновлений и потрясений наконец-то станут оказывать нам реальную помощь.
Будем надеяться, что их результаты не заставят себя ждать, хотя, не скрою, мы заинтересованы в том, чтобы они разрешались быстрее.
Политическая ситуация в республике позволяет надеяться на эти перемены.
Понимаю, многие наши болячки – общие и носят тенденциозный характер, но в конечном итоге все зависит от оздоровления экономики в целом по России и, в частности, по нашей республике.
– По нарушению прав заключенных в колониях что можете сказать.
– Мы фактически изжили подобную практику, когда сами работники не были заинтересованы в стабилизации обстановки, грели на этом руки. В последние годы на телеэкранах прошло множество фильмов про зону. Там показывают, какие жестокие законы и нечеловеческие условия в тюрьмах, что там чуть ли не каждого «опускают», и выходят оттуда одни зомби, потерявшие человеческий облик. Этого, конечно же, в наших колониях нет. Сейчас ситуация иная, и, можно сказать, она работает на исправление заключенного, а не на создание для него невыносимых условий.
Если человек осознает, что его дома ждут родные и близкие, он не потерян для общества. Нужно заключенным разрешать и внеплановые свидания с женами. Человек снова, хотя и на короткий отрезок времени, попадает в семью. В каждом подразделении имеется штатный психолог, и эту часть работы мы только усиливаем. Мы создаем сейчас психологическую лабораторию. Это очень важно.
– В связи с переходом в другое ведомство сохранился ли за Вашим Управлением прокурорский надзор? Как с этим за рубежом?
– Прокурорский надзор у нас сохранился, но в том виде, как существует у нас, в Англии его просто нет. У них прокурор к тюрьмам не имеет никакого отношения. Правозащитные организации и общественный контроль фактически и осуществляют прокурорский надзор, у них очень большие полномочия. Приказом министра юстиции подбираются люди в эти общественные советы сроком на три года. Из них никто не должен иметь судимости, психическая устойчивость не должна вызывать сомнений, все они должны пройти тщательную проверку по многим инстанциям. Они чувствуют огромную ответственность перед народом. Хорошая практика, в комиссию включают около 70 % бывших сотрудников тюремной системы, проработавших по 20-25 лет в тюрьме, они при проверке не делят никого на своих и чужих. Делают свою работу очень тщательно и со знанием дела. Их не обманешь, они знают все тонкости.
В прошлом году у нас побывала очень серьезная европейская комиссия. Там были представители из Англии, Италии, Латвии и Бельгии. Возникло такое ощущение, что они приехали специально для выявления недостатков российской системы. Они осматривали СИЗО, измеряли положенные на одного заключенного квадратные метры. По европейским нормам, это 4, а у нас оказалось в среднем по 6,5 квадратных метра. Комиссия не нашла у нас существенных недостатков. Наоборот, выразила благодарность.
– О женской колонии, о ситуации вокруг осужденных женщин.
– Разница между осужденными мужчинами и женщинами существенная. Женщина при исполнении наказания подпадает под общий режим, содержанию по строгому режиму по закону она не подлежит.
Единственная женская колония в республике находится в городе Кизилюрте, и там на сегодняшний день отбывают наказание около 200 женщин из Калмыкии, Кабардино-Балкарии, Чечни, Осетии и Дагестана. Условия содержания женщин в нашей колонии – лучшие в России.
Делая анализ состояния женской коллонии, сегодня там около 100 женщин – жительницы Дагестана (более 50% из них проходят по 228-й статье – наркотики, на втором месте статья – мошенничество), приходишь к выводу, что женщина избирательна и изобретательна в выборе преступного заработка. Перевозка и реализация наркотиков – легкий, на первый взгляд, источник заработка – в основном, женская прерогатива. Значительный процент преступлений на бытовой почве, скандалы и разборки из-за материального положения, проблем с обустройством детей. Я не снимаю вину с мужчин, которые допускают, доводят этих женщин до такого состояния, что они выход из создавшейся ситуации видят только в преступной деятельности. Если общество и мужчины не будут обращать должного внимания на то, как живет женщина, какие у неё проблемы, на что она живет, – женская преступность будет расти. В снижении этих показателей свою роль могут сыграть и духовенство, более сердобольное отношение к женщине, полигамный брак и многое другое.
– Об условиях соблюдения религиозных обязанностей в колониях…
– Условия для выполнения религиозных обязанностей у нас имеются во всех учреждениях, и в этом плане женская колония – образцовая.
Она не уступает лучшим российским колониям. Никто не ограничивает религиозных свобод заключенных. Человек, который молится, внутренне очищается, становится терпимее, добрее. В религии он находит утешение, путь к исправлению, к праведной жизни. Очень много таких, которые начали молиться в колонии, они преобразились прямо на глазах. Мы видим в религии большого помощника нашей работе.
– Обеспеченность работой в колониях. Колонии – трудовые. Воспитывать и исправлять без привлечения к труду намного сложнее…
– У нас раньше были небольшие кустарные производства, сейчас они объединились в мастерские. Но не все сегодня охотно идут на работу. У нас 95% людей не трудоустроено. Целый день слоняются без дела. Мы многое можем делать: бронированные двери, мебель, товары народного потребления. Недавно нам пошел навстречу Глава города Махачкалы Саид Амиров, мы выиграли тендер на производство школьных парт, заказ на 3 миллиона рублей уже завершаем. Но пока с нашими маленькими мощностями и небольшими возможностями мы не можем выигрывать тендер у крупных фирм. Вы правильно заметили – исправить человека с помощью труда намного легче.
– Рацион питания заключенных…
– На питание одного заключенного в сутки выделяется 28 рублей. В кинологической службе на содержание собаки выделяется 32 рубля. Таковы нормы. В рацион питания заключенных входят все продукты питания: творог, молоко, масло, вплоть до горчичного порошка. Хлеб печём сами, макаронные изделия и частично мясомолочные продукты тоже производим сами. На изобретательности и трудолюбии наших сотрудников нам удалось эти 28 рублей в сутки на питание превратить в достойный рацион.
Хочу добавить, Российское законодательство не запрещает создавать колонии с сельскохозяйственным уклоном. Мы – аграрная республика. Я вижу разрешение проблемы питания именно в создании подобной колонии. В колонию будут попадать заключенные, уже ставшие на путь исправления, срок заключения которых подходит к концу. Здесь мы должны учитывать многие психологические моменты, связанные и со специальностью и с образом жизни заключенного до попадания в тюрьму, его личные качества и трудолюбие.
Для создания подобной колонии нам необходимы несколько гектаров пахотной земли. Думаю, что передовые, мыслящие по-новому главы администраций районов пойдут нам навстречу и разрешат проблему с землей.
– Какой коллектив Вам достался? Как Вас приняли и как работается?
– У нас с работы уходят только по пенсионному возрасту. Этого и будем придерживаться. Многонациональный и здоровый коллектив, как я уже говорил, просто так люди не увольняются. Сам я тоже человек коммуникабельный, но принципиальный. Ради дела мы готовы на все и не потерпим на работе простого времяпровождения.
Раньше, работая в органах ВД, я боролся с преступностью, теперь на новой должности мне приходится их воспитывать, а это значительно труднее. Возьмите, к примеру, начальника любой нашей колонии. Он проводит на своей работе почти все служебное и личное время, с раннего утра до позднего вечера он находится среди заключенных. Он для них как отец родной – целый день с заботой о них, кто не накормлен, не одет, болеет? Он вникает во все проблемы. Такому не научит ни одна должностная инструкция. Это – образ жизни, внутренняя, сердечная потребность.
Каждый выходящий из тюрьмы и не вернувшийся сюда обратно – хотя и маленькая, но наша победа, толика нашего труда. Значит, мы с ними работали правильно, сумели что-то позитивное свое вложить в них. Здесь, за колючей проволокой, иное измерение и космическая пустота. Человека, от которого отвернулись родные и близкие, надо отвоевать у этой пустоты. Каждый день мы ведем этот незримый бой.
– Должно ли быть хорошо, за колючей проволокой человеку, совершившему убийство или разбой?
– Должно. Он человек, и, несмотря ни на что, мы должны относиться к нему как к человеку. Только так в нем может проснуться человек. Только так он захочет снова жить, а не возвращаться сюда вновь и вновь.
– У Вас в кабинете портрет генерал-полковника Юрия Ивановича Калинина. Помню его еще по событиям 1999-го года…
– Директор Федеральной службы исполнения наказаний РФ Юрий Иванович Калинин сегодня огромное внимание уделяет Северному Кавказу и особенно Дагестану. Во времена событий 99-го в течение трех месяцев он находился в окопах, на Карамахинском участке руководил операцией по выдавливанию боевиков. Очень хорошо отзывается о дагестанцах. Любая наша просьба моментально находит отклик и решается. От младшего инспектора Юрий Иванович дослужился до генерал-полковника, был в ранге заместителя министра юстиции РФ, курировал нашу систему. После преобразования Федеральной службы стал ее директором. Все позитивные изменения, которые происходят у нас, – благодаря его неустанной заботе. Выезд по обмену опытом в такие страны, как Англия, Франция, Германия, – также его инициатива. Это нам очень многое дает. Мировой опыт в системе исправительного содержания ушел далеко вперед, нам надо срочно их догонять. Сейчас руководство планирует поездку в Испанию. Роль Юрия Ивановича даже в тех, пока еще небольших изменениях, которые происходят у нас, огромна. Спасибо ему от всего нашего коллектива за ту позицию, которую он занимает и отстаивает.
– Во времена событий 1999 года Вы работали начальником Новолакского РОВД, выводили из окружения липецкий ОМОН, были представлены к Герою России, работали заместителем министра ВД РД. Знаете проблемы терроризма не понаслышке.
– Прежде всего, мы должны разобраться с корнями терроризма, предотвратить приток боевиков из Грузии и арабских стран в Дагестан. В совместной борьбе с терроризмом должны четко выполняться межгосударственные договоры. Если одно государство благоволит и поощряет террористов, соседям будет трудно или же почти невозможно с ними совладать. Все мы должны осознать опасность этого зла. С таким пониманием появляются и средства, и силы для этой борьбы. Но нельзя забывать о том, что нам не победить терроризм, если общество не разрешит социальные проблемы.
– Возможны ли революционные преобразования в Вашей системе?
– Только с помощью общественности. Сообща мы сможем решить многие проблемы. В отрыве от общества ни МВД, ни ФСБ, ни тем более мы не сможем добиться ощутимых результатов. Со временем все мы должны придти к тому, что уже претворяют на практике многие государства, – более широкий и целенаправленный доступ патриотической и гуманно настроенной части общественности в процесс исправления заключенных. Это дополнительная и весьма ощутимая связь заключенного с волей. Это заставит поднапрячься на пути исправления и ускорит процессы по оздоровлению общего климата. Несмотря на строгий режим, климат с участием общественности может стать мягким. А мы пойдем на это ради нашей общей цели – скорейшего возвращения в общество не озлобленного, а нормального человека.
