В трагические военные годы в горских селах люди как-то привыкли к душераздирающим крикам женщин, часто доносящимся то с одного, то с другого авала (квартала), оплакивающих своих родных и близких после получения похоронных сообщений. Но в ночь на 2 апреля 1944 г., можно сказать, плакало все село, когда люди узнали, что через неделю их вышлют навечно в незнакомые чужие края, и придется оставить родные очаги и могилы своих предков.
Годы стирают в памяти многое, но эти жуткие крики и плач оставили в моем детском сердце глубокую вмятину. По Постановлению СНК СССР от 9 марта 1944 года «О заселении и освоении районов бывшей Чечено-Ингушской АССР» территории четырех районов (Веденского, Шурагатского, Андалалского и Ритлябского) были заселены насильственно изгнанными из своих аулов жителями Дагестана (аварцами, лакцами, даргинцами, кумыками). Переселение производилось по обязательному плану, утвержденному Постановлением Совнаркома ДАССР и бюро Обкома ВКП (б) от 15 марта 1944г., предусматривающим переселить из 20-ти горных и предгорных районов республики 9160 хозяйств.
Под угрозой насилия репатрианты были вынуждены оставить в спешном порядке накопленное ими и их предками состояние. Накануне назначенного срока высылки жители села поспешно собирали свой скарб и отвозили к знакомым из соседних сел. Это происходило в условиях, когда основное население составляли женщины, старики и дети, а вся наиболее деятельная часть населения находилась на фронте.
Из нашего Унцукульского района полностью были переселены пять населенных пунктов (Цатаних, Иштибури, Колоб, Бетли, Инквалита). Переселение происходило в довольно трудных условиях, связанных с весенней распутицей, материальной необеспеченностью переселяемых колхозников, нехваткой необходимой одежды, полным отсутствием автотранспорта. Люди шли пешком, оставляя домашнее имущество и все нажитое годами, ибо на одну повозку, предоставленную на две семьи, можно было положить лишь крайне необходимое. Еще на эти подводы укладывали лежачих больных и немощных стариков. Взрослые люди были нагружены необходимыми вещами. У некоторых на руках были грудные дети.
Не забываются тихие слезы матери при переходе Харибского хребта. На ее спине был мой полуторагодовалый брат, одной рукой она держала мою руку, в другой руке — палку, с помощью которой погоняла корову, на спину которой была навьючена наша постель.
День нашего выхода из села — 9 апреля выдался холодным, шел снег. Колонна пеших людей и 16 повозок направилась в сторону с.Игали. Навстречу переселенцам выходило все население аулов, расположенных вдоль нашего маршрута. Видя эту жалкую картину, женщины горько плакали.
Из-за сильного снегопада и сугробов трое суток мы провели в селении Данух Гумбетовского района. Все эти дни старики оставались на повозках под снегопадом. Пробыв 18 дней в пути, 27 апреля 1944 года мы добрались до места постоянного проживания — в село Центорой Саясанского (Ритлябского) района. Из 16 повозок нашей колонны шесть поломались и полностью развалились на дороге. Но самое страшное, оказывается, было впереди. В первые годы жизни на новом месте мы столкнулись с большими трудностями и бедствиями: неподходящий климат, непривычные места, эпидемии малярии, отсутствие еды и многое другое. Люди умирали от болезней и голода. Рассказывали, что в соседних селах обессилившие от голода люди были не в состоянии хоронить своих родных, и они сутками оставались без погребения. За 13 лет в Чечне только из небольшого нашего села умерло более ста человек.
Горцы-переселенцы плохо знали агротехнику возделывания новой для них культуры — кукурузы, а также из-за массового заболевания населения не смогли вовремя осуществить надлежащий уход за посевами. В начальный период вспашка была ручной. В последующие годы, когда прошел период адаптации, колхозники стали получать за трудодни по нескольку килограммов зерна, но в иные годы не получали вовсе ничего. Бывало так, что колхозники, работавшие вдали от села, на кутанах, выполнившие установленный минимум трудодней, еще оставались в долгу за предоставленное колхозом скудное питание. Досыта наесться было несбыточной мечтой. Работали целыми сутками, не разгибая спины, без выходных и отпусков.
Колхозников облагали различными налогами и обязательным планом заготовки сельхозпродуктов. По достижении совершеннолетия молодежь автоматически зачисляли в ряды колхозников. Если молодой человек после окончания обязательной учебы изъявлял желание продолжать учебу за пределами района, то многие председатели колхозов негативно реагировали и всячески этому препятствовали. Нужны были только рабочие руки. Колхозникам не выдавали гражданские паспорта. Если необходимо было выехать за пределы района, только по согласованию с правлением колхоза сельский совет выдавал справку на короткий срок.
Каждый член колхоза обязан был выполнить установленный минимум трудодней. При невыполнении установленного минимума в конце года такого колхозника облагали еще одним дополнительным налогом. Особенно трудно было женщинам с грудными детьми. О детских ясли-садах тогда и мечтать не могли. Многие матери с люльками на спинах выходили на полевые работы.
Я так подробно пишу об этом для того, чтобы молодое поколение знало о выносливости, трудолюбии и терпении их бабушек и дедушек, столько сделавших для величия страны, для защиты Отчизны и сильно пострадавших от произвола вождей и идеологов чудовищного эксперимента над судьбами миллионов людей нескольких поколений по строительству «светлого будущего». Нынешнее поколение людей в неоплатном долгу перед старшим поколением.
Нам внушали, что на чеченские земли мы переселены навечно и поэтому должны навсегда забыть о своей малой родине. Но в мире нет ничего вечного. Как говорится, от судьбы и от смерти никуда не уйти. Со сменой политического руководства страны вышел новый Указ «О восстановлении ЧИАССР и упразднении Грозненской области» от 9 января 1957г. Насильственно переселенные народы Дагестана оказались подверженными повторной депортации.
Говорят, в капле воды сконцентрированы свойства всего мирового океана. Точно так же по жизни одного населенного пункта можно судить о трагических последствиях этого бесчеловечного эксперимента не только для народов Дагестана, но и для многих народов Северного Кавказа и всей страны. Печальным результатом этих многократных переселений явилось разрушение уникальной общины народов со своими особенностями, традициями, укладом хозяйства и быта. Разрушились веками создаваемые нашими предками террасное земледелие и хуторное хозяйство, происходят преждевременные потери родственных связей людей. Если, к примеру, взять наше село, в результате неоднократных переселений ранее сплоченный джамаат распался на несколько населенных пунктов, далеко расположенных друг от друга. В радости и в горе даже близкие родственники не могут вовремя собраться вместе. Молодежь не знает родственников третьего колена. Мы не можем прививать нашим детям и внукам традиции и обычаи наших предков, и что особенно важно, обучать их родному языку. Теряем многое из того, что входило в основу негласного кодекса чести горцев: уважение к старшим, преданность другу, почитание женщины, сохранение чести и достоинства рода и тухума и многое другое.
Встречаются люди, заявляющие, что якобы дагестанцы не были насильственно переселены на освободившиеся чеченские земли. Даже некоторые средства массовой информации распространяли такие клеветнические заявления.
Необоснованность таких демагогических заявлений доказывают архивные документы и рассказы очевидцев этих событий. По рассказам очевидцев, активное сопротивление оказывали во многих селах. Люди отказывались выходить из своих домов, плакали, кричали, просили, умоляли, но все было бесполезно. Представители власти, особенно НКВД, угрожали таким людям заточением в тюрьмах как зачинщикам беспорядков, направленных против политики партии и государства.
Многострадальные народы Чечни и Дагестана должны знать, что мы все вместе — жертвы преступных актов того режима. Мы уже поняли, кто виноват, но еще не находим пути выхода из глубокой и грязной ямы, в которую попали, идя по пути социализма коммунистического образца. Репрессии и депортации — это две стороны одной медали. Если не было бы репрессий по отношению к чеченскому народу, не было бы депортации дагестанских народов. Депортированные народы, как и репрессированные, ощутили на себе ту же боль и страдания. Недоумение вызывает то, что руководители высших органов нынешней власти, считающие себя демократической властью, не спешат называть вещи своим именами.
