Их остаётся с каждым годом всё меньше и меньше. Тем печальнее и трагичнее их утрата. Уходит поколение людей, испытавших на себе весь ужас и всё мрачное лихолетье войны. Уходит поколение, которое олицетворяло собой честь и мужество нашего народа, сумевшего противостоять, выстоять и победить самое страшное и чудовищное порождение эпохи — немецкий фашизм… И пока они живут — мы всегда в неоплатном долгу перед этой живой памятью истории, перед памятью опалённых войной и смертью годин…
Он не любит рассказывать героические истории и эпизоды своей военной биографии. Наверное, нрав у него такой — не любит он громких слов, не любит он парадных и высокопарных откровений… Алиметов Мехеддин Бекович.
…Родился он в 1925 году в
с.Верхний Тагирджал Кусарского района Азербайджанской ССР. Ветеран войны и труда. Живёт в г. Дербенте.
— …А что говорить о войне? Я её вспоминаю, как огненное и сумбурное нашествие, как бред и явь, как сон и незабываемое действо. Вот мне пошёл девятый десяток. Казалось бы, огромная человеческая жизнь длиной, наверное, в несколько десятков тысяч дней… И что же? Пару — другую сотен дней меня судьба испытывала огнём и кровью. Но так ей было угодно. Я ведь был ещё совсем пацаном!..
Нас, десятиклассников, не окончивших школу, весной 1943 года срочно за целую четверть до конца учебного года собрали, выдали аттестаты и призвали в армию.
Мы собрались на войну! Мысли об уклонении, конечно, никакой не было. Наши отцы, деды, дяди — уже многие были на войне. Но если я скажу, что мы рвались в бой, конечно, я погрешу против истины. Мы это воспринимали как нечто неминуемое.
Придет черед — заберут!
И вот сорок пять выпускников нашей школы со станции Худaт с большой группой таких же юнцов из других мест отправляют на фронт, на войну. Конечно, ни на какую войну мы не попали. Нас высадили во Владикавказе (Орджоникидзе) и полгода муштровали. Благо, ребята мы были все здоровые, рослые, воспитанные трудом и высокогорной закалкой. После полугодовой выучки мы уже могли обращаться со стрелковым оружием, познали азы артиллерии, научились отличать миномёты от пушек, словом, курсы молодых бойцов прошли.
Вскоре нам сообщили, что переправят нас на фронт. Но вместо фронта мы вновь оказались в тылу — нас забрали на сельхозработы в Пензенскую область. Как сейчас помню — станция Селекс, Галицкий район.
Война, конечно, ощущалась во всём: третий год шли ожесточённые бои на фронтах. Она отзывалась в наших юных душах далёкими канонадами взрывов, эхом слухов и бед…
…Незабываемы первые впечатления от войны. Казалось, ты, маленький и беспомощный человечек, заброшенный в самое пекло, и никто не в силах тебе помочь. Так казалось до боя. Когда ты среди однополчан, охвачен духом единства и ненависти к врагу, невольно начинаешь чувствовать себя значительным и гордым. Вот это и есть, наверное, то, что мы называем чувством сопричастности к великому подвигу народа. Это сейчас я так размышляю. Но ведь тогда я рвался и через минные поля, и через шквальный огонь, и через бомбёжки, которые так часто показывают в военных кинофильмах. На войне всё по-другому. Это надо испытать самому, пройти через это…
Что на войне особенно запоминается?
— Я помню первого фрица, которого увидел живым. Это был молодой немец, растерянный, разбитый, которого под утро привели в штабную палатку разведчики. Первая мысль, которая мелькнула в голове: ни за что не сдамся живым врагу! Уж очень был жалок его вид.
Помню первого немца, которого я убил на войне. Мы воевали в составе 1-го Белорусского фронта, события разворачивались под Витебском. Мы выбивали немцев из наших сёл. И в одном селе, когда наша батарея заняла его северную окраину, немцы оставались на юге. Однажды, под вечер из окна домика, где мы находились с товарищем, я увидел перебегающего через соседний двор немца. Я прицелился и выстрелил, немец вскрикнул и повалился на бок. Через несколько минут, убедившись, что вокруг тихо, я выполз из своего убежища и подошёл к немцу. Он был мёртв.
…На войне, когда в составе своей батареи проходишь с боями, ты не представляешь, куда идёшь, в какую сторону стреляешь. Я чувствовал себя необходимым звеном в какой-то длинной, очень важной цепи. О героизме ли тогда я мечтал? Мысль была — остаться в живых, но своим незрелым юношеским умом я понимал, что укрыться от пуль, от снарядов нельзя на войне. Я видел, как шальная пуля уносила спокойно стоявшего человека, и как снаряд накрывал целую группу в окопе, и как бомба попадала при авианалёте на дом с людьми, и как горели жилища, а дети в панике метались…
Страшно, больно и горько все это вспоминать…
Но теплилась мысль: уцелеть, победить, потому что… потому что ведь вся жизнь была впереди, и хотелось жить, любить. Оставались в далёком высокогорном родном Тагирджале братья и сестры (нас было пять братьев и две сестры), оставались родители, родные и близкие, девушка, о которой мечтал…
Воевал я один!.. Ради своих младших братьев, ради всех родных, близких надо было жить! Это, наверное, и придавало силы, и я воевал!
В конце 1944 года в составе наших войск я попал под шквальный огонь и с воздуха, и с земли. Это было нечто невообразимое, где всё смешалось в каком-то кошмарном бреду… Очнулся я в санчасти, из которой меня направили затем в госпиталь города Можга, в Удмуртии. Пролежал я в этом госпитале довольно долго, там меня и застала наша Победа.
Вот думаю иногда: что же я героического совершил на войне? Да, я не получал ни орденов, ни других высоких наград. А разве на войне это главное? Я счастливый человек, что в этой мясорубке меня судьба сохранила, хотя я и получил на всю оставшуюся жизнь инвалидность. Но ведь из 45 моих одноклассников уцелело 8 человек, а из них сейчас живы двое…
Я счастливый человек, потому что в тяжёлые для Родины годы подставил своё плечо, потому что у меня большая и счастливая семья.
Одно печалит… больно и горько… супруга, верный друг всей моей жизни, с которой мы вырастили восемь детей, оставила меня одного в конце жизни…
Конечно, я не одинок, и мы не обделены вниманием государства, и дети благодарны, и внуки гордятся дедом… Но иногда, как начнёшь вспоминать, как встанут перед глазами былые картины, так кольнёт сердце… Но мы, люди того времени, знали, за что воевали, мы верили в это, другого пути не видели…
Ныне мне больно оттого, что мы растеряли, разбазарили страну, за которую проливали кровь. Вначале было такое ощущение, что надругались над страной, над нами, ветеранами… Но история не знает сослагательного наклонения — что произошло, то произошло.
Человек должен верить в хорошее, в счастливое, в доброе и светлое. Это я вынес из войны!
Во имя памяти тех, кого ты терял на глазах, кто не дошёл до победного дня, кому не суждено было продолжиться в своих детях, внуках, — во имя всех солдат Великой Отечественной — я говорю: да будет жизнь!
Пусть мне осталось жить немного, но сколько бы я ни прожил, пусть наша жизнь будет уроком справедливости, уроком добра на земле.
Война — это безумие, которое наваливается неожиданно и мгновенно, но оставляет кровоточащий след в поколениях… И хорошо, если люди научатся жить без войн…
